Читаем без скачивания Могикане Парижа - Александр Дюма

В то же время, как музыка с каким-то неистовым усердием возвестила, что столь долго ожидаемое представление должно наконец начаться, со стороны Бастилии на бульвар вышло несколько человек новых зрителей. Все они были одеты в тогдашние модные коричневые плащи и тотчас же смешались с толпой.

Человеку ненаблюдательному могло показаться, что между всеми ними нет ничего общего, но для того, кто взглянул бы на них повнимательнее, тотчас стало бы понятно, что они знают друг друга и связаны какой-то общей целью, потому что те из них, которые приходили вновь, делали какие-то таинственные знаки тем, которые пришли раньше. Но это продолжалось не более одного момента, а затем они быстро разошлись в разные стороны, затерялись среди зрителей и, казалось, пришли только затем, чтобы посмотреть на представление, так что никто не обратил на них ни малейшего внимания.

VI. Попытка взглянуть на фарс вблизи

Когда режущая уши увертюра наконец смолкла, на сцене появились Джилль и Кассандр, то есть Фафиу и Коперник.

Минут десять толпа не могла успокоиться от радостных криков и неистовых аплодисментов.

Оба артиста медленно подошли к рампе и почтительно и низко раскланялись. После этого Фафиу вернулся к заднему занавесу, а Коперник, открывавший сцену, остался у рампы и начал свой монолог. Этот фарс, дословно записанный одним из наших товарищей, представляет образец тогдашней народной литературы, и мы искренне рады возможности представить его нашим читателям во всей его первобытной наивной простоте.

Кассандр (задумчиво ходит взад и вперед по авансцене. Джилль стоит в глубине у заднего занавеса).

Кассандр. Черт бы меня взял, если я знаю, где сыскать лакея, в котором были бы и ум, и честность, и дурной желудок, т. е. три главные лакейские добродетели! Просто, чем дольше живешь, чем дольше существует мир, тем он становится хуже, и хорошие слуги становятся просто редкостью. И в какую только дьявольскую страну они запропастились! Верно, в такую, где нет господ! Доходит до того, что я часто хочу сам нанять себя в лакеи к себе. Вся беда только в том, что я до того скуп, что ни за что не дам себе жалованья, которого заслуживаю, а так как мое первое условие при найме лакея состоит в том, чтобы он кормился, как знает, то я непременно уморю себя голодом. Значит, об этом и думать нечего. (Оглядывается во все стороны) Это что там такое?.. Так и есть – лакей! Бежит, как шальной, задрав голову! Эй ты, любезный! Не слышит и все бежит дальше!.. Эй, любезный!.. Хоть бы на камень наткнулся да шлепнулся бы!.. Эге! Отлично! Так-таки и полетел! (Идет к Джиллю и помогает ему подняться) Куда это ты бежишь, мой милый?

Джилль. Да я уж не бегу, а лежу, сударь.

Кассандр (в сторону). А ведь верно! У этого парня, видно, ума палата, – я сказал глупость! (Громко) Извини, я ошибся во времени. За чем ты это гнался?

Джилль. За птицей.

Кассандр (в сторону). А! Так вот почему он бежал, задравши голову! (Громко.) А как же улетела у тебя птица?

Джилль. Я отпер клетку, а она и вылетела.

Кассандр. А зачем ты отпирал клетку?

Джилль. Потому что там воняло.

Кассандр. Значит, ты живешь в услужении?

Джилль. Нет, сударь! После такой беды я теперь, верно, уже без места! Так что если вам нужен хороший лакей…

Кассандр. Да прежде всего, черт возьми, мне нужно знать, откуда ты?

Джилль. Я из дома.

Кассандр. Я так и думал… Но чей же был этот дом?

Джилль. Одного епископа.

Кассандр. А кем ты был у твоего епископа?

Джилль. Дворецким.

Кассандр. Черт возьми! Это хорошо! Значит, ты и готовить умеешь. Что ты с меня возьмешь?

Джилль. За что?

Кассандр. За то, чтобы служить мне.

Джилль. О! Об этом не беспокойтесь, все, что смогу.

Кассандр. Я тебя спрашиваю, на какую ногу ты хочешь мне служить?

Джилль. Да я стану служить на моих обеих ногах.

Кассандр. Вот это хорошо! Мне кажется, что мы сойдемся.

Джилль. Ая так в этом уверен.

Кассандр (глядя на него). Эге-е!

Джилль (глядя на Кассандра). Эге-е!

Кассандр. А ты мне нравишься! И цвет волос у тебя хороший, и нос отличный! Теперь посмотрим, какой ты работник.

Джилль (поет):

Один швейцарец возвращалсяС далекой стороны, где немцы жили…

Кассандр. Ты что это такое делаешь?

Джилль. Я пою. Вы спросили, могу ли я петь – я и запел.

Кассандр (в сторону). Этот парень нравится мне все больше и больше! (Громко) Я не то хотел сказать! Я хотел кое о чем расспросить тебя, чтобы узнать, не совсем ли ты глуп.

