Читаем без скачивания Дао: Золотые Врата. Беседы о «Классике чистоты» Ко Суана. Ч. 2 - Ошо

Мужья и жены постоянно ссорятся и злятся друг на друга по одной простой причине... это сексуальность. Они являются сексуальными объектами друг для друга, а где сексуальность, там и гнев. Гнев как дым. Логики говорят: «Нет дыма без огня». Вы можете сказать: «Нет злости без сексуальности». Когда гнев исчезает, это значит, что исчезла сексуальность.

Гнев исчезает только тогда, возможен только тогда, когда он лишается корней. Вы не сможете отбросить гнев просто так, вы должны дойти до самых корней. Попытки отбросить гнев вызовут лишь новые приступы гнева. Когда вы подавляете его с одной стороны, он выходит с другой.

Это довольно известный факт, что в течение многих веков во всех странах солдатам не разрешалось свободно проявлять свою сексуальность, потому что если им это позволить, если не сдерживать их сексуальное желание, они утратят разрушительное начало, утратят гнев, перестанут быть злыми.

Их сексуальность сдерживают самыми разными способами. Их лишают общения с женами, их держат в отдалении от жен. И не только это. Им разрешают смотреть порнографические фильмы, порнографические журналы, разрешают общаться с актрисами. Когда две страны воюют, актрисы приезжают в армию, чтобы вдохновить солдат. В чем состоит такое воодушевление? Вот в чем: когда актриса приезжает в часть, например Софи Лорен, солдаты сильно возбуждаются. Естественно, они ничего не могут сделать, и их возбуждение перерастает в гнев, в ярость. Они начинают крушить врага, они безумны в своем разрушении. Если им позволят брать на фронт жен, подруг, то они потеряют интерес к войне.

Это одна из причин, по которым американцы постоянно проигрывают войны: их солдаты меньше всего подавляют сексуальность. Им никогда не выиграть войну. Сексуальное подавление — необходимость, оно порождает гнев. А когда столько гнева и выхода ему нет, единственный возможный выход — уничтожить врага.

Вы замечали... Всегда, когда армия захватывает страну, первыми жертвами становятся женщины. Их немедленно насилуют. Видите связь? Разве солдаты сражались из-за женщин? Почему, как только солдаты врываются в город, они тут же бросаются насиловать женщин, словно они только этого и ждали? До этого у них не было возможности, а теперь возможность появилась. Первым делом они насилуют женщин. Потом они грабят, отнимают у людей деньги. Первым выходит гнев, затем жадность, но первопричина обоих одна. И гнев, и жадность — порождения подавленной сексуальности.

Вы удивитесь, когда узнаете, что любая религия, которая учит своих последователей любого рода воздержанию, всегда помогала своим последователям разбогатеть. В Индии джайны очень богаты: они подавляемы больше всего. Нужно понять кое-что важное относительно их психологии. Их религия проповедует: «Подавляйте секс, следуйте брахмачарье, ваша цель — безбрачие. И второе — не впадайте в ярость». Таким образом, гнев запрещен, секс запрещен. Так куда же направить энергию? Остается только третье — жадность. Поэтому джайны стали самыми жадными людьми в стране. Это небольшое сообщество, очень маленькое сообщество. В такой огромной, бескрайней стране они почти ничто, но они очень могущественны, потому что в их руках сосредоточены почти все деньги. Вы не найдете ни одного нищего джайна, ничего подобного не существует. Они далеко не бедные люди, они не могут быть бедными: их религия обусловила их богатство. Они вынуждены подавлять секс, они вынуждены подавлять гнев. Выход один — жадность.

Вы знаете, английское слово любовь (love) происходит от санскритского корня лобх (lobh). Лобх означает жадность. Это жадность до тела другого человека. Поэтому когда кто-то смотрит на кого-то сексуально, то можно заметить жадность в его глазах: он завладел телом другого человека. Вот почему в культурном обществе позволено смотреть друг на друга только в течение очень короткого времени, иначе это будет считаться оскорбительным. Каким-то образом возникло негласное правило: смотреть на другого человека можно не дольше трех секунд. Если вы смотрите на женщину три секунды, в этом нет ничего оскорбительного, это возможно. Но если вы задерживаете на ней взгляд, она начинает беспокоиться. Если вы продолжаете на нее смотреть, она начинает злиться, — в этом случае вы ведете себя некультурно. Вы смотрите на ее тело, желая им обладать, использовать его, пользоваться им как средством. Естественно, никому не хочется быть средством, становиться вещью, собственностью.

