Читаем без скачивания Отрицательное поведение потерпевшего и Уголовный закон - Элина Сидоренко

С этой позицией трудно согласиться по нескольким причинам. Во-первых, не следует придавать негативную окраску стремлению человека к выражению своей индивидуальности и критиковать его обращение к собственным нуждам. В этом нет ничего, заслуживающего осуждения. Любой человек соотносит свои поступки прежде всего с собственными потребностями и интересами, а уж затем – с интересами отдельных социальных групп или общества в целом.

Во-вторых, проводимое автором противопоставление преступника нравственно здоровому человеку звучит излишне категорично и не находит подтверждения в реальной жизни. Разве можно считать нравственно испорченным человеком того, кто защищает себя или третьих лиц от общественно опасного посягательства и под влиянием ситуации превышает пределы необходимой обороны? Думается, что нет.

В изучаемых нами ситуациях виновный действует в экстремальных условиях, к которым он не подготовлен. Проявляемое им преступное насилие является результатом острого межличностного конфликта, вызываемого отрицательным поведением будущей жертвы.

При этом негативное поведение потерпевшего не является ситуативно обусловленным. В его основе лежит низкий уровень правосознания, агрессивность и неуважение к людям. Эти и другие негативные качества формируют психологическую установку провоцирующих жертв и во многом предопределяют их судьбу.

Удачно описал данный тип личности американский психолог Т. Миллон: «Оба варианта этой личности – основной агрессивный и открыто антисоциальный – побуждают враждебность не только благодаря случайным последствиям своего поведения и отношения, но и потому, что они намеренно провоцируют других на конфликт. Они ищут повода для ссоры, часто сами лезут в драку, и, по-видимому, им нравится драться, доказывать свою силу, проверять свои умения и силы. Они намеренно могут стремиться к опасности и трудным ситуациям. Они ведут себя дерзко и безрассудно, но кажутся при этом уравновешенными»[142].

Исходя из изложенного, можно сделать вывод, что у потерпевших, вызывающих своим отрицательным поведением совершение преступления, имеется асоциальная установка. Она выражается в разной форме, имеет неодинаковое содержание и различную интенсивность проявления, но у всех она является определенной «жизненной программой».

В науке нет единой позиции относительно того, что же конкретно формирует психологическую позицию индивида, побуждает его систематическому социально не одобряемому поведению. На наш взгляд, этому способствуют следующие факторы:

1) недостаточное умственное развитие;

2) примитивность и неустойчивость духовных потребностей;

3) и, конечно, неправильное воспитание, приводящее к формированию асоциальной личностной установки.

Иначе подходит к данному вопросу Ф. Пакати. Он выделяет природные и социокультурные причины.

К первым автор относит психопатические явления, связанные с психофизиологическими нарушениями в организации поведения. А к социокультурным причинам – своеобразные наследуемые и передаваемые по традиции образцы и модели решения конфликта, которые в случае их интериоризации личностью могут вызвать в ней склонность к определенному виду девиантного поведения; это и подражание эталонам поведения, имеющимся в определенных слоях общества, в семье, соприкоснувшейся с криминальностью, и т. д.[143]

Все эти факторы, несомненно, влияют на формирование личности жертвы и предопределяют ее жизненное поведение. Станет ли такое лицо потерпевшим или преступником, будет зависеть от многих обстоятельств, в том числе и от личностных особенностей противника.

1.4. Личность субъекта преступлений, вызванных отрицательным поведением потерпевшего

Важнейшим детерминационным фактором рассматриваемых нами преступлений является отрицательное поведение потерпевшего. Именно оно во многом предопределяет преступное деяние. Однако решающая роль принадлежит причинителю вреда, его личным качествам и поведению.

Некоторые авторы, в числе которых Г. В. Антонов-Романовский и А. А. Лютов, отмечают определенные методологические недостатки в виктимологических и криминологических исследованиях. Прежде всего, они указывают на искусственный разрыв между оценкой поведения преступника и потерпевшего. «Этот разрыв, – отмечают авторы, – приводит к гиперболизации роли жертвы в механизме возникновения преступления и принижению значения поведения преступника»[144]. С данным замечанием трудно не согласиться.

