Читаем без скачивания Белый шайен. Длинный Нож из форта Кинли. Их мечтой была Канада. Золото гор Уичита. Токеча - Сергей Юров

– Но тогда нам уже не найти лагеря у истоков Шайен-Ривер.

– Не волнуйся, Джо, – успокоил меня Чарли. – В тех местах я найду лагерь, где бы он ни стоял.

Мы двинулись дальше, оставив позади Норт-Платт с мелкой неторопливой водой и низкими берегами, покрытыми скудными тополевыми рощами. Начинались области высоких прерий. Зеленые луга переходили в пышные долины, повсюду были разбросаны тенистые лесочки, орошаемые прохладными чистыми ручьями. После утомительного однообразия бесконечной степи, гористые ландшафты особенно западали в душу, и езда по ним доставляла редкое удовольствие.

Мы двигались довольно быстро и вскоре переправились через Найобрэру. Отсюда путешествие приобретало опасный характер. По словам Большого Рта, Длинные Ножи могли рыскать где-то в этих краях. Поэтому Прикоснись-к-Тучам предпринял повышенные меры предосторожности. Спереди, сзади и по бокам военного отряда ехали дозоры, на очередных биваках всегда выставлялись усиленные посты. Казалось, что еще не хватало? Но встреча с кавалеристами состоялась и. вопреки ожиданиям, она была внезапной и обескураживающей.

На нашем пути стояла большая березовая роща. Роща как роща, сколько таких осталось позади. Как обычно, первыми в нее въехали передовые разведчики – пятеро молодых воинов миннеконджу. Военный отряд продолжал неторопливо ехать вперед, ожидая от разведчиков знака, что все нормально. Но через минуту на опушке показался лишь один из них и не проскакав и десятка ярдов, свалился с лошади с длинной стрелой в спине. Пока мы в замешательстве торчали на месте, переглядываясь и задавая вопросы, из рощи внезапно вырвалась лавина кавалеристов с дюжиной следопытов из племени кроу, которые, потрясая луками, испускали дьявольские вопли. Первым же залпом из карабинов Длинные Ножи уложили дюжину индейцев военного отряда. Оставшиеся в живых запаниковали и начали отступать. Я тоже потерял голову. Сначала пришпорил Маркиза, затем остановился, выхватил спенсер и хотел было открыть из него огонь.

«Боже. – пронеслось в мозгу. – Что я делаю? Я же белый человек! Это мои сограждане».

Я воткнул карабин в чехол и в растерянности глазел на приближающиеся эскадроны. Стрельба не прекращалась, и пули свистели в убийственной близости от меня. Слышался громкий рев:

– Бей красноко-о-о-жих!

В это мгновение раздался голос Чарли Бента:

– Джо, скачи с Голубой Птицей за нами!

Я оглянулся: он и Лаура гнали лошадей по обратной дороге, махая мне руками. Испуганная девочка была рядом. Ее норовистый гнедой жеребец, закусив удила, вставал на дыбы и бил в воздухе передними ногами. Я опять посмотрел на атакующих солдат, и тут до меня дошло:

«Какой же я для них белый человек в этой тетонской одежде?! Да они изрешетят меня пулями Только за то, что я ехал вместе с военным отрядом».

Это было горькой правдой. Мне ничего не оставалось, как спасаться бегством вместе с Голубой Птицей. Но этот норовистый жеребец индеанки! Она не смогла с ним справиться и вместо того, чтобы поскакать назад, он понес ее в сторону. Я погнал Маркиза следом, надеясь догнать жеребца и повернуть его в нужном направлении. Я понял, что нас ждут трудные испытания, когда увидел, как не менее десятка кавалеристов устремились в погоню за нами.

Уже первые ярды бегства ясно показали, что я не прогадал в выборе четвероногого друга. Маркиз летел как на крыльях, мили две он преодолел с поразительной легкостью, словно проглотил. Мне даже приходилось его сдерживать, чтобы скакать рядом с гнедым Голубой Птицы. Не сумев на полном скаку заставить гнедого повернуть в нужную сторону, я оставил его в покое, понадеявшись на то, что избранная им дорога окажется для нас счастливой. Однако местность была холмистой, и на одном из спусков отчаянно цеплявшаяся за поводья девочка не выдержала нагрузки. Ее выбросило из седла, и она покатилась по крутому склону.

Я понимал, что любая задержка осложнит наше положение до предела. Но разве я мог оставить девочку в беде, скача себе и дальше по дороге спасения? Конечно же, нет. Тут речь шла о простой порядочности.

Оправившись от падения, Голубая Птица в нерешительности стояла у подножия холма, бросая взгляды то на меня, то на удалявшегося гнедого жеребца. Мне нужно было подхватить ее и скакать на Маркизе прочь. Жаль, что не успел. Когда я приблизился к ней, на вершине холма появились преследователи с карабинами на перевес. Спрыгнув с лошади, я обнял Голубую Птицу, и громко крикнул:

– Не стреляйте!.. Кроме беззащитной девчонки, вы прикончите своего соотечественника.

