Читаем без скачивания Преднозначение - Николай Ярославцев

Радогор не расслышал вопроса, с головой погрузившись в свои размышления. И она рассердилась.

-Да, Радо же!

Поднял на нее взгляд, а в глазах недоумение. Губы едва заметно шевелятся, выговаривая неясные слова.

-Я говорю, сколько же батюшке с матушкой времени понадобится, чтобы добраться до того вирия, если нам на лошадях год скакать?

-Не надо его искать. Придут за ними. Может, сама Марана прибежит. А вернее всего, что сразу подобрали и на дорогу вывели.

-А край у земли со всех сторон? Или как? Как обрыв на берегу у реки? Сиди и ногами побалтывай. Или тыном огорожен, чтобы не забрел кто ненароком и свалился за край? Я как подумаю, что стою на самом краю, а там неведомо что, так аж зубы от страха начинают чакать. К обрыву и то боязно подходить. А там самый край и ну, как сорвешься.

-Не подходи...

Это уже ни в какие ворота не лезло!

У княжны даже голос от обиды задрозжал.

-Как это можно не подходить, когда до горести охота хоть одним глазком посмотреть, что там делается. Будто ты сам не склонишься, чтобы глянуть? Я вон, помню, мимо колодца пройти не могла, чтобы не остановиться. Так и манит к себе, так и манит… Так это к колодцу. А там край! Или обрыв. Внизу река, как ручеек бежит. Ноги не идут, а глаз туда так и тянется. – Объяснила она убежденно.

-Удержу, чтобы не тянуло. – Как мог, постарался успокоить Радогор. - Мы же еще не на краю. И дойдем ли когда? Что нам там делать?

-Заговорил таки!

Спорить с ним не стала. Но по глазам Радогор понял, что не  поверила не единому его слову, здраво полагая, уж если дойдем, за край заглянет, не утерпит.

Настолько увлеклась переживаниями, что выпустила повод и ее Соловая забилась под ней, захрапела и попятилась, чуть не выбросив ее из седла.

-Буланка! – Гневно закричала она и с илой вдавила каьлуки в лошадинные бока.

Но лошадь крутилась на месте и ни как не хотела идти вперед. Радогор же, с  головой уйдя в свои мысли, даже не заметил, что она отстала. И лишь проехав с полсотни саженей, понял, что не слышит ее голоса за спиной и остановился. Но Влада уже справилась с лошадью и догоняяла его, бросая быстрые взгляды по сторонам и под ноги. На дороге и вдоль нее, куда бы не ткнулся ее взгляд, лежали человеческие останки. Постаралось лесное зверье. Разодрало, разбросало то, что было когда – то людьми, наполнив воздух густым запахом гниющей человеческой плоти. Торопливо прикрыла лицо ладонью, стараясь приглушить запах. И поспешила к Радогору.

-Ты здесь ехал, Радо? – Спросила она и, против воли, оглянулась. -  Это они!

-Они… - Сумрачно ответил Радогор. – Я стороной, вдоль дороги шел. А потом сразу на дрягву свернул.

И снова замолчал. И как не старалась Влада разговорить, растормошить его, так и не сумела. Уж и месяц свесил рожки над лесом, освещая им дорогу призрачным холодным светом, когда он сам повернулся к ней и виновато улыбнулся.

-Прости, Лада. Притомил я тебя. – Говорит, а в глазах печаль стоит. – Не сам жеребца погоняю, думки тяжелые его гонят.

Вздохнул. Чтобы отогнать от себя тягостные воспоминания.

-Здесь, совсем близко, городище когда – то стояло, объедем его стороной и остановимся.

Влада удивленно подняла брови.

-А почему не в городище?

-Мертвое он, Влада. И мертвых похоронить было не кому.

Не громко, но требовательно проворчал по бэрьи, подзывая Ягодку, но бэр не отзывался. И Радогору пришлось повторить зов, а спустя не много времени услышали, явно не довольный, голос бэра, а вскоре увидели и его самого. Подошел к Радогору, обиженно ворча и отводя глаза всторону.

