Читаем без скачивания История книги от ее появления до наших дней. История книги на Руси (сборник) - Э. Эггер

Легче угадать и понять, что стенография иногда оказывала плохие услуги ораторам и даже профессорам. Квинтиллиан, искусный ритор, жалуется, что часть его уроков, записанных таким образом, попала в руки публики благодаря нескромности учеников прежде, чем он успел исправить их. Говорят, подобное же неприятное обстоятельство случилось с одним христианским оратором. Иногда, впрочем, случалось, что рукопись истории до окончательного исправления её автором собственноручно, попадала к переписчикам и, благодаря нескромности их, распространялась среди публики. Диодор Сицилийский, написавший во время Цезаря и Августа (под названием «Исторической библиотеки») краткую всемирную историю, объявил в конце сороковой и последней книги, что несколько частей его труда были украдены у него, что они пущены в обращение в неверных списках и что он не желает принимать на себя ответственность за распространение таких списков. Сократитель Плиния Старшего, Солин, о котором уже было сказано выше, жалуется в предисловии к своему сочинению Polyhistor на то, что его небольшая книга пущена в обращение под названием Collactanea в очень искажённом списке; чтобы поправить зло, он должен был приступить к строгому пересмотру и новому изданию этого труда.

Глава IX. Книги в средние века

Извинение автора пред своими читателями за　метод, усвоенный им в　этой истории. – Произведение Плутарха о　«Способе слушать». – Каллиграфы, иллюминаторы, миниатюристы, переплётчики и　пергаментщики в　Париже, в　начале　XV столетия. – Образование библиотек. – Роскошные книги для любителей и　дешёвые книги для студентов как в　древности, так и　в　средние века. – Новый толчок, данный книжной торговле изобретением тряпичной бумаги. – Предварительные понятия о　происхождении и　о　первых опытах книгопечатания.

Старый профессор, беседующий с вами из глубины своего кабинета о предмете довольно серьёзном, по опыту знает, с каким уважением должно относиться к вниманию самого благосклонного слушателя или читателя. Есть много способов быть внимательным в аудитории. Приковываются страстно глазами и ушами; иногда слушают с большой холодностью; бывает, слушают и просто из приличия и ради того, чтобы не оказаться невежливым относительно того, чьи лекции слушают. Почтенный Плутарх, один из древних авторов, наиболее известных молодежи, написал несколько прелестных страниц о способе слушать, где он описывает все положения, которые может принимать ученик пред креслом учителя и где он даёт превосходные советы слушателям публичной лекции. То, что он говорит относительно лекций, которые слушают, не менее справедливо и для лекций, которые читают. Если внимание аудитории утомляется, то в этом виноват, несомненно, оратор столько же, как и почтенные люди, пришедшие к нему поучиться без излишнего утомления; и в них он должен поддерживать усердие, стараясь держаться на высоте их понимания. Успели ли мы в этом пред вами, дорогой читатель? Этого мы желаем больше, чем, может быть, надеемся.

Всякая история имеет свои тернии. Даже в самых прелестных странах большая дорога или железная дорога, если только существуют такие сколько-нибудь значительной длины, не всегда идут среди зеленеющих лугов или прелестных лесов; попадаются болотистые пространства и однообразные равнины, и приходится выносить нагоняемую ими тоску. Мы, может быть, уже миновали несколько таких равнин и болотистых пространств. Но, слава Богу, мы добираемся до местностей, где нет недостатка ни в живописных местоположениях, ни в приятных сюрпризах на поворотах дороги.

