Читаем без скачивания Брошки с Блошки - Елена Ивановна Логунова

Был у меня такой печальный опыт: как-то вывели меня с мужем и сыном из одного приличного банка с позором и чуть ли не в наручниках.

Я тогда работала в администрации края и заскочила в банк через дорогу за что-то заплатить. А сын и муж – на тот момент десяти и тридцати пяти лет соответственно – шли, как обычно, меня встречать и по дороге пленились роскошной бейсбольной битой в витрине игрушечного магазина. Купили ее, а упаковывать не стали – зачем, мол? Пусть все любуются неземной красотой и завидуют!

Угадываете развитие сюжета?

…Инкассаторы подъехали минутой раньше. И когда, задорно помахивая приметной битой, в банк ворвался двухметровый мускулистый Колян, а за ним и Колюшка – с радостным криком «А вот и мы! Не опоздали?!», – все очень сильно напряглись…

Так что отсутствие внимания со стороны охраны – это, по-моему, благо.

Я прошла в помещение, огляделась и вздрогнула при виде чучела рыси с красными пуговичными глазами и острыми клыками. Боже, какие странные вещи люди продают и покупают!

Кроме меня и охранника, живых душ в лавке было еще три: благообразный пожилой мужчина за прилавком, девушка с селфи-палкой и рюкзачком за спиной и молодой человек в подобии стеклянной будки, занимающем дальний угол.

Снова звякнул колокольчик – явилась еще одна очень живая душа.

Бесцеремонно продавив меня глубже в лавку, Ирка огляделась, задержала взгляд на стеклянной будке, внутри которой горела настольная лампа, и пробормотала:

– В той норе во мгле печальной гроб качается хрустальный… Милое местечко. Что тут вообще продают?

– Ну ты же видишь, – я повела рукой, – антиквариат, винтаж и разный хлам с претензией на звание старинных ценностей. Включая бижутерию и ювелирные изделия, которые тут же можно и починить, и заложить.

– О, у меня как раз английский замок на сережке заедает, надо бы…

– Не сейчас. – Я жестом остановила подругу и прошлась туда-сюда вдоль витрин, искоса посматривая на седовласого джентльмена, обслуживающего одинокую покупательницу.

Он тоже глянул на нас с подругой раз-другой, но, как и охранник, не проявил интереса. Должно быть, опытный торговец, сразу видит, кто за покупкой пришел, а кто просто так, поглазеть на финтифлюшки и дождик переждать.

Я немного подумала и вышла из лавки.

– Ты куда? – Ирка выскочила за мной. – А спросить насчет камеры?

– Кого? – Я зашагала по улице, объясняясь через плечо. – Охранник ничего нам не скажет, старикан тоже, он явно тертый калач.

– Там еще мальчик есть!

– Да. – Я остановилась, и Ирка едва не налетела на меня. – Мальчик есть. Он не может не есть. – Я огляделась.

– Ты это к чему?

– Будешь кофе или чай? – спросила я. И, не дожидаясь ответа, шагнула к окошку крошечной кофейни с напитками навынос. – Добрый день, один маленький капучино, пожалуйста, и… – Я оглянулась на подругу.

– Один большой раф, – подсказала она.

Пока приятная девушка-бариста готовила наши напитки, мы помалкивали, а потом со стаканами в руках перебежали дорогу и устроились у парапета набережной. Я хлебнула кофе и продолжила незаконченную мысль:

– Судя по табличке на двери лавки, с часу до двух у тамошних тружеников перерыв. Мальчик наверняка пойдет обедать, тут-то мы и возьмем его тепленьким.

– В смысле? – Ирка поперхнулась кофе.

– В смысле, вопросы свои зададим! А ты что подумала? – Я посмотрела на озадаченное лицо подруги и объяснила: – Ясно же, что в присутствии старших пацан не разговорится, там атмосфера такая… – я пощелкала пальцами, подыскивая слово, – далеко не демократичная. Субординация, смирение, послушание, безропотное подчинение старейшине – все такое.

– И это ты поняла за две минуты? – восхитилась подруга.

– Ира, я пять лет отработала в средней школе и семь – в краевой администрации! – напомнила я. – Все эти структуры, где младшие бесправны и несвободны, сразу же узнаю!

– Верю. – Ирка посмотрела на наручные часы. – Сейчас половина первого. Ждем?

– Ждем, – подтвердила я и устроилась поудобнее.

Дождь закончился, ветер шустро вымел за горизонт клочья туч, под ясным солнышком умытый город заблестел, засверкал. По каналу один за другим шли низкие плоские катера, их пассажиры, переполняемые радостью и восторгом, махали нам, а мы – им.

– А хорошо тут, – сказала Ирка и подтолкнула меня локтем, – на родине твоих предков!

– Если учесть, сколько народу полегло в процессе строительства Санкт-Петербурга, тут у половины россиян найдется предок, – ответила я ворчливо, чтобы снизить пафос.

– Или потомок, – согласилась подруга. – Из нашего Краснодара детишки на учебу почему-то чаще в Питер уезжают, чем в Москву. Надо, наверное, и нам с Моржиком задуматься о квартире тут, башибузуки-то растут…

– Уже во второй класс пошли, – поддакнула я ехидно. – Пора, пора подумать о высшем образовании!

– А что ты думаешь? Не успеем оглянуться…

Тут она как раз оглянулась и сбилась:

– О, а это не он? Наш мальчонка из лавки?

Я присмотрелась и подтвердила, хоть и без уверенности:

– Вроде он…

В своем хрустальном гробу парнишка помещался в синем холщовом халате и черных саржевых нарукавниках. Сняв то и другое, он мог бы стать неузнаваемым, но я запомнила буйные кудри насыщенного каштанового цвета.

– В одной рубашке, хоть бы курточку надел! Куда только родители смотрят, – посетовала Ирка, не успевшая выйти из образа заботливой матери.