Читаем без скачивания Особенности национальной командировки. Мемуары старого командировочного волчары. Том 2 - Михаил Уткин

– Мен украинша бiлмеймын! (Не понимаю по-украински!)

– ?!!

– Братишка, я из Казахстана, с Алматы.

– А-а-а… – и ушёл.

Такие матрасы и подушки в поезде я увидел впервые – из тонюсенького синтепона! Да уж ладно – кое-как всё же пристроился на этом матрасике, а подушку внутри наволочки в лёгкую сложил аж вчетверо, и после Днепропетровска даже смог на пару часов уснуть. Проснулся я в «Стыковочных» Пятихатках от того, что захотел в туалет. Но стоянка там и санитарная зона длились так долго, что, как у меня всегда и бывало в поездах, сон за это время пропал…

В Знаменке оказалось, что электрички до Кировограда теперь ходят всего два раза в сутки. Я пошёл за обратным билетом до Запорожья, а их не было – народ косяками тянулся в сторону Крыма! В конце концов мне всё же нашли место на каком-то пассажирском, шедшем гораздо раньше того времени, когда я хотел уехать.

Рядом с вокзалом, возле здания автостанции уже шумел огромный базар. Правда, вскоре я увидел транзитный автобус в сторону Кировограда и пошёл в кассу. Но кассирша уже успела закрыть ведомость, и стоявший рядом с ней водила велел мне ждать его за углом улицы, шедшей от вокзала. Минут через десять он меня там подобрал, я прошёл в самый хвост полупустого автобуса, и поехал дальше.

В десятом часу утра я добрался, наконец, до своей тёти и сестры. После паровоза хотелось помыться, но тут оказалось, что во всём Кировограде (город размером где-то с Усть-Каменогорск или Томск) нет воды! Водовод для него – больше сотни километров! – шёл от Днепра, откуда-то со Светловодска, и на нём сначала произошла какая-то авария, а потом местная электросетевая компания, тоже, как и у нас в Казахстане, выкупленная в управление какими-то иностранцами, отключила местный «Горводоканал» за долги!

Воды не было всю субботу и ещё полдня воскресенья – только после обеда, когда мне уже надо было уезжать обратно, водичка потихоньку начала сочиться из кранов. Народ моментально расхватал в магазинах все пластиковые пятилитровые бутыли с водой – я и сам успел купить парочку таких – ничего, пяти литров воды из такой «бутылочки» вполне хватило, чтобы помыться… К чести кировоградских коммерсантов следует сказать, что цена на эти бутыли во время «засухи» не выросла ни на один «гривень»…

Тогдашний муж моей сестрёнки Серёга ушёл работать во вторую смену, а Ленка повезла меня в центр города. После прогулки по главной улице она привела меня в кафе, расположенное недалеко от местного «ЦУМа», которое называлось «Максим». В самом центре зала этого заведения был сделан бассейн с фонтанчиком, на краю которого «сидел» то ли бронзовый, то ли латунный парнишка, отлитый в натуральную величину. Одной рукой он как бы делал жест: «Заходите, садитесь…»

Оказалось, что эту точку открыл один из самых крутых жителей Кировограда, а памятник изображал его сына, погибшего в автокатастрофе, именем которого и названо было кафе. Причём Ленка сказала мне, что статуя довольно точно похожа на оригинал – она когда-то видела этого парня ещё живым.

Нас накормили очень вкусным сыром, обжаренным в хлопьях «Геркулеса» – алматинские площадки до такого блюда почему-то до сих пор не додумались…

Зато накануне, сидя с Аркадьичем на такой же площадке в Запорожье, я разговорился с семьёй армян – хозяев точки, которые были давними друзьями с Кацнельсоном. Я рассказал, что в меню почти всех наших алматинских площадок входит «Русская Закуска» – нарезка из варёной в мундире картошки, селёдки, лука и маринованных огурцов, политая растительным маслом. Жена хозяина точки даже удивилась простоте сего блюда: «А почему бы и нам такое не делать?!!»

К шести вечера воскресенья мне нужно было попасть обратно в Знаменку, чтобы сесть в поезд до Запорожья. В расписании автовокзала нашлась маршрутка, приходившая на знаменский вокзал где-то за час до моего поезда – на ней я и поехал. Пассажирский поезд, билет на который мне достался, шёл из Минска в Крым. И как потом оказалось, он доходил отсюда до Запорожья на целых полчаса быстрее, чем тот скорый, на котором я приехал сюда!

Зарядил мелкий дождь, и в вагон пришлось лезть изрядно промокшим. А там всё было забито отпускниками до отказа – для меня со времён развала СССР и до сих пор является загадкой: где люди находят деньги, но самое главное – время, чтобы ездить на море?!! Оказалось, что на этой станции двое человек вышло, и нам продали их места. Вместе со мною в купе сел мужик из Кременчуга, тоже старый командировочный волчара: он был техником-наладчиком всяческих аттракционов, типа «Луна-Парков», и ехал в Крым на монтаж и пуск очередного парка таких развлечений.