Джилль. О, коли только за этим дело стало, так говорите, сударь, расспрашивайте о чем вам угодно. Лучше вашего усердного слуги вам никто не ответит.

Кассандр. Оно, пожалуй, и верно! Говоришь ты очень много. Скажи-ка ты мне, например… Ах, да! Я и забыл спросить – как тебя зовут?

Джилль. Зовут меня, к вашим услугам, Джиллем.

Кассандр (в сторону). Смышленый парень! Ну, так вот объясни-ка мне, мой милый Джилль, как это так рыбы опускаются на дно реки и все-таки не тонут?

Джилль. Да кто ж вам сказал, сударь, будто они не тонут?

Кассандр. Это я и сам вижу. Ведь они опускаются на дно, а потом опять всплывают.

Джилль. Да это совсем не те, сударь! Те так на дне и остаются, а всплывают другие!

Кассандр (после продолжительного размышления). Черт возьми! А ведь, может быть, ты и правду говоришь.

Джилль. Угодно вам меня расспросить еще о чем-нибудь?

Кассандр. Разумеется… Скажи, пожалуйста, почему это луна заходит именно в то время, когда восходит солнце?

Джилль. Да это вовсе не луна заходит, когда восходит солнце, а солнце восходит, когда заходит луна.

Кассандр (с удивлением). Клянусь честью – мне это никогда в голову не приходило. Да ты, значит, астроном, Джилль?

Джилль. Точно так-с.

Кассандр. А у кого ты учился?

Джилль. У господина Галилея Коперника.

Кассандр. Человек он великий! Ну, так если ты учился у этого великого ученого, то, наверное, ответишь мне на такой вопрос: справедлива ли была природа, что дала мне только две руки, когда мне росту пять футов четыре дюйма?

Джилль. Да с ослами она поступила еще несправедливее – у тех четыре ноги и ни одной руки.

Кассандр (озадачен). Экая голова! На все ответ готов. (Подходит к рампе и говорит сам с собою) Я, в самом деле, напал, кажется, на парня смышленого. Он станет мне верным слугою, а если у него кое-что есть в запасе, то можно будет со временем за него и дочку отдать. (Громко) Ну, отвечай-ка мне, Джилль.

Джилль. Я до сих пор только это и делал, сударь.

Кассандр. Это правда… А что, Джилль, ты ведь еще мальчуган?

Джилль. Точно так, сударь!.. Разве только мать ошиблась, когда записывала меня в мэрии мальчиком, а не девочкой.

Кассандр (в сторону). Чудак! Не понимает! (Громко) Я не то хотел спросить! Ты еще холостой?

Джилль. Холост, как Жанна д'Арк, ваша милость.

Кассандр. Это что же такое значит?

Джилль (таинственно). А то, что и я мог бы прогнать англичан.

Кассандр. Что ж, при случае и это может тебе пригодиться. Однако не станем говорить о политике.

Джилль. Точно так, сударь! Давайте лучше говорить о философии, ботанике, анатомии, литературе, о науках, о пиротехнике (внезапно останавливается). Кстати, о пиротехнике! Что это там такое?

Кассандр (глядя по направлению его пальца). Это бутылка вина, которую я велел подать, чтобы освежиться.

Джилль. Уже не такие ли вы, как и я, сударь?

Кассандр. Может быть. А ты какой?

Джилль. Я ведь страдаю жаждой.

Кассандр. О, я тоже!

Джилль. Я с радостью раздавил бы бутылочку.

Кассандр (в сторону). Преловкая бестия! (Громко.) Ну, вот мы с тобой так и сделаем, Джилль, – давай пить, болтая, или, если хочешь, болтать, попивая. Ты, кажется, человек основательный!

Джилль. Никак нет-с, сударь! Вот-с последнего сбора виноград…

Кассандр (в сторону, прерывая его жестом). Чудак! Не понимает! (Громко.) Я хотел сказать, что у тебя изъянов, кажется, нет.

Джилль. Нет, только и есть у меня, что мозоли!

Кассандр. Я хочу сказать, что ты собой править умеешь.

Джилль. Править-то? Да я даже в извозчиках не был.

Кассандр (в сторону). Надо переменить разговор! Кажется, есть статьи, по которым он слова сказать не умеет. (Громко.) Ты много служил, Джилль?

Джилль. Точно так, сударь. Оттого я и поистерся.

Кассандр. Так кому же ты служил?

Джилль. Прежде всего – своей родине.

Кассандр. Как! Значит, ты и в солдатах был?

Джилль. Точно так, сударь. Я пробыл три месяца в рекрутах.

Кассандр. Уж не был ли ты и ранен?

Джилль. Точно так-с.

Кассандр. Это куда же?

Джилль. В сердце-с… Поведением моего генерала, сударь.

Кассандр. Что же такое случилось?

Джилль. Да извольте видеть, наш генерал заставил нас исходить долину вдоль и поперек.