Читаем без скачивания Десять веков белорусской истории (862-1918): События. Даты, Иллюстрации. - Владимир Орлов

Современники и потомки верили, что этого князя небесные силы наделили вещей душой и сверхъестественными способностями превращаться в серого волка, в ясного сокола или в тура с золотыми рогами. Уже при жизни о нем слагали легенды. Во всех восточнославянских землях из поколения в поколение передавались былины о Волхе Всеславиче — мудром властелине, смелом воителе, сыне княжны и лютого Змея, победителе индийского царя. Прообраз Волха — полоцкий князь-волхв. Так считает и знаток славянской древности академик Дмитрий Лихачев.

Если верить былинам, Всеслав стал князем в пятнадцать лет. Таким образом, волхвы держали на руках младенца в 1029 году. Многие читатели этой книги имеют возможность дожить до 1000-летнего юбилея знаменитейшего из наших князей, о котором восхищенно писал автор «Слова о полку Игореве». Именно в полоцком князе, удачливом сопернике самого бога Хорса, он видел государственного мужа, которого так не хватало славянам перед угрозой нашествия с востока.

Летописцы сообщают, что, выполняя волю волхвов, князь всю жизнь носил на голове перевязь. Спрятанному под ней таинственному «язвен; приписывали «немилосердность Вес слава на кровопролитие». Чародей действительно пролил немало вражеской крови, но большая часть его долгоп княжения была все же посвящена мирным заботам. Десять лет он жил в согласии с Ярославом Мудрым, потом еще десять с его сыном, киевским князем Изяславом, которому полочане помогали воевать с кочевниками-торками. Как раз с тех мирных времен, с середины XI века, плывет над Двиной величественный корабль Софийского собора.

Всеслав возвел храм в честь святой Софии, чтобы заявить о равенстве с Киевом и Новгородом, где такие соборы появились несколько раньше. Новый храм стал сердцем древнебелорусского государства. В Софии не только молились — принимали послов, объявляли войну и подписывали мир, хранили княжескую казну и основанную сыном Рогнеды Изяславом библиотеку, скрепляли печатью стольного града торговые соглашения. Тут ученые монахи выводили строки Полоцкой летописи (отрывки из нее в XVIII веке еще читал российский историк Василий Татищев).

Мирная жизнь кривичского властелина с соседями закончилась в 1065 году, когда полоцкая дружина совершила поход на Псков. Под 1066 годом киевский летописец оставил следующую запись: «Пришел Всеслав и взял Новгород с женщинами и с детьми, и колокола снял со святой Софии».

После этого Всеслав около четверти века провел в войнах: испытал радость побед и горечь поражений, сидел в киевской тюрьме, был освобожден и провозглашен великим киевским князем, однако вскоре вернулся на родину. В 1077 году на Полоцк пошел войной черниговский и смоленский князь Владимир Мономах. Поход завершился неудачей, и тогда в следующем, 1078, году Мономах собрал дружины всех южных княжеств, позвав на помощь новгородцев и половецкую орду. И вновь Полоцк выстоял.

Всеслав с Мономахом столкнулся еще раз. Тот нападал с половцами на Менск и не оставил в городе «ни челядина, ни скотины». Были и другие битвы, но, когда восточнославянские князья собрались в 1097 году на съезде в Любече, чтобы договориться каждому держать «вотчину свою», Чародей не приехал. Он не имел нужды что-то с кемто делить: есть держава, где мирно живут христиане и язычники, есть войско, которое защитит княжество от любого врага. При Всеславе Чародее кривичская земля достигла вершины своего могущества. По своей территории Полоцкое княжество не уступало таким тогдашним европейским странам, как герцогство Баварское или королевство Португальское. Кроме столицы, где жило около 10 тысяч человек, оно насчитывало шестнадцать городов: Витебск, Браслав, Заславль, Усвят, Копысь, Орша, Менск, Лукомль, Логойск, Борисов, Друцк, Голотическ, Стрежев, Городец, Ордск и Кривичгород (на месте современной Вильни). Власть Полоцка распространялась на Нижнее Подвинье до самого Балтийского, или, как его тогда называли, Варяжского, моря. На землях, где жили предки современных латышей, стояли города Герсика и Кукенойс, которыми правили полоцкие вассалы.

Кому-то, возможно, покажется, что все равно это были задворки Европы. Однако родство полоцкой династии Рогволодовичей с домом византийских императоров Комнинов свидетельствует о высоком международном авторитете Полоцкой земли. Многие историки считают, что дочь Всеслава Чародея была женой византийского кесаря Алексея. Эти династические связи имели далекие политические и культурные последствия.

Земной путь Всеслава завершился в 1101 году. Значение его личности в славянском мире подчеркивает удивительно точная запись летописца: «Умер Всеслав, князь полоцкий, месяца апреля на четырнадцатый день, в девятом часу дня, в среду».

