Читаем без скачивания Преподобный Феодор Студит. Книга 3. Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова - Феодор Студит

(711) Итак, пусть знают насильно привлекающие к общению с собою нежелающих, что они поступают по-язычески, предлагая не Тело Христово, добровольно принесенное в жертву, а, напротив, некоторый род идоложертвенного, подобный непроизвольно приносимым жертвам бесовским. Истинно это слово и доказательство ясно, а никто не слушает. Но пощади, Господи, пощади и не даждь достояния Твоего на совершенную укоризну, как говорит в одном месте некто из пророков (Иоил. 2:17). Что же будет с нами, возлюбленный и достопочтенный? Нам будет сказано: хотя и тяжело, но где обет любви? Неужели же мы будем еще увлекаться временем? Неужели будем бояться власти более, нежели следует? Где же изречение Господа, запрещающее бояться людей и повелевающее более бояться одного Господа, у Которого всякая власть и сила ввергнуть и тело, и душу в геенну огненную (см. Лк. 12:5)? О, падение! О, страх, недостойный всякого человека, особенно христианина!

Впрочем, скорее опять, любезный и добрый господин, восстанем, раскаемся. Близ Господь призывающим Его (Пс. 144:18) и не хочет нашей погибели от какого-нибудь греха [Col. 1437] (Иез. 33:11), но желает, чтобы мы по падении скорее восстали и по согрешении обратились, сколько бы раз это ни случилось по какому-либо безрассудству. Может быть, почтенная душа твоя скажет: иже поби, той и уврачует (Ос. 6:2); для этого именно и есть епитимия, действительно, нет ничего неисцелимого, если врачуется; да не будет для нас[1423] тяжко это слово врачевания.

485. К пустыннику Феоктисту (II, 138)[1424]

(712) Заповедь Господня, повелевающая нам любить друг друга и притом так, чтобы полагать душу друг за друга (см. Ин. 15:13), побудила меня, духовный брат, опять написать к тебе; ибо я забочусь о твоем спасении и слышу, что между вами и другими братиями происходит раскольническое несогласие не малое, но весьма сильное, так что принадлежащий к пастве народ разделился на две противоположные части, из которых одна нападает на другую и удаляется от взаимного общения. Всё это – дело сатаны, древнего человекоубийцы, и великий соблазн; а Господом сказано: горе миру от соблазнов (Мф. 18:7), и еще: тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской, нежели соблазнит одного из малых сих (Мф. 18:6). Я удивляюсь, как ты, почтенный, подвизаясь и служа Богу столько лет, не заботишься о такой опасности, которая, если не будет отвращена всем твоим усердием и старанием, не только сделает тщетным всё твое подвижничество, но и удалит тебя от Бога, чего да не будет!

Поэтому, брат, три года тому назад, находясь близ тамошних мест при возвращении из Смирны и узнав об этом разделении, я по чувству братской любви писал к тебе, что слышал, и как должно тебе мыслить об истине, и как избежать угрожающей опасности соблазна, но ты не отвечал мне; потом я опять объяснял тебе, а ты опять не отвечал мне; это явное доказательство, что ты не хочешь служить Богу и поступать право по истине. Прости, не гневайся на [Col. 1441] меня, говорящего истину. Написано: обличи искренняго своего, и да не приимеши греха его (Лев. 19:17). Вот я, несчастный, хотя никогда не видал тебя, но так как ты – брат мой во Христе, я не перенес этой молвы из страха, но произнес обличение, сделал увещание, (713) опасаясь Суда и желая тебе спасения. Как же ты, подвергшийся обличению и отец разделения, предстанешь на Суд? Как ты будешь оправдываться, давая отчет за такой народ? Хотя бы ты совершал дела Иоанна Предтечи, это лишит тебя Царства Божия, если не предупредишь исправлением.

Каким же исправлением? Оправдывая себя относительно того, в чем прежде ты был обвиняем, и показывая правую веру и во всем правое исповедание слова истины; если возможно, сам лично, если же нет, то чрез посланного от тебя письменным объяснением. Когда таким образом наступит единомыслие в Господе, не говорю – с таким-то и таким-то, а только с одним мною, смиренным, то прекратится соблазн, и соединится разделенное, и будет Господь среди нас, и не станет хулиться имя Его чрез нас, не говорю – между язычниками (ср. Рим. 2:24), но между христианами. И если после взаимного соглашения останутся некоторые разногласные, то и они научатся и соединятся чрез нас, смиренных, которые будем защищать тебя, как самих себя; и Бог будет милостив, и жизнь твоя будет так блаженна, и конец твой с похвалою, и останки твои в правде.

