Читаем без скачивания Иосип Броз Тито - Евгений Матонин

Йованка очень хотела попасть в ЦК. «Другие, как Чаушеску, своих жен двигают наверх… — говорила она врачу Тито Александру Матуновичу. — Не вижу причин, по которым я не могла бы занять важную должность в партийном аппарате или государственных органах. Думаю, никто не сможет продолжить политику Тито лучше меня, потому что эту политику мы вместе осмысливали и проводили»[748].

Перед съездом она обратилась к нескольким руководителям с просьбой выдвинуть ее кандидатуру при выборах в ЦК, и они ей это обещали. Но Тито прямо не высказал своего отношения к этой идее, и Йованку так и не выдвинули. Только немногие знали, что в отношениях Тито и Йованки назревал кризис…

31 июля — 1 августа в Хельсинки проходила церемония подписания Заключительного акта по безопасности и сотрудничеству в Европе. Президенты, премьер-министры, министры иностранных дел и члены делегаций 35 стран толкались в тесных кулуарах. Брежневу или американскому президенту Форду охрана расчищала дорогу. Тито же шел всегда один, в сопровождении лишь своего адъютанта генерала Рапо. Но вся толпа государственных деятелей «с уважением расступалась перед ним, как Красное море перед Моисеем»[749]. Тито был среди них живой легендой. Единственным еще живым руководителем из тех, кто сумел дать отпор Гитлеру.

7 октября 1975 года Тито принял на Бриони делегацию представителей вооруженных сил СФРЮ. Он весьма откровенно расставил все акценты в отношении внешней угрозы Югославии:

«С США у нас очень хорошие отношения. Они даже нас уверяют, что они „наш зонтик“, несмотря на то, что мы такие, какие мы есть. (Смех в зале.) Я, конечно, в это не верю. Так как знаю, что движение неприсоединения — это бельмо на глазу США. Неприсоединение — это также бельмо на глазу другой страны — СССР, несмотря на то, что они нас уверяют, будто ничего против него не имеют…

Я также ценю, что сейчас нам с Востока не угрожает опасность… Ценю, что СССР не пойдет на авантюру против Югославии, которая имеет такое влияние в мире, такие вооруженные силы и такой единый народ». Впрочем, заметил он, «наше негативное внутреннее поведение, раздоры, ссоры усиливают аппетиты противников внутри и вне страны»[750].

Но Тито волновали не только внутренние раздоры, он опасался и тех, кто бежал за границу и там не прекращал борьбы с ним. Тем более что сторонников Информбюро он так и не простил. В середине 1970-х годов около двух сотен «информбюровцев» все еще не прекращали своей активной деятельности. В Югославии их считали «рукой КГБ».

В конце марта 1974 года в Белграде получили сведения, что в Черногории готовится проведение съезда так называемой «Новой КПЮ», в которой, по некоторым данным, состояло около шестисот человек. Сотрудники госбезопасности арестовали всех делегатов в одном из частных домов города Бар — их было 12 человек. К тому времени съезд уже успел утвердить программу, устав и декларацию о создании «Новой КПЮ». Но настоящий международный скандал вызвало похищение одного из лидеров югославской эмиграции Владо Дапчевича[751].

В 1955-м, после нескольких лет, проведенных в тюрьме, Дапчевич бежал в Албанию, а потом и в Советский Союз. Позже он переехал в Западную Европу.

В эмиграции он разгружал вагоны, подметал улицы и пытался вести «революционную пропаганду» среди югославских «гастарбайтеров». По утверждениям бывшего главы румынской службы государственной безопасности — Секуритате — Йона Пачепы, слухи об активности Дапчевича беспокоили Тито и он во время одной из встреч с Чаушеску на Бриони обсуждал с ним план его нейтрализации. Тогда возникла идея заманить его в Румынию, там арестовать и передать в руки югославов[752].

Дапчевича удалось выманить в Бухарест. Там его похитили и отправили в Югославию, где приговорили к смертной казни, но заменили ее на 20 лет заключения. В 1988 году его освободили и выслали из страны. Дапчевич вернулся в Югославию через два года, где и умер в июле 2001-го.

Похищение Дапчевича вызвало много шума. На Западе заговорили о «боевиках Тито» — раньше о них писали, что они расправляются только с усташами. Однако советское руководство откликнулось на «дело Дапчевича» неожиданной поддержкой Тито. В ноябре 1975 года в Москве с визитом побывал Кардель, и 27 ноября «Правда» в передовой статье резко раскритиковала «информбюровцев». На этом фактически закончилась поддержка антититовской коммунистической позиции со стороны СССР и КПСС.

Несмотря на некоторое сближение с Москвой, Тито долго колебался: ехать ли ему на конференцию коммунистических и рабочих партий в Берлин. И только в самый последний момент решил ехать. Когда Тито вошел в зал, члены делегаций начали вставать, аплодируя, — многие не рассчитывали увидеть его здесь[753].

В Берлине Тито встретился с Брежневым. В архивах сохранилась запись их разговора, который коснулся и арестованного Дапчевича. Брежнев сказал, что ему, вообще-то, неинтересна эта тема и лучше поговорить, например, о Мао Цзэдуне[754].

В этой беседе участвовал и секретарь Исполнительного бюро Президиума ЦК СКЮ Стане Доланц. К середине 1970-х годов в окружении Тито осталось очень мало людей из «старой гвардии». Пьяде и Кидрич умерли, Джилас и Ранкович превратились в противников, другие отошли от активных дел, занимая различные «почетные» должности. Только Кардель еще оставался рядом, но и он все более погружался в теоретические исследования и писал мемуары.

Тито вынужден был искать новых людей. Среди них были и уже упомянутый Стане Доланц, и генерал Никола Любичич, с 1967 года возглавлявший Союзный секретариат по народной обороне. Эти два человека во второй половине 1970-х годов стали самыми влиятельными представителями югославского руководства. Настолько влиятельными, что многие обвиняли их в том, что они фактически подчинили Тито своей воле и стали настоящими «серыми кардиналами» его политики. Говорили, например, что они сами решали, кого Тито примет, а кого — нет.

Слухи также гласили, что Доланц и Любичич метят в наследники Тито, поэтому уже сейчас стараются ограничить круг общения маршала и «замкнуть» все его контакты со страной на себя. Возможно, что такие намерения у них действительно существовали, но Тито никому не позволял контролировать себя.

В январе 1976 года корреспондент загребской газеты «Виесник» Дара Янкович в интервью с Тито задала ему волнующий всех вопрос: как бы вы, товарищ Тито, прокомментировали разговоры о том, что случится с Югославией после вашей смерти? Тито ответил: «Да, уже давно высказываются различные предположения о том, что будет в Югославии после меня… У нас, как вы знаете, существует коллективное руководство… Оно на деле, на практике, уже много лет показывает себя эффективным. Поэтому я могу со дня на день уйти, а меняться ничего не будет»[755].