Читаем без скачивания Царица Хатасу - Вера Крыжановская

— Посмотрите! — сказал Рансенеб. — Ужасный яд очаровал ее душу. Разбуди ее, Рома, но прежде прикажи ненавидеть Хоремсеба.

Рома собрал всю свою энергию и, положив руки на голову спящей, с силой сказал:

— Я приказываю тебе ненавидеть Хоремсеба и бояться его! Забудь роковой аромат и сейчас же успокойся.

Быстрая перемена произошла в лице жрицы. Сначала на нем отразилась болезнь и ужас, потом оно приняло выражение глубокого спокойствия. Рома сделал над ней несколько пассов и разбудил ее. Молодая девушка не помнила ничего, но была сильно истощена. Жрецы дали ей выпить кубок вина, благословили и приказали ей пойти отдохнуть. Затем решено было, согласно полученному совету, с этой же ночи начать пост и молитвы, после которых вызвать дух принца, чтобы узнать от него, каким образом можно уничтожить вампира. Роме было поручено подготовить свою жену и убедить ее присутствовать при вызывании духа.

Узнав, чего от нее требуют, Нейта пришла в настоящий ужас. Одна мысль снова увидеть душу несчастного мужа, которого погубила его любовь к ней, бросала ее в дрожь. Но Рома убедил Нейту, что если что — нибудь могло привлечь и смягчить душу Саргона, то это призыв и мольба той, ради которой он пожертвовал своей жизнью. Ради их собственного счастья, из сострадания к невинным существам, жизни которых ежедневно грозит опасность, она должна быть мужественна и, преодолев свой ребяческий страх, помочь жрецам в их попытке. Нейта была отважной и великодушной женщиной. Она позволила себя убедить и, раз решившись, в тот же вечер удалилась в храм, чтобы семидневным постом и молитвой приготовиться к ужасному свиданию.

В назначенную для вызывания духа ночь пять жрецов Амона, Аменофис и Рома собрались в подземелье храма. Семь разноцветных ламп, висевших над маленьким каменным жертвенником, слабо освещали комнату, фантастически отражаясь на золотых вазах, предназначенных для возлияний, и на роскошных украшениях ящика для мумии, поставленного стоймя в нише.

В этом раскрашенном и позолоченном гробу находилось великолепно набальзамированное тело Саргона, со вчерашнего дня перенесенное в храм. Над ним в продолжение семи дней беспрерывно бодрствовали и молились.

Теперь жрецы были одеты в длинные белые парадные одежды и украшены всеми знаками отличия сана, со страусовым пером — знаком высшего посвящения. Они стояли вокруг ниши, торжественно подняв руки к своду. Они только что произнесли заклинания, вызывающие душу покойного, и просили его явиться им.

По окончании этой церемонии ввели Нейту. Бледная, с мокрым от слез лицом, Нейта встала на колени перед мумией.

Нейта была одета в простое белое платье, волосы ее были распущены. Тонкий золотой обруч придерживал на лбу цветок лотоса.

— О Саргон! Божественный супруг, слившийся с Озирисом! — произнесла она умоляющим голосом. — Прости мне то, что я недостаточно сильно любила тебя, и все зло, которое я причинила тебе по своему ребяческому рассудку, по моему безрассудству! Теперь ты можешь свободно читать в моей душе, ты должен видеть мое искреннее раскаяние и почести, которые я воздаю твоей памяти. Сжалься надо мной — жертвой, отмеченной вампиром, сжалься над матерями и детьми, которым грозит гибель! Укажи нам средство прогнать в Аменти душу чародея, так как он не может жить среди живых.

Слезы заглушили ее голос. Кругом царила мертвая тишина. Охваченная внезапным отчаянием, женщина подняла руки к нише и страстно вскричала:

— Саргон, Саргон! Твоя любовь была так велика, что ты пожертвовал ради меня своею жизнью! Неужели ты перестал любить меня, что остаешься глух к моим слезам и молитвам?

В эту минуту раздалось несколько глухих и отрывистых стуков. Они, казалось, исходили из ящика мумии. Вслед за этими послышалось странное потрескивание, и в нише появился фосфорический свет. Неужели голос женщины достиг души Саргона и она явится из царства теней, чтобы вторично спасти Нейту от Хоремсеба и из гроба дать ей доказательство своей высокой любви? Все в благоговейном молчании скрестили руки. Нейта продолжала стоять на коленях, устремив глаза на мумию, покрывавшуюся каким — то прозрачным паром. Этот пар сгустился, расширился и наполнил нишу каким — то сверкающим облаком. Затем электрическая искра прорезала облачную массу и наполнила нишу нежным, синеватым светом, ярко осветившим подземелье и присутствовавших. На этом сверкающем фоне вырисовалась стройная фигура молодого человека, стоявшего перед нишей, на расстоянии одного шага от потрясенной Нейты.

Не могло быть ни малейшего сомнения в личности посетителя, явившегося из царства теней. Это было действительно бледное лицо принца хеттов и его темные и задумчивые глаза. На нем были надеты клафт и полотняная одежда. Драгоценные камни, украшавшие его ожерелье и браслеты, сияли, подобно солнечным лучам.

Видение протянуло руку и сказало отчетливым, но как бы доносившимся издалека голосом:

— Вы вызвали меня, чтобы помочь вам освободить Египет? Пусть будет по — вашему. Мольбы Нейты тронули меня, и я явился сказать вам, что еще сегодняшней ночью, прежде чем взойдет Ра, нужно размуровать чародея. Один из вас должен вонзить ему в горло священный нож, употребляемый при жертвоприношениях. Когда это будет сделано, Фивы освободятся от вампира. Он больше уже никого не тронет. А ты — ты никогда не любила меня, — призрак с бледной улыбкой склонился к молодой женщине и положил руку ей на голову. — Но все равно! Живи и будь счастлива, чтобы я не даром пожертвовал своей жизнью!

Свет внезапно погас, видение исчезло. Снова лампы освещали своим бледным, колеблющимся светом таинственную нишу и белые одежды Нейты, без чувств лежавшей на каменных плитах.

Взволнованные и обрадованные жрецы наскоро посоветовались и решили, не теряя ни минуты, привести в исполнение полученный совет. Вооружившись факелами и необходимыми инструментами, они отправились к роковой стене. Не желая иметь лишних свидетелей, жрецы сами размуровали нишу. Скоро красноватый свет факелов осветил бледную голову мемфисского чародея, тело которого, не поддаваясь разложению, напоминало базальтовую статую. Наступила минута зловещего молчания. Затем Рансенеб, добровольно взявший на себя эту миссию, поднял жертвенный нож и твердой рукой вонзил блестящее лезвие в горло трупа. С журчанием, напоминавшим шум воды, проходящей через воронку, из раны ручьем брызнула алая кровь, вызвав у всех крик удивления.

В ту же минуту Рансенеб отступил, вздрогнув от ужаса. Ему показалось, что в неподвижных глазах трупа сверкнул луч жизни и что они устремились на него с выражением бесконечной тоски, страдания и смертельной ненависти. Но, может быть, это был только обман зрения, так как ужасный взгляд уже погас, приняв прежнюю неподвижность, а кровь продолжала течь по телу.