Читаем без скачивания Последняя ночь у Извилистой реки - Джон Уинслоу Ирвинг

— Интересно, ты сейчас с кем-нибудь встречаешься? С какой-нибудь значимой для тебя женщиной? — спросила Кармелла, когда они проехали пару миль.

— Нет у меня никаких значимых женщин, — ответил Дэнни.

— Если не ошибаюсь, тебе почти шестьдесят. (Писателю было пятьдесят девять.) Твоему отцу всегда хотелось, чтобы ты нашел женщину, достойную тебя.

— У меня была такая женщина, но мы расстались, — сказал Дэнни, опасаясь, как бы Кармелла не углубилась в расспросы.

Кармелла вздохнула. Вместе с нею в машину села меланхолия, которая сопровождала их от самого Бостона. Меланхолия ощущалась столь же отчетливо, как и распространяемый Кармеллой запах: то ли легких духов, то ли запах ее тела. Запах этот был таким же естественным, как аромат свежеиспеченного хлеба.

— И потом, у моего отца, когда он достиг этого возраста, тоже не было значимых женщин.

Кармелла затаилась, ожидая его дальнейших слов.

— И женщин, по достоинству сравнимых с тобой, у него больше не было.

Кармелла снова вздохнула. Похоже, она была польщена и разочарована одновременно. Ей явно понравились слова Дэнни, но она досадовала, что не смогла направить разговор в желаемое русло. Кармелле не давало покоя желание узнать, что же в жизни Дэнни шло и продолжает идти не так. Теперь уже он ждал ее дальнейших слов. Он догадывался: сначала она пройдется по его неправильно устроенной жизни, а затем перейдет к более щекотливой теме — недостаткам его романов.

Болтовня Кармеллы утомила Дэнни. В ней вылезло старческое самодовольство, оправдывавшее любое собственное действие и осуждавшее чужие. Она начинала о чем-то говорить и теряла смысловую нить, а потом винила Дэнни, говоря, что он нарочно сбивает ее с толку или не уделяет достаточного внимания ее словам. Нет, повар никогда не страдал слабоумием. Да и про Кетчума такого не скажешь. Конечно, прогрессирующая глухота все больше затрудняла общение с ним. Его политические тирады становились все острее и нетерпимее. Однако никто не назвал бы Кетчума слабоумным стариком. А ведь он почти одного возраста с Кармеллой. Впрочем, у Кетчума и в молодости была своя логика, расходившаяся с общепринятой. Его и тогда называли свихнутым.

Солнце уже начинало клониться к закату, когда они проехали мимо небольшого рекламного щита с надписью «АНДРОСКОГГИНСКАЯ ТАКСИДЕРМИЯ».

— Боже мой! «Продаются лосиные рога», — прочла Кармелла.

Более мелкие надписи ей прочесть не удалось. (Эти «боже мой» Дэнни слышал поминутно, с самого времени выезда из Бостона, и они начинали его раздражать.)

— Может, хочешь остановиться и купить чучело какого-нибудь зверька? — спросил он.

— Только пока не стемнело! — ответила Кармелла.

Она захохотала и шлепнула его по колену. Дэнни не понял шутки, но вдруг поймал себя на том, что ему неприятно ехать в обществе этой толстой старухи. Мальчишкой он любил Кармеллу, да и потом тоже. Несомненно, и она его любила, а его отца просто обожала. Но теперь она превратилась в утомительную болтушку. Куда спокойнее и комфортнее было бы ехать одному. Это Кетчум почему-то захотел показать ей место, где утонул Эйнджел. Дэнни знал, что Кетчум прежде всего нужен ему, и нужен для более серьезного дела: помочь выполнить отцовское завещание и развеять прах повара над водами Извилистой. Это важнее, чем сопровождать Кармеллу к месту, где утонул ее Анджелу. Болтливая толстая старуха воспринималась как обуза и помеха. Дэнни было несколько стыдно за свои мысли. Он впервые подумал, что Пол Полкари и Тони Молинари не шутили, рассказывая, как счастлива Кармелла своим спутником жизни и как довольна самой жизнью. (Счастливые люди всегда скучны, а в старости — особенно.)