Вот это – второе уничиженное письмо мое. Если ты сделаешь должное, объяснив и оправдавшись во всем, в чем обвиняешься, то приобретен ты, брат наш, скажу словами Господа (см. Мф. 18:15), и мы, смиренные, весьма возрадуемся о тебе. Если же, чего да не будет, останешься при том же молчании и непослушании, то подвергнешься вечному осуждению, напрасно совершая подвиги или, лучше, гибельно разделяя народ Божий собственным поведением. Мы же будем внимать апостолу, который говорит: еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден (Тит. 3:10–11).

486. К архимандриту готскому (II, 164)[1425]

(714) Благодарение исповедуем Святому Богу, что мы удостоились получить любезное письмо вашего преподобия; оправдания же в медленности нам не нужно. Ибо кто мы, уничиженные? И вообще, зачем вам сообщать нашему ничтожеству о занимающих вас надобностях? Впрочем, так как вы по смирению своему имеете обыкновение обращаться и с нижайшими, то благопотребно и вы сами написали, и мы узнали не только о том, что содержится в письме, но и о том, что указали принесшие его почтеннейшие братия и отцы. Во всем этом Бог – наш покровитель и защитник от неразумно возводимых обвинений. Но и мы, смиренные, сделаем возможное со своей стороны, когда будет о том речь, пред теми, которые решаются клеветать, не для воздаяния благодарности вам, но чтобы исполнить долг любви. Для этого мы вынуждены были послать письмо и боголюбезнейшему отцу и архиерею господину Филарету, если только будет принято увещание от нас, смиренных, направленное к миру, которого нет ничего полезнее и которым должны отличаться избранные ученики Христовы.

Это кратко о самом необходимом. О прочем же зачем и вообще просите нас отвечать, когда вы, богопросвещенные, имеете богоначертанную книгу Василия Великого, которая преподает спасительные и полезные правила монашеской и киновийной жизни [и] без которой невозможно ни руководить богоугодно, ни руководиться с пользою ни начальнику, ни подчиненному. Он, будучи спрашиваем обо всех предметах и побуждениях к священной жизни в киновии, отвечал Духом Святым, и следующий ему следует Духу Святому, а не повинующийся ему не повинуется говорившему чрез него Христу. Так, случающиеся между братиями по невнимательности (715) проступки не следует отдавать на суд мирских лиц; и сам святой апостол говорит: Как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых, а не у святых? (1 Кор. 6:1). И далее: неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими? Но брат с братом судится, и притом перед неверными (1 Кор. 6:5–6). А одно и то же – как судиться у неверных, так и отдавать дела монахов на суд мирянам и отверзать дверь, кому не следует вмешиваться в наши дела; это совершенно несообразно и противно Церкви Божией.

Делаться монахом без приготовления и слагать монашество.

[Col. 1521] Относительно отречения от мира и пострижения (так как и об этом [нужно] сказать): и отказывать небезопасно, ибо Господь говорит: приходящего ко Мне не изгоню вон (Ин. 6:37), и принимать просто и без разбора и постригать без испытания неблагочестиво, ибо если никакой воин не связывает себя делами житейскими, чтобы угодить военачальнику (2 Тим. 2:4), то не тем ли более в богоизбранном воинстве? Надобно проститься со всем, нужно обнажиться от всего, должно отказаться от всех и пристрастий, и домашних, и друзей, и родных и отчуждиться добровольно от всего мира тому, кто намеревается истинно последовать Христу[1426], и таким образом настраиваться и приготовляться к богоугодной и богоустроенной монашеской жизни и потом, выдержав испытание и искус в добродетели, при свидетельстве многих удостаиваться монашеского совершенства и делаться одною из овец Христовых. Без приготовления же и без наставления постригаться, как сказано нами, опасно и весьма гибельно и для постригаемого, и для постригающего. А слагать монашество – то же, что слагать крещение. Однако осмеливаются и это делать; страшно и слышать. Если же после надлежащего пострижения некоторые преклонятся к худшему, таких, когда они пребывают во зле и не исцеляют своих душевных болезней, должно отсекать (716) от братства, подобно гнилым членам, чтобы от прикосновения к ним не заразились и здоровые, ибо Господь сказал: ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну (Мф. 5:29). Если кому-либо другому возможно будет принять отсеченного по человеколюбию, то это непредосудительно, когда найдется способнейший врачевать, а не обращающийся с погибающими. Впрочем, легкомысленные, убегающие из киновии, не должны быть принимаемы другими братствами, чтобы у всех их во всем было взаимное содействие и согласие и чтобы им не разрушать трудов друг друга, отчего бывает главою их не Христос, связующий всё миром, но – кто? Отвратительно и сказать. А иметь раба монаху в монастыре так же странно, как и иметь жену: то и другое суть изобретения непослушания. Для тех, которые хотят достигнуть первоначального[1427] состояния монашеской жизнью и стараются подражать беспечальной райской жизни, всё вышесказанное непристойно.