Читаем без скачивания Чемпионы Темных Богов - Джон Френч

+ Он у тебя, + произнес Игнис, бросив взгляд на Атеней, которого Ариман продолжал держать за воротник. Азек кивнул и поднялся с пола.

+ Запри его пока в башне. Видеться с ним могу только я. +

+ И что мы скажем насчет Санахта? + спросил Игнис, разглядывая неподвижное тело на полу. Губы Атенея шевелились, но глаза безразлично смотрели в пустоту.

+ То, о чем условились — он взял на себя это бремя ради будущего легиона. +

Игнис взглянул на Аримана, его геометрические татуировки на лбу спиралью свились в новые узоры. Ариман выдержал взор Игниса.

+ Сколько братьев из легиона осталось с нами? + спросил Ариман.

+ Все, кроме одного корабля. +

+ Прочие вассалы? +

+ Преданы огню. +

Ариман кивнул и отвернулся.

+ Имперский флот все еще может остановить нас. +

Ариман оглянулся и потянулся разумом, прислушиваясь к штормовому реву в варпе.

+ Ты слышишь это? + спросил он. Игнис наклонил голову, затем нахмурился. Ариман кивнул. + Волчий вой. +

Волки вышли из взбалтываемого штормом варпа. «Дщерь Хель», «Штормовой вирм», «Молот старки» и «Смертный смех» ворвались в боевую сферу, и волна от их появления как будто заставила содрогнуться сами звезды. Волки изливали перед собою пламя, рассекая собравшиеся корабли подобно удару пылающей секиры. Щиты мерцали и взрывались. Броня корпусов гнулась и плавилась, будто воск под огнем. Штормовая волна прокатилась сквозь барьер реальности, на краткое мгновение всосавшись обратно в варп, прежде чем ринуться вперед с новой мощью. Огни сражения замигали, переливаясь цветами. Теперь бой утратил последнее подобие порядка, не осталось ни рядов, ни формаций, лишь дергающийся клубок кораблей и рваного света. Рядом катился рой демонов, с воплем седлавших взрывные волны гибнущих кораблей, хохоча, невзирая на то, что некоторых захлестывали голодные течения.

Из морд Волчьих кораблей вырвались абордажные торпеды. Имперский флот обратил свои глаза и орудия на новоприбывших и поприветствовал их нестройным огнем. Торпеды врезались в корпуса, и воины внутри них освободились из подвесок. Существа в помятых доспехах и с искаженной плотью хлынули во внутренности имперских кораблей, секиры вздымались и опускались, когтистые руки рвали плоть, которая встречалась им по пути.

Гримур ощутил встряску абордажной торпеды, готовящейся покинуть «Дщерь Хель». Сидевший рядом Сикльд вздрогнул и выкашлял на палубу кровь, когда торпеда напряглась в пусковой шахте.

— Серебряный корабль, — прошипел рунический жрец между влажными вдохами. — Это изгнанник. Серебряный, словно снег под грозовым небом. Серебряный, словно молодая луна на воде. Серебряный…

Гримур хранил молчание. Через дисплей шлема он наблюдал за приветствовавшими его огнями битвы. Некоторые корабли уже пылали, уже умирали в штормовом разломе, но куда больше были целыми и невредимыми. Скоро от всех них останутся лишь почерневшие кости да металлические остовы. Волки настигли свою добычу: конец охоты близок, это был смертельный удар мечом.

Сикльд затрясся в подвеске, костяные амулеты застучали и задергались на его броне.

— Сон здесь, он здесь. Серебряный… — слова стоном вырвались сквозь оскаленные зубы. Гримур почувствовал, как под доспехами взбугрились мышцы. Он не мог этого остановить. На языке была кровь. Зубы, удлиняясь, ранили его рот. Гримур сжал кусок красной железной брони на шее.

— Серебряные их слезы. Окропи ими красную землю, смешай их кости с грязью, дай океану поглотить их кости, — по доспехам рунического жреца пробежали бело-голубые дуги грозовых молний, голод и ярость исходили от него, словно холод от ледника.

Часть Гримура подумала о спокойствии, о том, чтобы загнать волка внутри себя назад во мрак. Но в этом уже не было смысла, они неслись по снегу, под луной и куполом тьмы, и кровь жертвы была солью и кровью в воздухе. Вот-вот они исполнят давно данную клятву. Гримур освободил своего волка, и из его горла вырвался вой. Вокруг него взвыли его братья, и битва взревела в ответ.

Кендрион еще находился в сознании, когда ударный отряд во вспышке света вернулся обратно на «Клятву Сигиллита». Он увидел это глазами братьев, ибо его настоящее зрение угасло до смазанных красно-черных оттенков. Они появились в телепортационной камере, двадцать восемь Серых Рыцарей и четыре человека. От их доспехов поднимался грязный дым — остаточный свет от телепортационного сполоха. Издубар рывком сорвал шлем. Рядом с ним неподвижно высилась старуха в экзодоспехах. Эрионас ждал их, его грива кабелей уже была подключена к разъемам в стенах камеры.