Он рассказал, что Президент Украины, тогда ещё не «монохромно-оранжевый», принял постановление о создании в Крыму курорта международного масштаба, и те фирмы, которые вложат в строительство любых объектов в Крыму деньги на сумму более ста тысяч долларов, освобождаются от всех остальных налогов! И такая политика, разумеется, привела к тому, что этот техник ехал на монтаж уже четвёртого объекта за этот год.

На перроне днепропетровского вокзала была целая куча продуктовых киосков и, зная, что добраться до запорожской гостиницы мне удастся уже далеко за полночь, я решил купить себе на ужин немного колбаски, хлеба и коробку одесского томатного сока. Когда я подошёл обратно к вагону с покупками, две молоденькие проводницы наехали на меня:

– А что ты здесь какой-то туфтовый сок берёшь? Потерпи до Симферополя, у нас в Крыму сок вкуснее!

– Барышни, я еду не в Крым! В вашем Крыму я никогда не был, и вряд ли теперь когда-нибудь туда попаду!

На самом-то деле меня возили когда-то совсем маленьким из Одессы, где жила свои последние годы бабушка – мать моей матери – в Ялту и Севастополь. Елизавета Васильевна сумела как-то взять путёвки на такую морскую экскурсию, ночь на теплоходе из Одессы в Крым, день там и ночь обратно, и моей мамочке долго не удавалось по рассказам вытащить меня из каких-то севастопольских не то аквариумов, не то океанариумов. Но я этого совсем не помнил…

Проводницы симферопольской бригады, всю свою жизнь прожившие на этом полуострове, просто обалдели – такого человека они, наверное, видели впервые! И что? В Запорожье я выходил в гордом одиночестве не только из своего вагона, но, по-моему, и со всего этого поезда! Проводница, оставшаяся «на вахте» и открывшая мне дверь, посмотрела мне вслед так, как будто я был неизлечимо болен…

В первом часу ночи по Запорожью, оказывается, ещё во весь рост ходили маршрутки! Я спокойно доехал до проспекта Металлургов, но вот там на последнюю маршрутку, шедшую до Бабурки, уже не успел – ушла из-под самого моего носа. Пришлось брать таксиста, обычного такого запорожского таксиста на радиофицированной «Таврии», и ехать в гостиницу за червонец гривнами (55 рублей российскими, или где-то 270 тенге нашими) – огромные деньги по их тогдашним меркам.

На следующий день на заводе мужики-футеровщики плакались мне в жилетку: что за жизнь пошла – сало на базаре аж по 14 гривень за кило! Я, смеясь, спросил, как же у них так получилось, что национальный «наркотик» такой дорогой?!! «А потому что, – ответили мне, – бензин дорогой, газ тоже, из-за этого и свет, всё это из России – короче, один чёрт москали виноваты!» Я от хохота чуть не упал с монтажной площадки…

Кацнельсон под вечер повёз меня на свою дачу с ночёвкой. Я купил мяса на шашлык, и мы отъехали от города буквально километров на восемь, к самому нижнему краю острова Хортицы. Пока его сын с другом раскочегаривали мангальчик, Аркадьич повёл меня купаться в Днепре.

Я впервые в своей жизни залез в эту речку и удивился: несмотря на то, что она протекла мимо стольких больших и малых городов, вода была абсолютно чистой и прозрачной – не такой желтовато-коричневой, как к примеру, в той же Каме около Перми. Всласть искупались и досыта накормили местных комаров. Потом вернулись на дачу, и тут, как раз, подоспел и шашлычок…

Вечером следующего дня я уезжал обратно в Москву. Билетов на поезд, шедший из самого Запорожья, не было. Но почему-то они нашлись на проходящий из Симферополя! Подошёл состав из очень красивых вагонов, с сильно закруглёнными окнами на «рамах» из толстой чёрной резины, очень симпатичных внутри. Я подумал сначала, что это самые новые тверские вагоны, но оказалось, что нет! Табличка внутри вагона гласила, что он построен в ГДР в 1972 г., и капитально отремонтирован на заводе в Днепропетровске год назад! Это ж надо так вагон переделать, что его и не узнаешь…

Таможня и пограничники в Харькове нас проверять не стали – они зашли ненадолго в купе к проводникам, и тут же вышли. Зато теперь нас взялся проверять Белгород: пограничники пришли, а таможенников так и не было, хотя ими и пугали. Когда утром наш паровоз подкатил к Курскому вокзалу, всё оказалось, как обычно – толпа кавказообразных спекулянтов ломилась за фруктами, которых, оказывается, симферопольские проводники привезли немало…