Читаем без скачивания Привилегированное дитя - Филиппа Грегори

Ральф сумрачно кивнул и, повернув лошадь, ускакал. Я видела, как он уезжал в гневе прежде, гордо выпрямившись, разбрызгивая грязь копытами своей лошади. В этот раз было не так, он ехал медленно, ссутулившись в седле. Его воротник был поднят, будто шел проливной дождь.

Я проводила его глазами и поехала к бабушке. Больше я никогда не ездила верхом. Моя беременность стала заметна, и условности и чувство приличия не позволяли мне приближаться к Си Мист до самого рождения ребенка. Я очень надеялась на то, что нас ждет сухая осень и мягкая зима. Ибо, если будет не так, дороги станут непроходимыми, и раз мне не дозволено садиться на лошадь, то я останусь отрезанной от остального мира в Дауэр-Хаусе на целых три месяца, без гостей, без друзей… Совсем одна. С одним только Ричардом.

Я носила старое мамино черное платье, спешно переделанное для меня. Но бабушка вызвала из Чичестера свою портниху и велела снять с меня мерки и сшить новые траурные платья, с учетом будущих изменений в моей фигуре.

Я спокойно стояла, пока портниха снимала с меня мерки и закалывала фалды платья одну за другой. У нее между губами было зажато множество булавок, но многолетняя привычка позволяла ей говорить, не обращая на это никакого внимания. Она с увлечением докладывала бабушке все городские новости, я внимательно слушала, завороженная этим умением, но внезапно мне сделалось плохо.

— Достаточно! — прервала поток ее слов бабушка. — Джулия, можешь присесть отдохнуть.

Портниха записала мерки, сложила вещи и отбыла, пообещав, что платья будут готовы через неделю.

— Ты устала? — спросила бабушка, и от доброты, прозвучавшей в ее голосе, мои глаза наполнились слезами.

— Очень, — пожаловалась я. — Бабушка, я так сильно скучаю по маме. Мне так одиноко без нее.

— Да, вы были очень близки, — с сочувствием произнесла она. — Редко можно видеть такую дружбу между взрослой дочерью и матерью. Она очень гордилась тобой, Джулия. И она бы не хотела, чтоб ты долго грустила.

Прижав руку ко рту, я старалась удержать рыдания. Теплые слова бабушки совсем не утешили меня, ибо я знала, что мама ошиблась во мне и что она умерла, уже поняв свою ошибку. Она совсем не любила меня, когда сидела, вырезая дырочки в своем платье. В тот момент она не чувствовала никакой гордости за меня. Она поняла тогда, кто я есть на самом деле — чувственная, безнравственная, какой была моя настоящая мать, Беатрис. Мама ненавидела Беатрис, а в момент своей смерти она ненавидела и меня, я знала это.

— Ричард добр с тобой? — спросила бабушка. — Слишком вы оба молоды, чтобы жить самостоятельно в полном одиночестве.

— Добр, — и больше я ничего не добавила.

— Он не резок с тобой? — продолжала она. — Когда вы были маленькими, твоя мама переживала, что он жестоко обращается с тобой.

— Он не жесток со мной.

— И я полагаю, он… — Бабушка помолчала, опустив глаза на свое такое же черное, как у меня, платье. — Он не слишком… настойчив? Я имею в виду твои супружеские обязанности. В твоем положении лучше спать в одиночестве в своей спальне.

— Я так и делаю, бабушка.

Она успокоенно кивнула.

— Прости меня, ты теперь замужняя дама, и это дело только твоего мужа и тебя. Я не должна была спрашивать тебя об этом.

Уже который раз мы подходили к той черте, где даже моя властная бабушка была бессильна. Как только дверь Дауэр-Хауса захлопывалась за мной, я становилась собственностью Ричарда. Он всецело владел мной, как владел землей, которую я прежде звала своей, моей лошадью, шкатулкой для безделушек, моими платьями и даже моим телом. Все это принадлежало Ричарду, потому что когда-то я сказала «да» в покачивающейся каюте грязного маленького корабля.

Экр, Си Мист и я могли сколько угодно страдать от его господства, но поделать ничего было нельзя.

По крайней мере, я ничего не могла поделать с этим.

Между Ральфом и Ричардом каждый день происходили стычки.

Мне рассказывали об этом, когда я приезжала в Экр. Я слышала об этом от бабушки, ей рассказал лорд Хаверинг, присутствовавший однажды при разговоре, когда Ричард потребовал от Ральфа нанять геймкипера, а тот наотрез отказался и заявил, что ни с каким геймкипером работать не будет. Я слышала об этом от моей горничной, которая рассказала мне, как мистер Мэгсон и Ричард кричали друг на друга посредине Экра, споря о том, можно ли оставить здесь жить старую миссис Мерри или ее следует отправить в приют.

— Это была ужасная сцена, — со страхом сообщила мне Дженни.

В вопросе с геймкипером победа досталась Ральфу по причине отсутствия такового. В Экре нельзя было отыскать человека, который бы согласился на такую работу. Они уже поняли, как всегда быстро понимают это бедняки, что вайдекрскому эксперименту пришел конец и они еще пожалеют о том дне, когда согласились работать на Лейси.

Прежде они были деревней с худой репутацией, так как всему графству было известно, что они убили сквайра. Теперь же они заслужили славу самых лучших жнецов в графстве. Если имение пойдет на продажу, то от покупателей не будет отбою. Каждому хочется купить лошадь хорошо вымуштрованную и послушную.

Они опять поверили Лейси.

Они опять доверились нашим обещаниям. Было случайным совпадением, что мы изменили своему слову, как только пшеница оказалась в закромах. Но бедняки не доверяют случайным совпадениям. Те, кто еще любил меня, считали, что Ричард поймал меня в ловушку. Другие же, те, кто был постарше и озлобленнее, говорили, что Лейси все так и задумывали. Людей позвали работать, они лишились своих небольших наделов, доступа в парк и на общинную землю, и все вокруг было обнесено заборами. Самые старые и мудрые чувствовали запах заговора, и, когда они притрагивались к шляпам, приветствуя меня, в их глазах я читала даже не упрек, а поздравление с быстрой победой.

Они не могли сразу снести все заборы. Они уже научились терпеть и потеряли свой гнев. Они не могли решиться на открытый мятеж, и им оставалось только бормотать ругательства и вполголоса проклинать имя Лейси. Они проконсультировались у чичестерских законников, и оказалось, как и предсказывал Ральф, что законы пишутся богатыми и для богатых. Все, что мы обещали, — это разделить прибыли с Экром. Ричард же считал, что эта доля вполне обеспечивается жалованьем, выплачиваемым работникам. Все остальные обещания, касавшиеся покупки семян, инвентаря, были добровольно даны Лейси и теперь могли не выполняться. И Экр не нужно было убеждать, что они и не будут выполнены.

Экр опять был бессилен. Все, что его жители могли сделать против нас, это смотреть исподлобья и начать браконьерничать. Поэтому никто в деревне не согласился на предложение Ричарда пойти в геймкиперы, а те, кто пришел со стороны и мог принять такое предложение, получили недвусмысленное предупреждение.