Читаем без скачивания Брошки с Блошки - Елена Ивановна Логунова

Меня охватил азарт. Вообще-то мы собирались уговорить парнишку дать нам посмотреть позавчерашнюю запись с камеры у входа, но оказалось, что он и сам видел Марфиньку, такая удача!

– Утром пришла, – кивнул Боря.

Он порозовел, веснушек на лице стало меньше, но пальцы еще подрагивали, поэтому стакан с бульоном парень держал двумя руками.

– Второе! – возвестила Ирка, ставя на стол очередную тарелку.

– Погоди со вторым, ты еще первое не слышала: Марфинька тем утром была в антикварной лавке! – скороговоркой выдала я подруге содержание пропущенной ею серии.

– Это очень интересно. – Ирка села и ласково улыбнулась Боре. Опять сменила амплуа: выключила режим «плохой полицейский» и включила другой – «заботливая матушка». – Ты ешь и рассказывай, только не подавись.

А парень, как бывает после пережитого стресса, расслабился, оживился и разговорился…

Борю Левензона растила мама, Римма Аркадьевна. Единственного сына она держала в полном подчинении, бдительно следя за каждым его шагом. Основанием для тотального контроля был печальный факт «половинчатости» Бори: помимо маминых генов он унаследовал и папины – по мнению Риммы Аркадьевны, если не вредные, то бесполезные.

Самого папу Бори Римма Аркадьевна сочла бесполезным и даже вредным меньше чем через год после свадьбы, еще до рождения сына, который появился на свет уже после того, как его родители развелись. Таким образом, папу своего мальчик никогда не видел. А то немногое, что Боря о нем слышал, было нелестным. Римма Аркадьевна считала свое замужество ошибкой, совершенной не иначе как в состоянии умопомрачения. А ведь говорили ей умные люди: Риммочка, не пара тебе этот поц!

Самым умным из тех, кто ей это говорил, был, конечно же, дядя Борух – старший брат Риммочки. Собственно, это в его честь был назван новорожденный Боря. Дядя Борух непутевую младшую сестру всегда поддерживал – и морально, и материально. Римма Аркадьевна очень старалась, чтобы покровительственное отношение дяди Боруха распространилась и на ее мальчика.

Когда пришла пора выбирать профессию, мама сказала:

– Боря, люди нашей фамилии могут быть врачами, юристами, музыкантами и ювелирами. Юрфак и мед я не потяну, это нынче очень дорого, скрипку ты забросил еще в третьем классе, что остается – сам понимаешь.

Послушный сын все понимал и соглашался со сказанным. Тем более что перед глазами у него был прекрасный пример в лице дяди Боруха: будучи как раз ювелиром, тот заработал достаточно денег, чтобы открыть собственный магазинчик сувениров и антиквариата в центре города, и жил, по определению Риммы Аркадьевны, «просто прекрасно».

Боре тоже все больше хотелось прекрасной жизни. В идеале – отдельно от мамы, забота которой парня душила. Ювелир – это звучало гордо и ассоциировалось с золотом и драгоценностями, позволяя надеяться на обретение финансовой независимости.

Боря безропотно отучился в Художественно-профессиональном лицее Санкт-Петербурга имени Карла Фаберже и спустя два года после окончания средней школы получил диплом ювелира. Мама попросила дядю Боруха, и тот взял мальчика к себе. Так Боря оказался в стеклянной будке мастера в дальнем углу антикварной лавки.

Старуха, о которой спрашивали, явилась в лавку спозаранку. Боря только успел повесить в шкаф курточку и надеть поверх свежей белой сорочки – дядя Борух не разрешал являться в лавку в футболках – синий рабочий халат и черные саржевые нарукавники.

Первым делом ему предстояло спаять цепочку, которую сдали в ремонт накануне вечером. Пустяковая работа, Боря запросто справился бы и с чем-то посерьезнее, но все серьезное дядя Борух оставлял себе. Для этого у него имелась специально оборудованная комнатка – бывшая кладовка без окон, но с бронированной дверью и толстыми стенами.

Итак, старуха забрела с утра пораньше. Дядя Борух вышел к ней – он всегда окружал подкупающим вниманием таких питерских бабок, и не только потому, что иногда они приносили в скупку или просто на оценку интересные вещи.

Колоритные старорежимные старухи имели ценность и сами по себе: странными нарядами и мелодичным щебетом они создавали такую атмосферу, в которой размякали самые жесткие и прагматичные покупатели. «Аутентичность – наше всё!» – говорил по этому поводу довольный дядя Борух.

Эта бабуленция заглядывала к ним уже не впервые, Боря запомнил ее по особенно экстравагантным нарядам. На сей раз она притащила винтажную безделушку – фрагмент ожерелья, края которого кто-то обрезал – наверное, чтобы выкроить еще и серьги-висюльки. Старуха желала сделать из бывшего ожерелья браслет.

Дядя Борух наметанным глазом оценил и украшение (серебро и горный хрусталь бриллиантовой огранки, добротная вещица, но ничего особенного), и сложность работы, после чего подозвал Борю, велел ему отложить цепочку и срочно заняться браслетом. Гостью он усадил на мягкий стул в витрине, которую бабуленция, манерно попивающая заваренный для нее чаек, так собой украсила, что уже через несколько минут в лавке было не протолкнуться от покупателей.

Дядя Борух переключился на группу интуристов, старуха хлебала свой чай, Боря возился с браслетом.

Справился он быстро. Довольная бабуленция забрала свою безделушку и ушла…

– Куда? – спросила я. – Ты не заметил, в какую сторону она направилась, когда вышла из лавки?

– И не шел ли за ней кто-нибудь? – добавила Ирка.

Парень покраснел, отвел глаза.

– Я не следил за ней, – признался он виновато. – Сразу за книжку схватился. Я, когда нет работы, читаю там, в своей будке.

– «Гарри Поттер и Ктототам Гдетотамский»? – предположила Ирка, приблизительно зная читательские пристрастия молодых людей.

Своему крестнику – моему сыну – она купила все книжки про юного волшебника.

– Комиксы? Манга? – добавила я, будучи в курсе того, что предпочитают мои собственные крестники – Иркины башибузуки.

– Нет, вы такого автора не знаете, наверное, он не наш, американский – Пит Блейк, про суперагента пишет, – застенчиво признался Боря.