Читаем без скачивания Седьмое лето - Евгений Пузыревский

Вот оно – рождение.

Затем, в биографии водоёма появилась новая глава – и имя ей «Имя».

«А масло то масленое не по масленому».

Из своей «ссылки» вернулась Любочка Дубцова и сразу же облюбовала живописное место омовения и солнечных ванн. «Хоть какой-то островок цивилизованности, эстетства и тонковкусия, в этом царстве уличных туалетов и свекольных румян» – любила она периодически повторять. Причём это изреченье преподносилось всем и не по разу, но глаголющая, умудрялась произносить его постоянно на свежий манер и с новыми интонациями, так что оно не приедалось – каждый раз, как в первый. Под её руководством, со временем поистрепавшееся место было облагорожено, и «для придания антуражу» сколочено несколько беседок – чтоб «как в рассказах Мопассана». Егринцы отродясь не слышали о французском писателе девятнадцатого века (да и сама «Ветреная леди перемен» больше трёх не осилила), но, непривычное для русского уха слово, понравилось. С тех пор, пруд стал зваться Мопассановским.

Павлик стоял у самой кромки воды и, прищурив глаза, с наисерьезнейшим видом, вглядывался в гладкую поверхность, в поисках маленьких пузыриков, которые могли бы собой выдать месторасположение Сом Сомыча.

Прошлым летом, в июле, Марина с сыном пришли на искусственный водоём и распределились каждый по своим делам – она в беседку читать книгу, он плескаться у берега.

Писанина современного автора хоть и была довольно таки интересной, но чувствовалось искусственное и через силу притянутое добавление «воды». И всё это только лишь для того, чтоб уложиться в минимальную издательскую норму – десять авторских листов, а это без малого четыреста тысяч знаков. Вот и приходилось читателям продираться через ворох ненужных, и не особо влияющих на главную сверхзадачу, событий, действий, описаний. Как было бы просто и легко для восприятия, если бы в книгах писалось только главное и самое важное. «Пришел, увидел, победил!» Вот и всё. Так нет, нам надо стол с резными ножками на полторы страницы размазывать, чтоб знали! Да, да, да – именно чтоб знали, ведь без этого треклятого мебельного изделия, которое вообще больше не появится и произойти то ничего видимо не может, и герои не встретятся, и не полюбят друг друга, и не разлучит их коварная судьба, и не воссоединятся их пылающие сердца после череды опаснейших препятствий. Или возьмём для рассмотрения другой пример – «Стань у окна, убей луну своим соседством, Она и так от зависти больна, Что ты её затмила белизною». Ну зачем всё это? Достаточно же было просто – две малолетки, мозгов еще не накопившие, решили поиграть в любовь, взрослые, разумные люди им объяснили, что этого делать не стоит, ну и в итоге, чтоб кому-то что-то доказать, он траванулся, она закололась. Всем же всё понятно – это раз, кучу сэкономленного времени – это два, минимум потраченных печатных листов, соответственно меньше вырубленных деревьев, значит лучше экология и здоровее потомство – это три. Вот такая не хитрая арифметика. Писательская болезнь к длинному и не нужному слову, приправленная, установленными неизвестно кем, неоправданно завышенными издательскими стандартами по объёму и количеству, приводит к ослаблению иммунитета наших с вами детей и подверженности их к всевозможным болезням, как физическим, так и эмоциональным. Так что можно не бояться мифического восстания машин и истребления человечества, самоуничтожающий механизм уже запущен Достоевским, Гоголем, Толстым, Пушкиным, Шекспиром, Гёте, Данте, Хемингуэем, Ремарком и другими деятелями тайного культа «Чернил и пера». Гроб сколочен, всем занять свои места, пора закрывать крышку и вбивать гвозди, в таком количестве созданные Дарьей Донцовой. А этого Великого Всадника Апокалипсиса не остановит даже Джон Коннер, хоть ежедневно присылай его из будущего.

«И когда Он снял четвёртую печать, я слышал голос четвёртого животного, говорящий: иди и смотри.

И взглянул, и вот, конь бледный, и на нём всадник, которому имя «Смерть»; и ад следовал за ним;

И дана ему власть над четвёртою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными»[16]

И подведём черту под ранее сказанным – писатели, хватит разглагольствовать, и набивать ненужными «водными» словами лишние страницы, переходите сразу к делу, даря людям счастье и огромное количество свободного времени. Зачем эта бесполезная словесная эквилибристика со своим неведомым оппонентом? Кому и что вы хотите доказать? Вы же, как показано практикой, всё равно в итоге плохо кончите, так что не тащите всех с собою.

