Читаем без скачивания Страна за горизонтом - Леонид Спивак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Америка предстала советским посланцам иной реальностью, другим миром, перевертышем за океаном. Фантастичен Нью-Йорк с его рекламным «дрессированным электричеством», невероятны гладкие дороги и технические новинки, и не менее фантастична американская природа с ее «неземными» пейзажами. При этом существует типологическое сходство СССР и США, стран-континентов, стран-утопий. Сравнения разбросаны по всей книге, иногда фельетонного характера, но зачастую иносказательные.
«Америка не знает, что будет с ней завтра – утверждали авторы “Одноэтажной”. – Мы знаем и можем с известной точностью рассказать, что будет с нами через пятьдесят лет». Как мы знаем задним числом, утопия не состоялась ни в одной стране.
Страна мечты Фрэнка Ллойда Райта называлась не Утопия, а Усония – от USONA, Соединенных Северо-Американских Штатов, как в ту пору европейцы называли США. «Города-сады» Райта должны были быть доступны каждому, и зодчий разрабатывал проекты недорогих усонийских домов для обыкновенных граждан. Некоторые из них сохранились до наших дней.
У Достоевского Митя Карамазов назвал американцев «машинистами необъятными». Маяковский писал о Чикаго как о городе, который стоит на одном винте, «весь электро-динамо-механический». Вместе с великим городом, начинавшим как столица скотобоен, американские «города-выскочки» не просто прокладывали мили асфальтовых дорог и расчерчивали новые кварталы, но стремились «застолбить» за собой место культурного центра. На Старом континенте эти усилия более сотни лет вызывали снисходительную улыбку эстетов и обильные язвительные рецензии. Тем не менее, во многих из «выросших из ничего» в прериях или пустынях крупных городах США сегодня имеется хороший университет, прекрасный симфонический оркестр, заслуживающий внимания художественный музей. Таковы Индианаполис и Хьюстон, Цинциннати и Миннеаполис.
Весьма характерным примером служит Форт-Уорт (Fort Wort) в штате Техас. Основанный в 1849 году как армейская застава на отдаленной реке, названный в честь генерала, ветерана мексиканских и индейских войн, Форт-Уорт сегодня постепенно превращается в город-миллионник. Российская история, к слову, отмечена схожими взлетами очень молодых городов: Новосибирск, Хабаровск, Владивосток… Техасская же глухомань в гораздо большей степени Скотопригоньевск, чем отчий дом братьев Карамазовых. Грубоватая семантика подчеркивает: обитателям обоих провинциальных городков были присущи черты отнюдь не возвышенного свойства. «Коровий город» (Cowtown), как называли Форт-Уорт, видел человеческие драмы высокого накала, но на них не нашлось великого пера.
В одной из своих поэм Роберт Фрост сетовал:
Как нам создать роман.Подобный русскому, в Америке,Где жизнь давно трагизма лишена?Вот он, тупик, из коего не можетЛитература выбраться никак.Нам нужно из немногих наших бедИзвлечь хотя бы толику страданий.К чему ждать от писателей напрасно, Что выйдут Достоевские из них,Когда вокруг покой лишь да удача?(Перевод С. Таска)Чикаго и Форт-Уорт – Скотопригоньевски по рождению, отличавшиеся лишь размером, трансформировались в «продвинутые» национальные центры индустрии и культуры. Так, «коровий город» в центре Техаса нежно лелеет превращенную в музей Скотную биржу и международный конкурс пианистов имени Вана Клиберна (того самого, любимца русских), самый большой в стране дворец родео и оперную сцену Басс Перформанс Холл, Зал славы ковбоев и каугерлз (пастухов и пастушек) и отменный Музей искусств Кимбелла.
Форт-Уорт. Окружной суд
Статус «альфа-города» («города-вожака») Чикаго приобрел во многом благодаря своему университету. На нефтяные барыши Джона Д. Рокфеллера союз баптистов учредил в 1890 году учебное заведение, которое бросило вызов «восточному берегу» – старым и престижным университетам Лиги плюща – Гарварду, Йелю, Принстону. Сам Рокфеллер впоследствии признался, что здешний университет оказался лучшей из инвестиций за всю его жизнь. Амбициозные начинания Чикагского университета, формируя идеологию и устремления Мидвеста, во многом определили жизнь всей страны: от самого крупного академического издательства в США до первого в мире ядерного реактора.
Иногда кажется, что французские импрессионисты работали, главным образом, чтобы прославить американские музеи. Моне и Ренуар обрели вторую родину в монументальных храмах изящных искусств Нового Света. Интересно, что и в самом Париже в 1986 году пошли, в некотором смысле, по американскому пути, отдав враждовавшим при жизни Салону и импрессионистам багажные отделения и перроны бывшего железнодорожного вокзала д’Орсэ.
Художественный институт Чикаго занимает место в первой пятерке американских музейных собраний. Создатели «Одноэтажной Америки» проехали мимо всех известных музеев, да и нам нет нужды повторять глянцевые путеводители. Чикагская коллекция обширна: от древних амфор до витражей Шагала. Но у знаменитого Художественного института имеется собственная икона, вокруг которой долгое время ломали копья искусствоведы и обыватели.
Грант Д. Вуд – один из немногих художников-реалистов ХХ века, безоговорочно признанный классиком. Проведший большую часть жизни в заштатной Айове, он стал одним из лидеров мощного движения американских регионалистов. Фермерский сын Вуд закончил Художественную школу Чикагского университета, но поначалу увлекался ювелирным искусством. Некоторое время он учился в Мюнхене и Париже, затем с удовольствием возвратился домой: «Я, было, поддался идее молодых французов: сидеть в “Ротонде” и ждать вдохновения. А потом признался себе, что мне лучшие идеи приходили тогда, когда я доил коров».
Водокачка на Мичиган-авеню
Трезвомыслящие жители родного штата воспринимали полотна Вуда скептически. На выставке в Айова-Сити художник подошел к фермеру, который долго стоял, качая головой, перед картиной «Молодая кукуруза». Тот повернулся к земляку-живописцу и сказал укоризненно: «Разве кукуруза вырастет на таком крутом склоне? За этот участок я бы не дал и 35 центов за акр».
За свою картину «Американская готика», присланную на конкурс в Чикаго в 1930 году, Вуд неожиданно получил премию в триста долларов. Сначала члены жюри увидели в ней «юмористическую открытку-валентинку», но один из кураторов музея уговорил взять картину в экспозицию. Не особенно известный за пределами Айовы, художник проснулся знаменитым.
Чтобы попасть в сердце нации, нужно было изобразить две статичные фигуры – фермера с дочерью на фоне их белого домика, построенного в стиле деревенской «плотницкой готики». В правой руке у фермера вилы, которые он держит в крепко сжатом кулаке так, как держат винтовку. Дочь поселянина типично пуританского облика, в старомодном переднике и с прибранными волосами, как на старых американских семейных дагерротипах. Если внимательно изучать картину, то видно, что вдвоем мужчина и женщина повторяют форму окна, которое в свою очередь повторяется в контуре вил и вышивке на фермерской сорочке.
Такие известные художественные критики, как Гертруда Стайн и Кристофер Морли, считали,