Английское слово жадность (greed) тоже происходит от санскритского слова гридха (griddha). Гридха означает хищник, стервятник. Жадный человек во многом обладает свойствами хищника, он будто хочет съесть другого. Подобное выражение есть во многих языках, в частности во французском.

Я слышал:

Произошло кораблекрушение, но француженке удалось доплыть до ближайшего острова. Она была абсолютно нагой: все ее вещи унесло море. Но берег оказался весьма приятным, и она лежала на песке обнаженная, нежилась на солнышке и размышляла о том, что делать дальше, живет на этом острове кто-нибудь или нет. Никаких признаков жизни вокруг, кажется, не было.

Вдруг она услышала шум: кто-то шел... огромный мужчина, похожий на громадную гориллу. На острове жило очень небольшое племя. Это было племя каннибалов, оттого и малочисленное, ведь племя каннибалов не может быть большим: они постоянно поедают друг друга. Каннибал был просто счастлив, когда увидел новую пищу, настолько аппетитно она выглядела!

Он подошел, посмотрел на нее и сказал:

— Я хочу тебя съесть!

— Тогда чего ты ждешь? — воскликнула француженка.

Каннибал был озадачен. Впервые в жизни ему сказали «Чего ты ждешь? Давай! Начинай!»

А все потому, что на французском «я хочу тебя съесть» значит «я хочу заняться с тобой любовью».

Язык очень показателен. На самом деле, когда вы смотрите на женщину с жадными глазами, будто хотите ее съесть, или женщина смотрит на мужчину... Обычно женщины не смотрят: их веками учили не смотреть на мужчин. Это стало неотъемлемой частью женского кокетства. Когда женщине признаются в любви, она опускает глаза, чтобы быть уверенной, действительно ли ее любят или болтают чепуху. Она не верит словам, она верит телу, она верит в физиологию. Тело никогда не врет.

Когда человек погружается в глубокую медитацию, он обретает ясность. В этой ясности растворяются все три яда, не оставляя и следа. И тогда он ощущает только пустоту.

Первое переживание медитации — пустота. Но помните: это лишь первое переживание, первое сатори; человек переживает пустоту. Но помните: переживание все еще остается, это всего лишь начало, это еще не конец. Вы переживаете пустоту, и пережитая пустота становится чем-то; она не ничто.

Вот почему возникает так много дзенских историй...

Ученик приходит к мастеру и говорит:

— Я пережил ничто.

Мастер бьет его и говорит:

— Иди и медитируй снова! Ты упустил!

— Но, — возражает ученик, — я же пережил ничто! Это же то, о чем вы говорили, что смысл медитации именно в том, чтобы пережить ничто! И я это пережил!

Но мастер настаивает:

— Иди и медитируй снова! Ты упустил!

Потому что если ничто становится вашим переживанием, значит оно стало чем-то. Можно переживать только что-то. Вы пережили ничто, но, как только вы его пережили, оно стало объектом вашего переживания. В этом еще существует деление на познающего и познаваемое. Поэтому это лишь первое сатори.

Сутра Ко Суана невероятно красива. Он говорит:

...он ощущает лишь пустоту, но когда он созерцает пустоту...

Но когда он глубже и глубже погружается в медитацию,

он осознает, что пустота также пуста и стала ничем.

По мере того, как человек погружается в медитацию все глубже и глубже, ему открывается второе сатори. Погружаясь глубже, он исчезает как переживающий. Сначала исчезает объект и возникает пустота, но, по старой привычке, пустота становится объектом. И переживающий тоже ушел. Есть только ничто — некому и нечего переживать. Это второе сатори.

Пустота обратилась в ничто. Он осознает, что ничто, в котором нет ничего, также ничто. И когда он достигает самого дна ничего...

Это последняя возможность зацепиться за переживание. Вы начинаете ликовать: «Я пережил ничто!» В этом случае вы застреваете на первом сатори. Вы можете радоваться, что пережили состояние, когда нет переживания и нет переживающего: «Я пережил, что и то и другое — пустота». Это лучше, чем первое, глубже, чем первое, но, тем не менее, переживающий, хоть и едва уловимый, все еще существует. Он продвинулся немного глубже, теперь он говорит: «Я пережил, что нет переживающего и нет переживаемого». Но тогда он застревает на втором сатори.