Всеслав Чародей оставил на генеалогическом древе полоцких князей мощную ветвь. Кроме дочери, благодаря которой в жилах византийских императоров текла кривичская кровь, у него было шестеро сыновей: Борис Рогволод, Давыд, Глеб, Роман, Святослав, Георгий и Ростислав.

У кривичей уже не было единой сильной руки. Менск, Витебск, Друцк, Логойск становятся столицами удельных княжеств, где правят Всеславичи. Однако тот, кто считает дробление государства проявлением его слабости, ошибается. Разделение на отдельные княжества было исторически неизбежно. Первой на востоке Европы на этот путь вступила Полоцая земля, что свидетельствует о более высокой ступени ее исторического развития.

Битва на Немиге. Первое упоминание о Менске

Проехав победителем по новгородским улицам, Всеслав Чародей в начале 1067 года двинулся на Новогородок (Новогрудок). Этот город некогда построил Ярослав Мудрый, чтобы овладеть населенными литвой окрестностями и угрожать оттуда Полоцкому княжеству. Полочан вновь вела звезда удачи. Они выбили из Новогородка киевскую дружину и заявили о своих правах на земли Литвы. Вторая победа подряд чрезвычайно встревожила трех сыновей Ярослава Мудрого во главе с киевским князем Изяславом. В феврале того же года, объединив силы, они решили перехватить Чародея на пути домой.

Ярославичи правильно рассчитали, что возвращаться полоцкие дружины будут через Менск — укрепленный город на южной границе Полоцкого княжества, и решили опередить Всеслава. Увидев со стен громадное вражеское войско, менчане все же отважились защищаться, так как ждали, что вот-вот подоспеет помощь. Как рассказывает летопись, они «затворишася в граде», но противостоять соединенным силам всех южных княжеств не смогли. Защитников города ждала жестокая расправа: всех мужчин зарубили, а женщин и детей взяли «на щит», то есть в плен.

Всеслав не мог позволить врагу прорваться в глубь своей земли. Третьего марта войска полоцкого князя и Ярославичей сошлись вблизи сожженного Менска на реке Немиге. Неделю грозно стояли друг против друга в глубоком снегу, а потом «бисть сеча зла и мнози падеша с обе стороны». Благодаря «Слову о полку Игореве» о той сечи знают во всем мире. Преимущественно по поэтическим строкам «Слова» и можно сегодня представить битву: отрывистые приказы воевод, смертельные удары копий, звон булатных мечей, кипение крови на вытоптанном снегу и сладкое забытье раненых, которых быстро сковывал мороз. Летописи добавляют всего несколько слов — о том, что сечу начал Всеслав и что он «бишася крепко».

Киевская летопись совсем лаконична: Ярославичи, мол, победили, а полоцкий князь бежал. Оставим это на совести составителя летописи: возможно, он не только выполнял волю хозяев, но и искренне хотел той победы. Странно однако, что пристрастному киевлянину вопреки очевидным фактам верят серьезные современные историки. Верят, несмотря на то, что войско Ярославичей не пошло дальше на Полоцк, а закрепило «победу» отступлением в свои земли. Всеслав, хотя и дорогой ценой, отстоял кривичское государство.

Спустя четыре месяца враги встретились вновь, на этот раз под Оршей. Всеслав стоял с дружиной на правом днепровском берегу, Ярославичи — на левом. Киевский князь предложил решить спор полюбовно: дал клятву, что не причинит полоцкому властелину никакого зла, и закрепил ее принародным крестным целованием. Обещаний хватило лишь до тех пор, пока Чародей с двумя сыновьями не переправился 10 июля через Днепр и не вошел без охраны в шатер киевского князя Изяслава. Тот махнул рукой, налетели дружинники, и через мгновение трое Рогволодовичей лежали на земле, связанные веревками.

Отвезя пленников в Киев, их заковали в кандалы и бросили в страшную земляную тюрьму-поруб. Намерения Ярославичей были очевидны: извести род Рогволодов.

Однако история рассудила по-своему.

В 1068 году на Киевскую землю напали половцы. Ярославичи были наголову разбиты. Киевляне собрались на вече и потребовали от князя оружия и лошадей. Изяслав боялся, что, прежде чем идти на половцев, подданные рассчитаются с ним самим. Вечевые послы возвратились ни с чем, но успокоить народ было уже невозможно. В разъяренной толпе все чаще выкрикивали имя полоцкого князя-узника, лишенного свободы ненавистным Изяславом. Половина толпы бросилась к порубу, вторая двинулась на княжеский двор. Киевские бояре советовали своему хозяину послать верных людей, чтобы те обманом завлекли Всеслава к тюремному окошку и пронзили мечом. Изяслав не решился — велел седлать лошадей.