Читаем без скачивания Другая сестра Беннет - Дженис Хэдлоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ах, Том, вы не могли ошибиться сильнее! Предложи вы мне выбирать – и я бы сказала, как вы мне небезразличны, заверила бы, что из всех мужчин в любом случае я выберу вас.
– Теперь я знаю это. Но тогда я не был так уверен.
– Как должна была я объяснить вам, что чувствую? Я изо всех сил старалась намеками, знаками, скудный набор которых дозволителен нам, бедным женщинам, продемонстрировать вам свое истинное отношение. Но мне казалось, что вы не видите или же не хотите видеть то, что я пыталась показать. Я начала думать, что неправильно истолковала ваши чувства ко мне, что вы просто хотите оттолкнуть меня.
– Я сказал себе, что должен ожесточить свое сердце против чувств к вам, что я действовал в ваших интересах, пусть это и выглядело жестоко. Я утверждал, что любая боль, которую я причинил вам, прекратится вскоре после того, как Райдер сделает свое предложение. Но одно дело сказать себе, что я должен уйти. Совсем другое дело – видеть замешательство и разочарование на вашем лице, когда я пытался это сделать. И было почти невыносимо наблюдать, как Райдер, как я думал, так стремительно заполняет появившуюся брешь. Тот день на Скофелле был для меня почти невыносимым. Похоже было, что он делал все возможное, чтобы понравиться вам, и что вы начали обращать внимание на его заигрывания.
– Признаюсь, я была зла на вас, а он оказался добр и благодарен. Он выглядел как человек, определившийся в своих чувствах, и, откровенно говоря, был момент, когда я находила это утешительным.
– Я не могу винить вас. Но когда Райдер отказался последовать совету нашего провожатого и уйти до наступления дождя – когда он обратился к вам за поддержкой, и вы ее оказали, – я был глубоко задет и подумал, что не смогу вынести этого.
– Я знаю, я видела это – и мне очень жаль.
– Не вините себя. У меня было много возможностей все исправить, но я не воспользовался ими. Я был ослеплен собственной скрытностью – неуместным чувством гордости и честолюбием. А потом я усугубил все. Я думал, что смогу решиться покинуть вас, если получится убедить себя, что это в ваших интересах. Но после Скофелла я понял, что общаться с вами в дальнейшем в таком случае будет невыносимо. Казалось невозможным стоять и смотреть, как будут развиваться события дальше, поскольку Райдер со все большим напором добивался вашего расположения. Вот поэтому я ушел. Я написал то письмо миссис Гардинер и сбежал быстро и отчаянно, как только мог себе позволить. Вероятно, это был самый импульсивный и самый глупый поступок из всех, что я когда-либо совершал.
Мистер Хейворд снова встал и начал ходить по комнате.
– Как только я добрался до Гемпшира, то понял, что совершил ужаснейшую ошибку. Я отказался от женщины, которую любил больше всего на свете, – и ради чего? Ради какого-то извращенного понятия о чести? Что мне было делать? Я не знал, и поэтому не сделал ничего – а ведь нет ничего хуже бездействия. Меня будто парализовало. Я каждый день со страхом ждал письма, извещающего о вашей помолвке с Райдером. И когда это ожидание стало для меня невыносимым, я снова сбежал. Я искал место, где до меня не добрались бы никакие сообщения, где я мог бы найти немного покоя, чтобы привести мысли в порядок и подумать, что мне делать дальше. Я поехал в Хартфордшир и неделю гулял в окрестностях аббатства Тинтерн.
Услышав это, Мэри не смогла сдержать улыбки.
– Ты искал утешения среди «крутых и высоких скал» по рекомендации мистера Вордсворта?
– Я предсказуем, не так ли? Но прогулка успокоила меня и придала храбрости. Я понял, что должен вернуться в мир – должен вернуться в Лондон и узнать, что произошло; и вот я здесь.
– Я очень рада этому, – мягко ответила Мэри.
Она протянула руку, приглашая его снова сесть рядом с ней. На этот раз это он положил голову ей на плечо.
– Мне очень жаль, Мэри. Я поступил неправильно. Надеюсь, вы простите меня.
– Были моменты, когда мы оба вели себя неблагоразумно, это правда. Но я думаю, мы можем с уверенностью утверждать, что сейчас все хорошо.
– Однако мне приходит в голову одно последнее наблюдение. Вы говорили ранее, что я научил вас чувствовать. Это очень щедро, но я не уверен, что это справедливые слова. Я думаю, что чувства ваши всегда были очень глубокими. Если я что-то и сделал, то разве что пробудил и раскрыл их в вас, вместо того чтобы отвергнуть.
– Даже если так, – ответила Мэри, – это все же немалое достижение. Особенно если учесть, как глубоко они были похоронены прежде.
– Возможно. Но если я и научил вас чему-то ценному, то хотел бы, чтобы вы поняли, что я получил взамен. Благодаря вам я узнал, что просто испытывать чувства недостаточно. Вы показали мне, что нужно найти в себе смелость действовать в соответствии с порывами души. Бывают моменты, когда за счастье нужно бороться, если мы хотим хоть немного его приблизить.
Мэри взяла его руку и держала в своей.
– Я не уверена, что могла бы выразить это лучшими словами.
– Хочу добавить в свое оправдание, что если бы я любил вас меньше, то решился бы рискнуть раньше. Трудно было проявить смелость, когда я слишком хорошо осознавал, что могу потерять.
В комнате было тепло, и они оба были взбудоражены ощущением внезапно обретенного счастья. В тот момент им ничего не хотелось больше, чем сидеть вместе, сохраняя молчание, исполненное любви. Это может показаться неромантичным; но, по правде говоря, нет состояния, которое лучше демонстрирует по-настоящему крепкую привязанность, чем способность и без разговоров ощущать вместе спокойствие и уют. И какое-то время они пребывали в этом умиротворенном состоянии, находя удовольствие в обществе друг дуга, пока мистеру Хейворду не пришла внезапно в голову какая-то мысль.
– Мэри! Чуть не забыл! Мне так много нужно было сказать вам, что это совершенно вылетело из головы.
Он вытащил из кармана пиджака письмо и посмотрел на него, как бы удивившись его существованию.
– Когда я вернулся в Лондон, меня ожидала куча корреспонденции. Я просмотрел ее с некоторым трепетом – все еще боялся получить весть о вашей скорой помолвке, затерянной в ворохе прочих писем. Вместо этого