Радогор, ссловно не слыша его ворчания, свесился с седла, наклонился к бэру и заурчал, властно и требовательно, в ухо. Ягодка слушал его, низко опустив голову и переминаясь с ноги на ногу, и изредка мотая головой. Наконец, Радогор выпрямился и повернулся к Ладе.

-Дальше пойдешь за Ягодкой. А я наскоро добегу до городища и догоню вас. Взведи самострел и держи на седле, чтобы всегда под рукой был. – Сказал он таким голосом, что желание спорить пропало сразу.

  Да, пропало бы у кого другого, но не у нее.

-А ты? – С независимым видом спросила она.

-В городище наведаюсь. – Ответил он, выпрыгивая из седла. – Хоть и не близкие, а родичи. Коня в поводу поведешь.

И растворился в черном лесу. Был, был и нет. Ветка не хрустнула под ногой и лист на дереве не шевельнулся. Словно не человек, а морок, тень бесстелесная прошла. Влада чуть не разревелась от обиды. Попробуй, узнай теперь, какой дорогой побежал. И если там, в городище, все мертвые, зачем ему лук и стрелы?

Повернуласьк бэру и с мольбой заглянула в его рохотные, умные глазки.

-Пойдем следом, Ягодка? Поругает немного, не поколотит же?

Бэр, как ей показалось, выслушал с пониманием, вдумчиво глядя в глаза снизу вверх. И не дослушав, повернулся туда, где только, что скрылся Радогор. Деревья, там, где он прошел, стояли так часто, а трава была настолько высокой и густой, что ей скоро пришлось слезть с коня и вести его в поводу. Носкоро и так идти оказалось не просто. К тому же и бэра в густой траве было почти не видно. Не смотря на всю кажущуюся неуклюжесть, бэр умел  ходить бесшумно и не заметно, не уступая в этом Радогору. И она снова забралась в седло, вынашивая в душе коварные планы мести, которые она обрушит на голову Радогора, как только он появится рядом. Но, может, и не сразу, а со временем. Если не забудет. Или не простит.

А Радогор даже не подозревал, какие мысли приходят в ее голову. Бежал, не останавливаясь и не замечая высокой травы и жесткого, колючего кустарника, пока не увидел за деревьями темную стену тына. И перешел на легкий бесшумный шаг. Так матерый зверь скрадывает, схоронясь в траве, свою добычу, а та и не подозревает, что еще шаг и безжалостные клыки разорвут ее горло. Остановился за просторным деревом и одним взглядом окинул все городище.

Нет, не напрасно казалось ему, что лес тревожится, что шепчет ему в ухо сторожкие слова, что пытается пробиться к его взору неясными видениями. Ворота в городище наглухо заперты. А в ноздри лезет запах дыма, густо перемешанного с запахом тлена разлагающихся тел. Уши ловят лошадинный храп. Прав был, когда говорил Смуру, что если не он, то его…

Скрываясь в траве, метнулся от ворот  от дерева к дереву, пробежал до угла тына. Попытался сознанием пробиться за тын, в городище, но сознание по непонятной причине оттолкнулось от стены и метнулось за спину. И взгляд скоро уловил слабые, еле различимые  в призрачном свете луны, тени. Без труда узнал в них тех, кто должен был в это время шагать совершенно в другую сторону.

Отступил на несколько шагов назад и в руках его появились ножи. Разбежался, прыгнул на стену и сделал по ней вверх несколько быстрых шагов. На последнем шаге всадил нож в дерево и подтянулся. И сразу же воткнул нож левой рукой рукой, выдирая из бревна правый… До верхнего края стены добрался быстрее, чем думал. Качнулся телом и перебросил его на другую сторону тына. Разжал пальцы и, мягко, по кошачьи, упал в траву, перекатился через голову и растянув тело в длинном прыжке, перелетел к воротам, ловя взглядом стражу на воротах. Но раньше, чем глаза нащупали их силуэты подле ворот, об их присутствии оповестил его густой, нестерпимо ядреный запах давно не мытых тел и винного перегара.