Читаем без скачивания Том 10. Письма. Дневники - Михаил Афанасьевич Булгаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты не волнуйся, Мака, у нас обыск.
Но он держался молодцом (дергаться он начал значительно позже). Славкин занялся книжными полками, «Пенсне» стало переворачивать кресла и колоть их длинной спицей [...] Под утро зевающий арендатор спросил:
— А почему бы вам, товарищи, не перенести ваши операции на дневные часы?
Ему никто не ответил. Найдя на полке «Собачье сердце» и дневниковые записи, «гости» тотчас же уехали.
По настоянию Горького, приблизительно через два года «Собачье сердце» было возвращено автору...» (О, мед воспоминаний. С. 27–29).
К сожалению, Л. Е. Белозерская не конкретизирует — что же было изъято у Булгакова из рукописей (да и путает фамилии следователей). А это очень важно. Если исходить из протокольных записей, то изъято было три дневника за 1921–23 и 25 годы (что касается «Собачьего сердца», то запись абсолютно точная — в архиве писателя хранятся два экз. машинописи с текстом повести и пометами на одном из них, которые сделаны в ОГПУ), что не соответствует действительности хотя бы уже потому, что обнаруженная ныне в архиве ОГПУ фотокопия дневника писателя фиксирует иные даты — 1923–1925. Но сохранившиеся в архиве писателя кусочки подлинного дневника датируются 1922 годом. Из текста этих кусочков также видно, что Булгаков вел дневник и в 1921 году! Так что не будет большой сенсацией, если в архиве ОГПУ найдутся фотокопии дневника писателя за 1921–1922 годы.
Сохранилась расписка «дежурного стола приема почты Админоргупр» ОГПУ от 18 мая 1926 года о приеме от Булгакова «одного заявления в ОГПУ».
118
Ответа на заявление не было. Но, как выяснилось позже, некоторые члены Политбюро, включая Сталина и Молотова, с интересом читали дневники писателя.
119
К ультиматуму Булгакова во МХАТе отнеслись с пониманием. В архиве сохранился ответ В. В. Лужского (члена Высшего совета МХАТа, в который также входили Станиславский, Леонидов, Качалов, Москвин), разряжавший сложную ситуацию:
«Что Вы, милый наш мхатый, Михаил Афанасьевич? Кто Вас так взвинтил?»
Постепенно конфликт стал разрешаться. А в августе того же года было принято окончательное решение: назвали «Дни Турбиных» («Белая гвардия»).
120
И на это заявление ответа не было.
121
Попов Алексей Дмитриевич (1892–1961) — русский советский режиссер, народный артист СССР, доктор искусствоведения, профессор ГИТИСа. Сценическую деятельность начал с 1912 г. под руководством К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко, прошел курс обучения в Первой студии для экспериментальных занятий по системе Станиславского.
«Как и всякий экспериментатор, Константин Сергеевич нуждался в собственной лаборатории для постоянной проверки тех или иных положений научной мысли, — много лет спустя вспоминал этот период известный актер и режиссер Алексей Дикий. — Именно так он относился к Студии, весьма ясно представляя себе ее цели и задачи. Студия была его детищем, она отвечала самым горячим его увлечениям, самым в ту пору сокровенным мечтам.
Легко представить себе, какой восторг вызвало предложение Станиславского в нашей среде. У нас будет Студия, своя Студия, свой собственный дом... М. А. Чехов назвал в тот знаменательный день нашу группу «собранием верующих в религию Станиславского». Еще накануне эта фраза не отвечала бы истине. Уже к концу нашей первой встречи с Константином Сергеевичем она выражала подлинные чувства новоявленных студийцев... Надо сказать, что Константин Сергеевич на том этапе жизни Студии поощрял любое проявление инициативы и самостоятельности со стороны молодежи... Не случайно Первая студия дала советскому театру таких «хороших и разных» режиссеров, как Вахтангов, Алексей Попов, Сушкевич, Бирман, Гиацинтова, Волков, Смышляев...» (Дикий Алексей. Избранное. М., 1976. С. 110–116).
122
К этому времени М. А. Булгаков закончил работу над пьесой по роману «Белая гвардия», полным ходом шли репетиции, по Москве поползли слухи о ее талантливости и контрреволюционности. Естественно, об этом узнала и театральная Москва. И вот однажды, по словам Л. Е. Белозерской, к ним на квартиру пришли двое — «оба высоких, оба очень разных»: помоложе — это актер В. В. Куза, а постарше — режиссер А. Д. Попов, оба из Вахтанговского театра, и «предложили М. А. написать комедию для театра». А. Д. Попов, вспоминает Л. Е. Белозерская, «был одет в мундир тогдашних лет — в толстовку — и походил на умного инженера».
Сюжетов, конечно, возникало много, подсказывали и письма читателей «Гудка», где М. А. Булгаков работал, и ежедневные сообщения газет, которые были просто переполнены нелепыми историями, происходившими в современной жизни... Вот, например, недавно милиция раскрыла карточный притон, — днем это была обыкновенная пошивочная мастерская во главе с обаятельной Зоей Буяльской... А как раскрыли? А что там могло произойти? Что обратило внимание милиции?
И воображение художника «заработало», возникал сюжет увлекательной и злободневной пьесы, наполненной стремительным действием, резко индивидуальными характерами, сталкивающимися между собой в драматическом единоборстве... Для иных людей ничего не изменилось в этом мире. Они сменили только внешнюю форму, приспособились к новым условиям и стали извлекать выгоду из новой действительности. Годы нэпа предоставили им благоприятную почву для махинаций и нечестной жизни. Вот и Зойка с графом Абольяниновым задумали сбежать из Советского Союза, сбежать не просто так, а с деньгами...
123
Весной 1926 г. Михаил Афанасьевич и Любовь Евгеньевна решили, не выдержав московской сутолоки, поехать на юг, в Мисхор, но и здесь, прожив лишь месяц, разочарованные, вернулись в Москву. А лето было в самом разгаре, и столько планов остались неисполненными. И прежде всего — «Зойкина квартира».
Встретились с Николаем Николаевичем Ляминым, одним из ближайших друзей Булгаковых, и он рассказал им, что живет с женой на даче Понсовых, в Крюкове. Булгаковы поехали посмотреть дачу и остались довольны. Вскоре они уже жили на даче Понсовых, у которых было пятеро детей, теннисная площадка, а кругом — лес с грибами. Так что можно было отдыхать, а главное — работать Михаилу Афанасьевичу. «Нам отдали комнату — пристройку с отдельным входом. Это имело свою прелесть, например, на случай неурочного застолья. Так оно и было: у нас не раз засиживались до самого позднего часа, — вспоминала Белозерская. — Добрые и хлебосольные Понсовы часто принимали гостей. Бывали
