Читаем без скачивания Крестовый поход в Европу - Дуайт Эйзенхауэр

Все эти доводы были настолько ясны, что и не требовали никаких доказательств. Однако в дальнейшем мы столкнулись с такими возражениями, которые фактически зачеркивали эти наши доводы. Некоторые из наших опытных командиров в армии, на флоте и в авиации считали, что невозможно осуществить успешное вторжение через укрепленное побережье Западной Европы. Имелось много данных об огромных усилиях немцев по созданию неприступного Атлантического вала. Более того, в этих районах противник мог разместить большое количество своей авиации, а основные силы его флота находились в гаванях Северной Франции, в Норвегии и на Балтике. Береговая полоса была усеяна базами подводных лодок, а минные поля быстро создавались на всех возможных подступах к берегу.

Многие считали, что наступление против такого рода обороны было безумием или равносильно самоубийству. Даже те, кто считал, что непосредственное вторжение наземных сил в конечном счете станет необходимым, в то же время заявляли, что такую попытку следует предпринять только после появления определенных признаков падения морального духа немцев.

Очень немногие соглашались с мнением оперативного управления. Но генерал Маршалл, которого уже проинформировали о ходе разрабатываемого нами плана, был в числе тех, кто поддерживал наши идеи. Другими его сторонниками были генералы Макнерни и от авиация Карл Спаатс. Что же касается моей небольшой группы верных помощников из оперативного управления, в которую входили генералы Хэнди и Крофорд и полковники Хэлл и Ведемейер, то все они с энтузиазмом отстаивали этот вариант. В общей сложности мало людей знало о разработке такого плана и о серьезных возражениях против него. Однако многие из офицеров, с которыми нам приходилось консультироваться, всегда высказывали свои самые мрачные опасения, но это никогда не обескураживало моих помощников, ответственных за осуществление этого плана.

Они считали так: если мы будем планировать операцию исходя из того, что наша авиация в нужный момент будет иметь подавляющее превосходство и фактически не позволит немецким самолетам действовать над районом операции, а наши бомбардировщики не допустят быстрого подхода вражеских подкреплений к месту высадки десанта, если подводные лодки противника получат решительный отпор и конвои смогут рассчитывать на относительную безопасность, следуя атлантическим маршрутом, если наши корабли поддержки мощным огнем подавят сопротивление на местах, а специальных десантно-высадочных средств окажется так много, что они обеспечат быструю доставку на берег крупных сил на первоначальном этапе операции, то в таком случае наступление на Атлантический вал будет успешным и определенно приведет к поражению Германии. Более того, наша небольшая группа из оперативного управления твердо придерживалась мнения, что любая другая операция позволит не больше чем вклиниться во внешний периметр немецкой обороны; пока не будет предпринята эта предлагаемая кампания, перспектива поражения Германии на суше будет оставаться совершенно безнадежной.

Мы понимали, что вносим нечто необыкновенное в стратегическое мышление, почти новую веру, в которой взаимодействие между авиацией и наземными силами будет «исповедоваться» до такой степени, что это многократно усилит их боевую эффективность.

Многие офицеры в пехоте недооценивали потенциальных возможностей авиации при ее действиях против наземных войск. Любопытно отметить, что часть офицеров ВВС недружелюбно относилась к идее взаимодействия, усматривая в этом попытку привязать авиацию к пехоте и тем самым лишить ее возможности в полной мере реализовать мощь ударов с воздуха. Им вновь и вновь терпеливо объясняли, что, наоборот, в результате этого взаимодействия авиабазы будут постоянно перемещаться вперед, действия стратегических бомбардировок будут связаны с задачами наземных войск, а поскольку авиация будет постоянно помогать продвижению наземных войск, то и ее радиус действия будет увеличиваться, а уничтожение намеченных ею целей внесет более эффективный вклад в дело разгрома нацизма. Все это, представляющееся таким понятным теперь, тогда было предметом долгих и искренних споров, длившихся днями и даже неделями.

Наконец все соображения и доводы вместе с огромным количеством технических расчетов были сведены в предварительный стратегический план для доклада начальнику штаба генералу Маршаллу.