Долгое время в науке преобладали крайние позиции. Криминологи изучали личность преступника как «вещь в себе», а виктимологи, напротив, игнорировали причинителя вреда, концентрируя внимание на поведении и установках жертвы преступления. Реалии сегодняшнего дня требуют комплексного рассмотрения этих вопросов. Та же задача ставится и перед настоящей работой.

Проведенные исследования свидетельствуют, что преступник и провоцирующая его жертва в момент совершения насильственного преступления находятся, как правило, в конфликтной ситуации. Взаимодействие между ними «детерминируется возможностями выбора каждым из участников конфликта определенного варианта поведения»[145]. При этом происхождение и структурирование конфликта определяется личностными особенностями и преступника, и жертвы преступления.

Рассмотрев виктимологическую характеристику последнего, необходимо дать криминологический анализ личности лица, совершившего преступление вследствие отрицательного поведения потерпевшего.

Так, возрастной состав преступников немногим отличается от возраста потерпевших. И в том и в другом случае наиболее активные группы – 19–25 и 26–40 лет. Совершение преступлений в молодом возрасте (14–25 лет) объясняется небольшим социальным опытом, большой возбудимостью и импульсивностью субъекта. Именно поэтому преступники данной группы составляют самую значительную часть – 33,8 %. Следует отметить также определенное затухание агрессивности после 30 лет: если до этого возраста доля преступников больше, чем доля потерпевших соответствующего возраста, то начиная с 31 года картина полностью меняется.

Процент женщин среди осужденных невелик и составляет около 14 %. Значительно бо́льшая доля мужчин объясняется как биологическими, так и социальными характеристиками (бо́льшая склонность к употреблению спиртных напитков, времяпрепровождению в малознакомых компаниях и т. д.).

Результаты последних психологических исследований свидетельствуют, что мужчины и женщины имеют различные установки относительно преступной агрессии. Мужчины, как правило, в меньшей степени испытывают чувства вины и тревоги. Женщины же обеспокоены тем, что агрессия может обернуться против них самих. При этом они рассматривают применяемое насилие как средство выражения гнева и снятия стресса, в то время как мужчины относятся к агрессии как к «инструменту, считая ее моделью поведения, к которому прибегают для получения определенного результата»[146].

Разница в образовательном уровне преступников и потерпевших незначительна. Однако среди осужденных за убийство и причинение вреда здоровью вследствие отрицательного поведения жертвы процент лиц со средним образованием намного выше, чем среди потерпевших той же группы. В целом же наблюдается ситуация, когда преступник образованнее жертвы.

Доля рецидивистов в изучаемом контингенте лиц незначительна и составляет 21 %. Данное обстоятельство, на наш взгляд, объясняется тем, что причинение вреда потерпевшему вследствие его отрицательного поведения носит во многом «случайный» характер и не обусловливается антиобщественной установкой личности преступника.

Как показали исследования В. Минской и Г. Чечеля[147], подавляющее число спровоцированных преступлений совершалось лицами, находящимися в состоянии душевного волнения (71,8 %) – от незначительного до аффекта. При этом в 59,2 % случаев совершения преступлений в состоянии аффекта его возникновению предшествовала длительная психотравмирующая ситуация: в 21,4 % случаев преступник был взвинчен происшедшей накануне ссорой, в 24,3 % случаев – взволнован обстоятельствами, связанными с неправильными действиями потерпевшего. По нашим данным, 39 % от общей доли всех убийств совершались в состоянии душевного волнения, вызванного отрицательным поведением жертвы. При этом 11 % – в состоянии аффекта и 28 % – в других эмоциональных состояниях.

Среди обстоятельств, способствующих совершению аффектированных преступлений, особое значение имели неприязненные отношения с потерпевшим (46,6 %).

Что касается алкогольного опьянения, то, как показали исследования, оно встречалось в 70–80 % убийств и в 65–70 % случаев причинения вреда здоровью.