Читаем без скачивания О мышах и людях - Джон Стейнбек

Старик не сводил с нее глаз.

– Ежели наклепаете на Горбуна, мы за него заступимся, — произнес он негромко. — Скажем, что вы все врете.

– Ну и хрен с тобой! — закричала она. — Никто не станет тебя слушать, ты сам это знаешь. Никто!

Старик присмирел.

– Да, — согласился он. — Нас никто не слушает.

– Хочу к Джорджу, — захныкал Ленни. — Хочу к Джорджу.

Огрызок подошел к нему вплотную.

– Не бойсь, — сказал он. — Похоже, ребята возвращаются. Джордж сейчас будет здесь. — Он повернулся к женщине. — А вы шли бы лучше домой, — сказал он спокойно. — Ежели уйдете, мы не скажем Кудряшу, что вы были здесь.

Она смерила его взглядом.

– А с чего ты взял, что они возвращаются? Я ничего не слышу.

– Зачем же рисковать, — сказал он. — Ежели не слышите, все одно, лучше подальше от греха.

Она повернулась к Ленни.

– Я рада, что ты проучил Кудряша. Он сам нарывался. Иногда и мне охота его двинуть как следует.

Она проскользнула в дверь и исчезла в темной конюшне. Зазвенели уздечки, лошади зафыркали, забили копытами.

Горбун мало-помалу оживал.

– Так, значит, и вправду возвращаются? — спросил он.

– Само собой. Я же слыхал.

– А я вот ничего не слыхал.

– Хлопнули ворота, — сказал старик. — Она-то умеет проскользнуть тихонько. Ей не привыкать.

Горбуну больше не хотелось разговаривать про эту женщину.

– Шли бы вы, ребята, — сказал он. — Я хочу один побыть. Должны же и у цветного быть какие-то права, даже ежели ему от них один вред.

– Эта сука не смела так с тобой говорить, — сказал Огрызок.

– Какая разница, — отозвался Горбун равнодушно. — Вы пришли, за разговором я и забыл, кто я такой. А она напомнила.

Лошади в конюшне снова зафыркали, зазвенели уздечки, и послышался громкий оклик:

– Ленни, а Ленни! Ты где?

– Это Джордж! — крикнул Ленни и с живостью отозвался: — Я здесь, Джордж! Здесь!

Через секунду Джордж появился в дверях и недовольно оглядел каморку.

– Чего это ты делаешь у Горбуна? Тебе нельзя здесь быть.

Горбун кивнул.

– Я им говорил, но они все одно вошли.

– Так почему же ты их не выгнал?

– Я не супротив, — сказал Горбун. — Ленни такой славный.

Огрызок вдруг встрепенулся.

– Слышь, Джордж! Я уже все обдумал! И даже подсчитал, сколько мы можем заработать на кроликах.

Джордж сердито поглядел на него.

– Я, кажется, предупреждал вас обоих, чтоб вы никому ни слова.

Старик сразу же оробел.

– Мы и не говорили ни слова никому, кроме Горбуна.

– Ну ладно, пошли отсюда, — сказал Джордж. — Господи, на минуту и то нельзя отлучиться.

Огрызок с Ленни встали и пошли к двери.

Горбун окликнул старика:

– Огрызок!

– Ну, чего тебе?

– Помнишь, что я говорил насчет огорода и всякой работы?

– Да, — сказал Огрызок. — Конечно, помню.

– Так вот, забудь, — сказал Горбун. — Я пошутил. Я не хочу на ваше ранчо.

– Ладно, дело твое. Спокойной ночи.

Джордж, Ленни и Огрызок вышли. Когда они проходили через конюшню, лошади зафыркали, зазвенели уздечками.

Некоторое время Горбун сидел на койке и глядел им вслед, потом потянулся за склянкой с мазью. Он задрал рубашку на спине, налил на ладонь немного мази и начал медленно тереть спину.

Угол огромной конюшни был почти до потолка завален свежим сеном, тут же стояли вилы с четырьмя зубьями. Сено высилось горой, полого спускавшейся к другому углу, и здесь было свободное, не доверху заваленное место. Вдоль стен тянулись стойла, и между перегородками виднелись лошадиные морды.

Воскресенье. Лошади отдыхали. Они тыкались мордами в кормушки, били копытами в деревянные перегородки и звенели уздечками. Солнце проглядывало сквозь щели в стене и яркими полосами ложилось на сено. В послеполуденной жаре лениво жужжали мухи.

Снаружи раздавался звон подковы о железную стойку и одобрительные или насмешливые крики игроков. А в конюшне тихо, душно и жужжали мухи.

Ленни сидел подле ящика со щенками в углу конюшни, у сеновала. Сидел на сене и разглядывал мертвого щенка. Разглядывал долго, потом протянул огромную ручищу, погладил его от головы до хвостика и тихо спросил:

– Отчего ты издох? Ты ж не такой маленький, как мышь. И я не очень сильно тебя гладил. — Он приподнял голову щенка, поглядел на его мордочку и сказал: — Вот узнает Джордж, что ты сдох, и не позволит мне кормить кроликов.