Маршалл попросил дать полное объяснение этого плана, основной замысел которого заключался в том, чтобы посредством подавляющего превосходства в воздухе, исчисляемого скорее тысячами, чем сотнями самолетов, уничтожить или подавить немецкую оборону, расстроить вражеские линии коммуникаций настолько, что это затруднит противнику сосредоточение сил для контрудара. Без этого убеждения весь план становился призрачным. Но мы не могли еще убедительно обосновать именно этот момент, так как наши вооруженные силы еще не располагали тогда необходимым количеством самолетов.

Начальник штаба, терпеливо выслушав наш долгий доклад, сказал: "Понятно. Я утверждаю". Затем он немедленно связался с адмиралом Кингом и генералом Арнольдом и заручился их поддержкой. Следующим шагом было добиться одобрения этого плана президентом.[6]

Позже придется убеждать наших союзников. Без полного согласия английского правительства в этом вопросе нельзя было превратить их страну в вооруженный лагерь американцев и еще в меньшей мере получить английскую военно-морскую, авиационную, наземную и транспортную поддержку. Президент приказал Маршаллу выехать в Лондон, вместе с ним поехал Гарри Гопкинс, помощник президента, пользовавшийся его исключительным доверием. Они отправились в путь 7 апреля.

В последующие месяцы мне предстояло много раз встречаться с Гопкинсом. Занятый войной, я мало чего слышал из первых рук о его личной политической философии, которая явилась предметом ожесточенных споров на протяжении всей его государственной деятельности в Вашингтоне. Он оставался почти фанатически предан президенту, однако эта преданность не мешала ему откровенно высказываться, когда он находил это необходимым, против того или иного довода. Он обладал почти феноменальной способностью широкого охвата военных проблем и бескорыстно отдавал себя полностью делу достижения победы. Он никогда не щадил себя, даже в те периоды, когда его здоровье настолько ухудшилось, что врачи приказывали ему лечь в постель. Его функции в качестве помощника президента с бесконечным разнообразием получаемых поручений, связанных главным образом с ведением войны, поглощали все его внимание и делали его одной из наиболее важных фигур.

Генерал Маршалл никогда не делился со мной деталями своих переговоров в Лондоне. Однако я знал, что он вернулся домой, имея соглашение между английским и американским правительствами о том, что наступление через Ла-Манш будет главным направлением наступательных операций в Европе. Это решение было принято в апреле 1942 года.

История показывает, что нет ничего более трудного в войне, чем придерживаться единого стратегического плана. Непредвиденные и заманчивые обещания, с одной стороны, и неожиданные трудности и риск — с другой, создают постоянный соблазн отказаться от выбранного курса действий. Этот план не был исключением, и прошло достаточно много времени, прежде чем принятые решения были претворены в жизнь. Предстояло выслушать бесчисленные уговоры и увещевания, целью которых было заставить нас отказаться от предлагаемого плана. Но война в Европе была в конечном счете выиграна. Несмотря на трудности, задержки, давление и выгодность предварительных операций на Средиземном море, которые сами по себе представляли соблазн отбросить первоначальный план, президент, генерал Маршалл и многие другие никогда не отклонялись от своей цели предпринять мощное вторжение в Европу через Ла-Манш в самый ближайший подходящий момент.

Глава 4. Плацдарм для вторжения

Вскоре после возвращения с апрельского совещания в Лондоне генерал Маршалл пригласил меня к себе в кабинет. Генерал сказал, что во время своего визита он не смог ознакомиться с работой американцев в Англии, но его обеспокоил тот факт, что американские офицеры, находящиеся по службе в Лондоне, не знали более широких проблем и целей военного министерства. В частности, им, по-видимому, ничего не было известно о разрабатываемых планах превращения Британских островов в величайшую в истории оперативную военную базу. Маршалл предложил мне выехать в Лондон, чтобы на месте выяснить, что я могу сделать для исправления такого положения, и вернуться с рекомендациями относительно будущей организации и развертывания наших сил в Европе. Я попросил разрешения взять с собой генерала Марка Кларка, являвшегося в то время начальником штаба у генерала Макнейра, командующего сухопутными войсками. Я полагал, что опыт и знания Кларка при решении вопросов по созданию в Англии учебных полигонов и баз сосредоточения окажут нам ценную помощь.