Лицо Издубара походило на бледную маску, на его челюсти и лбу пульсировали вены.

— У нас еще есть силы, — произнес лорд-инквизитор, выплевывая слова, словно те были кусками сгнивших фруктов. — Им не вырваться. Мы выпотрошим каждый корабль, а после будем искать в пепле его труп.

Лицо Эрионаса дернулось, серебряные глаза заплясали от проецируемых данных. Его лицо исказилось от паники.

— Лорд Издубар…

— В этом нет смысла, — сказала Малькира, ее ядовитый голос громыхнул из наружного громкоговорителя доспехов. Издубар повернулся к ней. — Если Ариман получил то, зачем пришел, ему следовало бежать, попытаться прорваться.

— Мой лорд… — голос Эрионаса превратился в пронзительный вопль.

«Она права, — подумал Кендрион, услышав слова сквозь пелену боли. — Они что-то упускают из виду. Все мы что-то упускаем».

В разуме Кендриона ревел варп, заставляя меркнущие мысли дребезжать от растущей ярости. Его проецируемое сознание начало гаснуть, очертания инквизиторов мутнеть, когда ощущения влились назад в изломанное тело. Он что-то услышал, некий психический крик, поднимающийся над штормом. Это был вой.

— Он бы спланировал план отступления, — сказала Малькира.

— Лорд! — крикнул Эрионас. На камеру опустилось молчание, и все глаза обратились на него. Кендрион почувствовал, как сознание остаточно покидает его. Эрионас открыл рот, чтобы заговорить, когда первая абордажная торпеда врезалась в «Клятву Сигиллита».

Язык пламени слизал брата рядом с Гримуром. Смрад колдовства отдавал у него во рту горечью. Он не видел врага, не на самом деле; в его разуме плясали запахи: кровь, озон, нечистоты. Он взревел, широко разверзнув клыки, и опустил ухмыляющуюся кромку секиры на голову колдуна. Доспехи проломились под сокрушительным ударом, рассыпая обломки и осколки молний. Труп колдуна еще падал, а Гримур уже двигался, вдохнув аромат крови, что дымкой повисла в воздухе. К нему ринулся еще один колдун, быстрый, очень быстрый, его клинок пел от света. Волк, не сбавляя шагу, ушел вбок и нанес удар назад и вниз. Навершие секиры отрубило правую ногу колдуна. Гримур взметнул секиру вверх, попутно перерезав падающему воину горло. Оружие отсекло верхушку шлема, и очередной труп отправился кормить Нижний мир своей кровью. Сикльд, что постоянно находился подле него, неустанно бормотал, бредя между мертвецами. Время от времени слова нарушались хлестом молний из его посоха и треском льда, расползавшимся по крови покойников у него под ногами.

— Сна более нет, — прохрипел рунический жрец. Он вытянул руку и расставил пальцы, послав вихрь осколков и теней в скопление людей в красной форме. Его глаза закатились, кожа стала льдисто-белой. — В небе красная луна, и слезы ее — серебро.

Сикльд пребывал в объятиях снов, которые привели их сюда.

Неожиданный удар сбил его с ног. Он не заметил его приближения, как и воина, что нанес его. Он упал, заметив возвышавшуюся над собой фигуру в громоздких терминаторских доспехах. Из терминатора излился колдовской огонь, подсветив огромный меч в его руке и серебро доспехов цветом кузничного пламени. Он вспомнил Просперо и запах плоти, что обугливалась внутри брони, когда Тысяча Сынов обратили свое ведьмовское искусство против Гримура и его братьев. Тогда колдуны носили алое, но теперь они стали существами из серебра, которое мерцало, словно бока стеклянных пирамид теперь уже мертвого мира.

Меч колдуна опускался. Гримур вскочил, отразил удар плоской стороной секиры и полоснул кромкой по глазным линзам врага. Кристалл и посеребренный керамит треснули. Кровь поцеловала силовое поле секиры и обратилась в дым. Гримур перехватил оружие одной рукой и схватил колдуна за изломанную лицевую пластину. Из кончиков его пальцев вырвались когти и сорвали шлем с головы противника. Лицо под ним было маской из крови и белой обнаженной кости.

Колдун извернулся, все еще живой и почему-то в состоянии видеть. Гримур прыгнул, когти сомкнулись на черепе колдуна и сорвали его с воротника доспехов. Он приземлился на спину серебряному великану, когда тот рухнул на пол. Волк замер, ощущая биение жизни в венах. В его воспоминаниях снова горели пирамиды Просперо. Он поднял когтистую руку, наблюдая, как из расколотого черепа скапывает кровь. Победа была уже близко, победа и освобождение. Ариману не выжить, ибо он и его род загнали колдуна в угол. Ему захотелось коснуться этого понимания, узреть свою победу глазами поверженных врагов.