Он вырыл ямку, положил туда щенка и прикрыл его сеном, но продолжал, не отрываясь, смотреть на холмик. Он сказал:

– Но я не натворил ничего такого, чтоб бежать и прятаться в кустах. Нет. Это еще ничего. Скажу Джорджу, что щенок сам издох.

Он откопал щенка, осмотрел его и снова погладил от головы до хвоста. Потом горестно продолжал:

– Но Джордж все одно узнает. Он завсегда все узнает. Он скажет: «Это ты сделал. Не вздумай морочить мне голову». И скажет: «За это ты не будешь кормить кроликов!»

Вдруг он рассердился.

– Как тебе не совестно! — воскликнул он. — Почему ты издох? Ты не такой маленький, как мышь. — Он схватил щенка, швырнул его в сторону и отвернулся. Потом сел, наклонившись вперед, и прошептал: — Теперь я не буду кормить кроликов. Джордж не позволит.

От горя он медленно раскачивался взад-вперед.

Снаружи послышался звон подковы, а потом несколько голосов. Ленни встал, снова подобрал щенка, положил его на сено и сел. Он опять погладил щенка.

– Ты еще маленький, — сказал он. — Мне говорили столько раз, что ты маленький. Но я не знал, что тебя так легко убить. — Он потрогал пальцами мягкое щенячье ухо. — Может, Джордж все-таки не очень рассердится, — сказал он. — Ведь про того сукина сына он сказал — это ничего.

Из-за крайнего стойла появилась жена Кудряша. Она подкралась тихонько, и Ленни ее не видел. На ней было то же яркое бумажное платье и домашние туфли с красными страусовыми перьями. Лицо сильно нарумянено, и все локоны-колбаски аккуратно прибраны. Она молча подошла вплотную к Ленни, и только тогда он поднял голову и увидел ее.

В испуге он быстро зарыл щенка в сено. Потом бросил на нее враждебный взгляд.

– Что ты здесь делаешь, дружок? — спросила она.

Ленни сердито посмотрел на нее.

– Джордж велел держаться от вас подальше. Не разговаривать с вами и вообще ничего такого.

Она засмеялась.

– Джордж всегда над тобой распоряжается?

Ленни потупил глаза.

– Он сказал, что не позволит мне кормить кроликов, ежели я стану разговаривать с вами.

– Боится, как бы Кудряш не взъярился, — тихо сказала она. — Ну так вот, у него рука на перевязи, а ежели он к тебе пристанет, можешь сломать ему и другую. И не заливай, будто рука у него попала в машину.

Однако Ленни твердо стоял на своем.

– Ну уж нет. Не буду я с вами разговаривать.

Женщина опустилась на колени рядом с ним.

– Послушай, — сказала она. — Сейчас все играют в подкову. Еще четырех нет. Они ни за что не бросят, покуда не доиграют кон. Почему ж мне нельзя с тобой поговорить? Мне ведь не с кем разговаривать. Я так одинока.

– Но мне не велено говорить с вами, — настаивал Ленни.

– Я одинока, — повторила она. — Ты можешь разговаривать с кем хочешь, а я ни с кем, кроме Кудряша. Иначе он бесится. Как думаешь, весело это — ни с кем не разговаривать?

– Но мне не велено, — сказал Ленни. — Джордж боится, что я попаду в беду…

Она переменила разговор:

– Чего это у тебя там закопано?

И тогда Ленни снова охватила тоска.

– Это мой щенок, — сказал он горестно. — Мой щеночек.

И он смахнул со щенка сено.

– Да ведь он мертвый! — воскликнула она.

– Он такой маленький, — сказал Ленни. — Я хотел только поиграть с ним… А он вроде как укусить норовит… а я его легонечко этак — шлеп… а он и умер.

Она стала его утешать.

– Не огорчайся. Он ведь всего-навсего щенок. Возьмешь другого. Здесь их полным-полно.

– Я не про это, — сказал Ленни жалобно. — Теперь Джордж не позволит мне кормить кроликов.

– Но почему?

– Он сказал, ежели я еще чего натворю, он не позволит мне кормить кроликов.

Она придвинулась ближе и заговорила успокаивающе:

– Ты не бойся, это ничего, что ты со мной разговариваешь. Слышишь, как они там кричат? У них на кону четыре доллара. Ни один с места не сойдет, покуда игра не кончится.

– Увидит Джордж, что я разговариваю с вами, задаст мне жару, — шепнул Ленни опасливо. — Он так и сказал.

Лицо ее стало злым.

– Да что я, не человек? — выкрикнула она. — Почему я не имею права ни с кем поговорить? За кого они меня считают? Ты такой славный. Отчего ж мне нельзя поговорить с тобой? Я тебе ничего плохого не сделаю.

– Но Джордж говорит, что из-за вас мы попадем в беду.

– Глупости, — сказала она. — Что я тебе плохого делаю? Ну, понятно, им всем на меня наплевать, они и знать не хотят, каково мне здесь живется. А я тебе вот чего скажу — я не привыкла к такой жизни. Я могла бы кой-чего добиться. И, может, еще добьюсь, — добавила она с угрозой.