Я видел, что кавалеристы меньше всего ожидали услышать чистый английский из уст преследуемого «краснокожего». Они выглядели озадаченными, те десять солдат во главе с лейтенантом и сержантом. О чем-то переговорив с последним, лейтенант произнес:

– Ладно, отстегни ремень и отбрось его в сторону. Все они спустились к подножию и, сойдя с коней, окружили нас полукольцом. Молодые солдаты, скорее всего, новобранцы, с любопытством разглядывали меня и мою одежду. В глазах же их командиров читалась угрюмая подозрительность. Сержант поднял с земли мой ремень с револьвером и отдал его одному из солдат.

– Ну, соотечественник, что ты за птица? – начал допрос лейтенант, смазливый, со светлыми щетинистыми усами над тонкой верхней губой. Слово «соотечественник» он произнес с заметной издевкой.

– Джозеф Кэтлин – ответил я. – Из Сент-Луиса.

– Индейское имя?

– Что? – переспросил я.

– Твое индейское имя, изменник! – рявкнул чернобородый сержант, сверкнув темно-карими маленькими глазками.

– Никакой я не индеец. – Мои губы раздвинулись в попытке улыбнуться, но рот пересох, как мелкий ручей в засушливое лето. Мне становилось ясно, что я попал в жестокую переделку.

– Лейтенант Скотт, сэр, – гаркнул сержант. – Провалиться на месте, если это не проклятый сквомэн, кочующий с тетонами! – Он зло посмотрел на меня.

– Дело в том, что я случайно оказался среди индейцев военного отряда. Вас смущает моя одежда? Я объясню…

– Ни один честный американец не поедет запанибрата с краснокожими головорезами, ублюдок! – процедил лейтенант, буравя меня презрительным взглядом. – Изворотливая змея, ты заслуживаешь, чтобы тебя проучили!.. Сержант Мортон, к делу!

Широкоплечий сержант повиновался с радостью. Его крепкие кулаки тут же застучали по моему лицу, и вскоре я напоминал собой изувеченного боксера, которому соперник не дал никаких шансов. Результатом избиения стали рассеченные брови, губы и щека. Я держался на ногах до тех пор, пока один из хлестких ударов Мортона не отправил меня в нокаут. Очнувшись и лежа лицом вниз, я услышал голос лейтенанта:

– Мы можем пристрелить его и здесь, Мортон, без всяких проблем. Но сдается мне, живым он послужит нам лучше. За поимку ренегата полковник Коллинз замолвит словечко там, наверху, и нас будет ждать награда… А сейчас я позабавлюсь немного с этой краснокожей потаскушкой.

О, этот подонок собрался изнасиловать девочку! Невзирая на боль и тяжесть в голове, я сумел встать на ноги.

– Опомнитесь, лейтенант! – мой голос звучал глухо. – Она же еще ребенок!

Лейтенант Скотт повернул голову в мою сторону, его светло-серые глаза смотрели на меня с наглостью.

– Ах, защитник краснокожих язычников уже очухался! Что ж, подожди вместе со всеми, пока я буду заниматься с твоей спутницей.

– Она сестра Римского Носа. Задумайтесь о последствиях!

– В самом деле?! – удивился лейтенант. – Ну, для меня это большая честь. – Он обернулся к Мортону. – Надо же, сержант, искали Римского Носа, а нашли его родную сестру.

Он схватил руку Голубой Птицы и потащил ее в близлежащие сливовые кусты. Она сопротивлялась, кричала что-то на своем языке.

Я опустился на землю и обхватил голову руками. Мне было больно и стыдно за то. что тут творилось. Появись у меня в тот момент оружие, я бы с удовольствием расстрелял и наглеца лейтенанта, и бессердечного сержанта, и даже этих скалящихся молоденьких солдат, оживленно обсуждавших своего командира. Клянусь, я сделал бы это. и не дрогнула бы моя рука.

Через какое-то время удовлетворенный Скотт вышел из кустов, ведя девочку за руку. На ею губах играла улыбка, он. по всей видимости, был доволен собой. Усадив Голубую Птиц) на землю в дюжине футов от нас. он подошел ко мне.

– Признаться. Кэтлин, я неплохо выглядел.

– Ты животное, лейтенант! – отреагировал я с ненавистью. – Подлое, грязное животное!

Скотт рассмеялся мне в лицо.

– Зачем же так строго судить меня, Кэтлин? Ты хватил через край. Я всего лишь доставил себе маленькое удовольствие.

Он отошел к сержанту и о чем-то вполголоса с ним заговорил.

Я посмотрел на Голубую Птицу. Она сидела, опустив голову, и тихо плакала. Мое сердце обливалось кровью от жалости к ней и от своей беспомощности.

– Поди-ка сюда, Кэтлин, – послышался голос Скотта.