«Тчк».

Так вот, к чему всё это – Марина, пока перебирала в голове огромное количество ненужных зрительных образов, возникших при чтении, сама того не заметив, уснула. Сон – штука полезная, но не в то время, когда твой шестилетний сын, в своей игре, пытается представить себя самым лучшим в мире ныряльщиком за сокровищами.

Павлик, постепенно погружаясь в воду, шел на глубину. Шаг, второй, третий… Уже уровень дошел до сосков, шеи, подбородка.

Я же взрослый, а взрослым не подобает, как маленьким детям, барахтаться у самого берега, к тому же никто не станет прятать клад там, где любой его сможет найти. Клад на то и клад, чтоб складироваться в недоступном, для обычных смертных, месте. Надо нырнуть и руками ощупать дно, там, конечно же, найдётся что-то супер важное, интересное и секретное. Уже на цыпочках, чтобы мутная непрозрачная жидкость не попала в нос. Так, переворачиваемся, гребём реками, трогаем глинистую почву… Где она? Должна же уже быть! Но кругом вода, только вода! Надо всплывать, надо быстрее всплывать, подышать, осмотреться. Но почему не получается… Я же стараюсь… Я же барахтаюсь… Я стремлюсь…

Сил всё меньше.

Рот открывается, вода заливается, лёгкие заполняются.

Мама, она же рядом, она же должна помочь, она же вытащит, она же…

Крепкая рука схватила за уже обмякшее тельце и потащила к берегу.

Темнота.

Водолаз лежал на суше. Рядом, крича, паниковала Марина, а Сергей, сильными движениями давил на живот сына. Вода, заполнившая лёгкие, вырвалась, «словно из плена весна» наружу, растекаясь по щекам и впитываясь в землю под головой незадачливого пловца.

Пришел в себя, пытаясь понять, где находится, и почему папа так сильно ругается на него с мамой.

Сел, голова кружится, слабость, непонимание и резко, словно ударом по подзатыльнику, пришло осознание всего, что только что произошло.

Слёзы, оправдания, обещание, что больше это не повторится.

Именно тогда, в тот день, вечером, Павлик услышал от родителей историю, о том, что на дне Мопассановского пруда, живёт жуткий, страшный, коварный Сом Сомыч, который только и ждёт того, чтоб схватить за ногу тех, кто любит купаться глубоко и далеко от берега, да утащить с собой в своё подводное царство. А там прикуёт на цепи и будет заставлять есть пироги с луком (а лук, по мнению Павлика, был самым противным изобретением человечества). Ровно двести лет назад, он уже похитил одного мальчика, который не послушался папу с мамой и решил сходить покупаться один. Больше его никто не видел, только по ночам, по всей деревне, разносился жалобный плач и мольбы о спасении.

«– Не боюсь я ваших бук!Я сражу её из лука,Из нагана, из ружья!»[17]

Прошел год.

Павлик всё помнил. И теперь готовился к возмездию, за того беззащитного мальчугана, которому так никто и не помог.

План простой – закинуть удочку, выжидать, и как только чудище морское схватит наживку, вытащить его на берег, оттащить подальше от воды, чтоб не убёг обратно, и тогда оно взмолит о пощаде, да, конечно же, обменяет свою свободу на жизнь ребёнка. Кстати, какой же он ребёнок, если ему же уже двести с лишним лет? Наверно там, в царстве Сом Сомыча время идёт по-другому и пленник, наверняка, даже не состарился.

И наконец, появится друг – настоящий, не воображаемый. Вдвоём же всё легче, и играть, и папу ждать, и перезимовать спокойно можно.

Павлик долго выбирал, какого червяка взять, чтоб побольше да пожирнее. На хиленького, враг не клюнет, он же тоже не дурак какой-нибудь, недавно с печки слезший. Он хитёр, очень хитер (других противников и не бывает, а то так сразу скучно станет) и к нему нужен особенный подход, только им, Великим Охотником За Всякими Злодеями (сокращённо ВОЗВЗ) придуманный.

Остриё рыболовного крючка воткнулось в тело извивающегося существа из подотряда малощетинковых, прошло его насквозь, заставляя повторить свою форму.

Одного мало – Сом Сомыч на это не поведётся.

Пришедший творить правосудие, взял второго и завязал узлом на первом. Затем третьего, четвёртого, пятого, шестого и так до тех пор, пока банка не опустела.

Знатная приманка.

Мы тут только вдвоём – ты да я, да мы с тобой. И одному из нас сегодня точно не поздоровится. Готов, доблестно принять своё поражение? Или же покажешь себя трусом?