Читаем без скачивания Великий Магистр - Елена Грушковская

Его палец прижал мои губы.

— Нет, послушай… Я долго держал это в себе, мирился с этим… Думал, что ни к чему заводить об этом разговор. У меня — Регина, у тебя — Никита. Но кто его знает, как всё обернётся, и сколько нам вообще осталось… В общем… Я люблю тебя, старушка. Всегда любил.

— Так и я тебя люблю, Кас, — пробормотала я.

— Нет, не в том смысле, — вздохнул он. — Не как друга. Да, да, сейчас неподходящий момент для подобных признаний, знаю… И это свинство по отношению к Регине. Она, наверно, чувствует… Женщины чувствуют такие вещи. Но я ничего не могу с собой поделать. Я тебя люблю.

Может быть, и правда зря он об этом заговорил… Что я могла ему ответить? На сердце легла тяжесть и печаль. Впрочем, я всегда ощущала в нём что-то необычное… Но то ли потому что он был так скрытен, то ли ещё по какой-то причине — как бы то ни было, я принимала это за сильное дружеское чувство. Кроме того, у Каспара была жена, и я всегда искренне полагала, что женился он по любви. Я чуть слышно вздохнула.

— Как же тебя угораздило, Кас? А Регина? Как можно любить кого-то одного, но вступить в брак с другим?

— Регину я тоже люблю… по-своему, — ответил он. — Она всегда была рядом, поддерживала, терпела мои причуды, принимала таким как есть, родила мне троих замечательных детишек… Лучшей жены и сыскать нельзя. Но, видно, какой-то я ненормальный… И любовь у меня тоже странная.

— Любовь бывает разная, — сказала я. — И давно ты?..

Он помолчал и признался:

— Видимо, с самого Кэльдбеорга.

— Ох, Кас, — вздохнула я снова. — Чудо ты в перьях.

— Я знаю, — усмехнулся он. — Когда я вышел оттуда, я встретил Регину… Она была красавица. Я просто обалдел… Затмение какое-то накатило. Не успел оглянуться — уже кольцо на пальце, потом — ребёнок, за ним — второй… Сейчас вот — третий. Ну и… всё. А ты… Ты так и осталась мечтой.

— Чудак ты, Кас, — сказала я.

— Знаю, — вздохнул он.

— 17.4. Великая Среда

Нас было всего семь, а людей — казалось, несметные полчища. Из семи только Цезарь был более или менее обучен драться, а все остальные, включая меня — врачи и учёные. Казалось, мы не выстоим, хоть мы и достойные, но на подмогу нам пришёл отряд бойцов "Авроры" во главе с Альваресом. Мы прикрывали их от огня, отклоняя пули и снаряды, а они били людей.

Иоширо всех удивил: в этой схватке он неожиданно раскрылся как знаток боевых искусств. Он летал, как смерч, окружённый вращающимся роем захваченных в вихрь пуль, наводя ужас на нападающих, и столкновение с ним грозило смертельной опасностью. Лучше было не попадаться ему на пути…

Это был мой первый настоящий бой. Цезарь хотел отправить меня внутрь здания, но каждый достойный был на счету, и мне, привычной командовать лишь стройными рядами пробирок, пришлось по-настоящему взглянуть смерти в лицо. Один медицинский центр люди уже уничтожили, и я не могла позволить им лишить нас и второго. Никогда. Сердце сыпало маленькими жгучими искрами гнева. Никогда…

Отряд "Авроры" дрался, как целая армия, а сам Альварес был в гуще боя, не щадя ни себя, ни своих бойцов. Не знаю почему, но мне хотелось его прикрыть, защитить, и я сунулась туда, где было страшнее всего… Цезарь кричал: "Назад!" — но я полезла. Батальоны пробирок, тишина чистой лаборатории — всё это осталось в прошлом. В настоящем были окровавленные, перекошенные от ярости лица, звериные оскалы и жгучая, как перец чили, пульсация агрессии. Цезарь кричал мне: "Назад!" — а я мчалась, чтобы отклонить от Альвареса летящие в него пули…

А пули летели в меня, и он заслонил меня от них.

Так мы и очутились в объятиях друг друга — но не в постели, а на асфальте, в луже крови. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: он не жилец. Пробиты все жизненно важные органы, а скорость регенерации… Слишком низкая, не успеть. Не успеть…

Через пропитанный жгучей агрессией ад я волокла Альвареса в безопасное место — внутрь здания. Цезарь потерялся из виду, Иоширо смерчем летал над полем боя, а мои руки были в крови Альвареса по самые плечи. Ёжик его волос щекотал мне щёку, на чистом гладком полу растекалась тёмная лужа…

Я положила на него руки. Пусть сейчас я выложусь по полной и израсходую все силы, но я заживлю хотя бы часть его ран, самые опасные из них. Это по моей вине. Это я так глупо и неумело кинулась его спасать — так глупо, что ему пришлось самому спасать меня ценой своей жизни.

Его руки легли сверху на мои и сжали их.

— Гермиона…

Он улыбался? Да, улыбался… Устало и ласково, а его руки не давали моим начать лечебное воздействие.

— Не надо, — прохрипел он. — Не трать на меня силы… Они тебе ещё понадобятся.

— Я должна… Я могу тебе помочь, — бормотала я, пытаясь высвободить руки.

Он покачал головой и на секунду устало закрыл глаза. Когда они снова открылись, мои щёки вспыхнули от их взгляда, и по всему телу пробежали горячие мурашки.

— Нет… Это мой выбор, — шевельнулись его побелевшие губы. — Нет лучшего конца… чем умереть… на руках у любимой женщины.

Слёзы? Всё моё лицо моментально стало мокрым, а Альварес улыбался.

— Уж прости за высокопарность… моих слов. Все эти сантименты… сейчас лишние.

— Мигель, позволь мне тебе помочь, пока ещё не поздно. — В горле стояла солёная боль.

Он снова качнул головой.

— Ни к чему… Я пришёл к завершению. Конечная остановка… И я рад… что доехать до неё мне удалось не самым худшим образом. Иди… Иди, ты там нужна. — Он показал взглядом на дверь. — Только будь осторожнее.

Его глаза закрылись, на лице разлилось спокойствие. Жизнь ушла, утекла из него, а я так ничего и не сделала.

— Гермиона!

Руки Цезаря стиснули меня, ощупывая.

— Красавица… Ты цела? Не ранена? Господи, ты вся в крови…

Он беспокоился за меня… Да, беспокоился и боялся, потому что любил. Я всегда это знала, но сейчас мне хотелось врезать по его испуганной физиономии. Верхняя губа приподнялась, и я прошипела:

— Какого хрена ты делаешь ЗДЕСЬ, когда ты нужен ТАМ?!

— Принцесса, я тебя искал, — пробормотал он.

Я покончу с этим. МЫ покончим. И сделаем это прямо сейчас.

Тело стало легче воздуха и само всплыло на ноги, подплыло к двери и распахнуло её. Оно было настолько лёгким, что мне приходилось держаться за косяки, чтобы не улететь, как воздушный шарик.

— ВСЕМ НА ЗЕМЛЮ! — прогрохотал над городом мой голос…

Авроровцы поняли и повиновались, а люди остались стоять в недоумении. Паутинные связи зазвенели и натянулись между нами, и то, что просилось наружу из моей груди, вырвалось и у остальных достойных единым взрывом…