Но разве Кармелла не потеряла троих дорогих ей людей и среди них — единственного сына? Разве Дэнни, сам потерявший сына, может не испытывать к ней сострадание? Неужели схожие трагедии не объединяют людей?

Однако сострадать чужому горю — еще не значит покорно выдерживать безостановочную болтовню и нелепые вопросы. Он ничего не имел против Кармеллы, просто сейчас ему не хотелось находиться в ее обществе. Ему и так предстояло выдержать общество Кетчума и развеивание отцовского пепла над рекой.

— Где они? — спросила Кармелла, когда их машина подъезжала к Эрролу.

— Кто «они»?

(О ком это она? О чучелах зверей? Может, действительно захотела купить что-нибудь на память?)

— Где останки Гамбы? Его пепел, — спросила Кармелла.

— В прочной банке, которая не бьется. Она не стеклянная, а пластиковая, — ответил Дэнни, не собираясь вдаваться в подробности.

— Ты везешь ее в багажнике? — задала новый вопрос Кармелла.

— Да, — коротко ответил Дэнни.

Ему не хотелось рассказывать, какая это банка и что в ней хранилось прежде. К тому же они уже въехали в городишко, и, пока не стемнело, Дэнни надеялся сориентироваться. Так будет легче завтра утром найти Кетчума.

— Увидимся ясным ранним утром, — сказал в их последнем телефонном разговоре Кетчум.

— По времени это сколько?

— Самое позднее, до семи утра.

— Если поспеем, не раньше восьми, — внес поправку Дэнни.

Он очень сомневался, сумеет ли Кармелла подняться в такую рань и в каком она окажется состоянии (не говоря уже о том, что место их ночлега будет в нескольких милях от города). Кетчум предупредил его: в Эрроле останавливаться негде. Он порекомендовал отель в местечке Диксвилл-Нотч, где останавливались туристы, приезжающие полюбоваться северными красотами.

Проехав через Эррол, Дэнни убедился в справедливости слов Кетчума. Они свернули на дорогу к Умбагогу, проехали мимо местного продуктового магазина (он же винный). К востоку от Эррола был выезд на мост через Андроскоггин. С западной стороны к мосту притулилось здание пожарной команды. Дэнни развернул машину. Вновь оказавшись в Эрроле, они проехали местную начальную школу, которую в прошлый раз не заметили. Оказалось, здесь даже есть ресторан «Северный простор». Но самым процветающим местом в городе (если судить по внешнему виду) был магазин спортивных товаров, называющийся «Л. Л. Коут».

— Давай заглянем, — предложил Кармелле Дэнни.

— Только пока не стемнело! — вновь сказала она.

Дэнни вдруг вспомнил, как двенадцатилетним мальчишкой он отчаянно хотел Кармеллу. Она пробудила в нем самые первые эротические желания. Как случилось, что эта соблазнительная женщина превратилась в повторяющуюся старуху?

Оба покосились на предупреждение у входа.

ПРОСЬБА НЕ ВХОДИТЬ С ЗАРЯЖЕННЫМ

ОГНЕСТРЕЛЬНЫМ ОРУЖИЕМ

— Боже мой, — пролепетала Кармелла, словно она была вооружена до зубов.

Магазин продавал снегоходы и внедорожники. Витрины украшали чучела местных зверей и птиц. Надо думать, здешний таксидермист не сидел без работы. (Медведь, олень, рысь, лиса, кот-рыболов, лось, дикобраз, скунс — «куча зверья», как сказал бы Кетчум. Из пернатых преобладали чучела уток и хищных птиц.) Оружия продавалось столько, что из него можно было бы составить небольшой арсенал. Кармелла с опаской поглядывала на такое изобилие