Занявшись средними веками, которые нередко называют веками варварства и мрака, мы встретили уже и там больше света, чем надеялись. Ведь если наука тогда и сузилась, зато литература, и особенно поэзия не дремала. Когда работает человеческий ум, перо также живо следует за ним в его деятельности. Все теологи того времени, все ораторы, все поэты пользовались услугами целых легионов переписчиков и других работников, различным образом способствовавших производству книг. В XIV веке, в начале XV Франция была одной из стран, в которых наиболее процветало производство хороших и красивых книг. Каллиграфы, иллюминаторы, миниатюристы, переплётчики, переплётчицы, пергаментщики и т. д. составляли в Париже промышленные корпорации, пользовавшиеся известностью во всей Европе. Роскошь хорошо написанных, изящно украшенных и переплетённых книг была в моде у студентов парижского университета. Важные господа, принцы и некоторые из французских королей начинали уже составлять себе библиотеки. Существуют каталоги двух или трёх этих древних библиотек. Библиотека короля Карла V состояла почти из тысячи двухсот томов, – цифра значительная для того времени. Некоторые из этих томов существуют ещё и теперь и принадлежат к самым драгоценным сокровищам Французской национальной библиотеки, особенно если они сохранили свой старый переплёт с подписью короля, которому они принадлежали. Многие другие, не обладающие этим особенным достоинством, отличаются красотой велена, красотой почерка и многочисленными рисунками, которыми они украшены. Вообще, французские хранилища рукописей имеют большое число этих образцовых произведений промышленности, которая была по преимуществу французской и делает величайшую честь Франции.

Наряду с красивыми книгами не следует забывать книг более скромных, но более доступных по своей невысокой цене массе студентов и любителей. Уже в древности существовали книги дорогие и книги дешёвые; в руки школьникам не давали роскошных рукописей; существовали даже издания некоторых авторов столь дорогие, что любители, не имевшие средств для их покупки, пользовались ими только у книгопродавца за известную плату, в таких случаях лавка книгопродавца очень походила на нынешний кабинет для чтения. Найденные в Египте папирусные свертки могут нам дать понятие об этом. В числе свёртков, содержащих речи греческого оратора Гиперида, есть три очень красивых почерка, в которых столбцы отделяются большими полями. Папирус превосходного качества, ничего не было упущено для того, чтобы сделать чтение лёгким; четвёртый свёрток, содержащий надгробную речь, произнесённую тем же оратором в 323 году до P. X., имеет совсем иной вид: грубый папирус, небрежный почерк, множество описок, страницы отделены только чёрной чернильной чертой; пожалуй, можно бы даже подумать, что это работа какого-нибудь мемфисского или александрийского школьника, которому в наказание за какую-нибудь вину задали задачу переписать двести или триста строк греческого текста. Подобный же образец находится в числе рукописей на различных языках, оставшихся нам от средних веков; и ничего не может быть естественнее этого. В особенности в то время, до которого мы дошли в своей истории, торговые сношения, нередко расстраиваемые войной, должны были затруднять дела книгопродавцев и их сотрудников.

К счастью, открытие, о котором ещё не было сказано, способствовало понижению стоимости книг, может быть, уже в XIII и наверное в XIV столетии; открытие это – холщовая или тряпичная бумага; при этом мы разумеем холст или тряпки, превращённые в тестообразную массу; этого рода бумагу надо тщательно различать от холста, употреблённого для письма в виде ткани (libri lintei), о чём было уже сказано выше.

С точностью не известно ни время, ни место изобретения бумаги из тряпичного теста, ни какому искусному человеку следует приписать это изобретение. Но оно, несомненно, способствовало распространению книг в конце средних веков: а впоследствии оно сделало возможным замену труда переписчиков печатным станком, т. е. сделало возможным искусство книгопечатания, о котором мы и будем говорить теперь.

Думали ли вы когда-нибудь, сколько изобретательности, замысловатости предполагает это искусство? У вас, может быть, бывал в руках игрушечный типографский прибор, в котором типография приведена к самым простейшим элементам её и освобождена от всех усложнений, накопившихся в четыре века. Даже во всей его простоте сравните этот печатный станок, представляющий не более, как игрушку, с древней каллиграфией, с орудиями и материалами, которыми она располагала, и вы увидите, как велик гений Гутенберга и какое громадное расстояние он должен был перешагнуть между старыми приёмами и новым приёмом, изобретателем которого был он.

Чтобы напечатать страницу книги, подобной тем, которыми мы располагаем ныне, нужны: 1) буквы, вырезанные или вычеканенные на твердом металле; 2) чернила, которые могли бы приставать к буквам и чрез их посредство отпечатываться на каком-либо веществе, могущем воспринимать чернила; 3) это последнее вещество; 4) орудие для того, чтобы наложить чернила на все буквы; 5) другое орудие, чтобы прижать их к печатаемой поверхности.

Из этих пяти элементов древняя промышленность знала только первый; идея второго не была для неё чужда, но она не думала соединять с ними три других.