Читаем без скачивания Владимир Ленин. На грани возможного - Владлен Логинов

Средний возраст этих 15-ти членов правительства был равен 37 годам. Старше 40 было лишь четверо: Ленину и Скворцову-Степанову по 47, Луначарскому и Теодоровичу – по 42. До 30 лет было Дыбенко (28), Ломову-Оппокову (29) и Глебову-Авилову – 30. Восемь наркомов были моложе 40 лет: Крыленко и Шляпников – 32, Милютин – 33, Антонов-Овсеенко – 34, Сталин и Троцкий – 38, Ногин – 39.

Большинство – 10 человек являлись русскими, двое – украинцами, плюс один – поляк, один – еврей и один – грузин. Из дворян – пятеро, из рабочих – двое, из крестьян – двое, остальные из семей служащих и служилой интеллигенции.

Высшее и неполное высшее образование имели восемь членов правительства: Ленин, Рыков, Милютин, Крыленко, Луначарский, Скворцов-Степанов, Ломов, Теодорович. Остальные компенсировали отсутствие университетских дипломов самообразованием, благо тюрьмы, ссылки и эмиграция давали для этого возможность. И оттого, что тот же Луначарский так и не успел закончить Цюрихский университет, а Троцкий – Одесское реальное училище, нисколько не помешало им стать энциклопедически образованными людьми.

Во всяком случае, американский разведчик, полковник Раймонд Робинс, который часто общался с министрами правительства Керенского, а затем с большевиками – народными комиссарами, написал: «Первый Совет Народных Комиссаров, если основываться на количестве книг, написанных его членами, и языков, которыми они владели, по своей культуре и образованности был выше любого кабинета министров в мире»[1326]. И Ленин стал признанным главой такого правительства.

Данный состав Совета народных комиссаров съезд утвердил подавляющим большинством голосов. Вслед за этим утверждается состав Всероссийского Центрального исполнительного комитета – постоянно действующего советского парламента. В него избирается 101 человек: 62 большевика, 29 левых эсеров, 6 меньшевиков-интернационалистов, 3 украинских социалиста и 1 эсер– максималист.

На этом, в 5 часов 15 минут утра съезд Советов закончил работу. Делегаты затянули «Интернационал», но песня не заладилась. За эти дни все были измотаны до предела и засыпали тут же в зале. Те, кто уезжал или ночевал в городе, потянулись к выходу. Ленин сел в машину и опять поехал к Бонч-Бруевичам.

И тогда и теперь антибольшевистская пресса жевала и будет жевать сюжет о «темной, неграмотной массе», которая, поддавшись влиянию большевиков, «не ведала, что творит». Читать это не только скучно. Это просто неправда. И гораздо большего доверия вызывают уже многократно цитировавшиеся записи того же Джона Рида, которого все эти дни более всего поражала именно осознанность действий масс…

«Огромное помещение было битком набито солдатами с суровыми лицами и рабочими. Долгими часами стояли они здесь, неутомимо внимая ораторам. Тяжелый, спертый воздух был полон табачного дыма; пахло потом, человеческим дыханием и грязной одеждой».

«Мне никогда не приходилось видеть людей, с таким упорством старающихся понять и решить. Совершенно неподвижно стояли они, слушая ораторов с каким-то ужасным, бесконечно напряженным вниманием, хмуря брови от умственного усилия. На их лбах выступал пот. То были гиганты с невинными детскими глазами, с лицами эпических воинов».

«Делегаты бурно аплодировали, они горели дерзанием, чувствуя себя борцами за все человечество. И с этих пор во всех действиях восставших масс появилась и осталась навсегда какая-то осознанная и твердая решимость»[1327].

В последующие дни и недели, заполняя вакансии, в Совнарком вошли большевики: Александра Михайловна Коллонтай – народный комиссар общественного презрения, Марк Тимофеевич Елизаров – нарком путей сообщения, Вячеслав Рудольфович Менжинский – наркомфин, Петр Иванович Стучка – наркомюст, Григорий Иванович Петровский – нарком внутренних дел, Александр Григорьевич Шлихтер – нарком продовольствия, Эдуард Эдуардович Эссен – нарком государственного контроля, Николай Ильич Подвойский – наркомвоен и Валерьян Валерьянович Оболенский (Осинский) – председатель Высшего Совета народного хозяйства и нарком по урегулированию и организации производства.

С ноября правительство пополнилось левыми эсерами. Андрей Лукич Колегаев стал народным комиссаром земледелия. Исаак Захарович Штейнберг сменил Стучку на посту наркома юстиции. Проша Перчевича Прошьяна назначили наркомом почт и телеграфов, Владимира Евгеньевича Трутовского – наркомом городского и земского самоуправления. Два Владимира Александровича – Алгасов и Карелин стали наркомами «без портфелей» с правом решающего голоса. Александра Адольфовна Измайлович – наркомом по дворцам Республики, а когда ЦК левых эсеров отозвал ее на партийную работу, наркомом государственных имуществ назначили Карелина[1328].

Из 16 человек, пополнивших Совнарком в октябре-декабре 1917 года, старше 40 лет было пятеро (Елизарову – 54, Стучке – 52, Шлихтеру – 49, Коллонтай – 45, Менжинскому – 43), не старше 30 – шестерым (Карелин – 26, Трутовский – 28, Штейнберг – 29, Оболенский, Алгасов и Колегаев – по 30). Полное и неполное высшее образование имели 11 человек (из них 8 – юристы). Из дворян – шестеро, из рабочих – один (Петровский), из крестьян – двое (Елизаров и Стучка).

Совнарком стал таким образом коалиционным двухпартийным «народно-социалистическим правительством», а Третий съезд Советов рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов (январь 1918 года) постановил именовать его – «Рабочее и Крестьянское Правительство Российской Советской республики»[1329].

Расширился состав советского «парламента» – ВЦИК. Еще в июне 1917 года начались переговоры о немедленном объединении Исполкомов Всероссийского съезда Советов рабочих, солдатских депутатов и Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов. Однако, в связи с большевизацией Советов, эсеры притормозили этот процесс.

Лишь в ноябре 17-го Чрезвычайный Всероссийский съезд крестьянских депутатов, проведенный левыми эсерами, принимает соответствующее решение и 15 ноября 108 членов крестьянского Исполкома (82 левых эсера, 16 большевиков, 3 эсера-максималиста, 1 меньшевик-интернационалист, 1 анархист и 5 – «прочих») входят в состав объединенного ВЦИК, к которому переходят все права Всероссийского съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

И расклад сил в этом «советском парламенте» уже иной: 113 левых эсеров, 92 большевика, 7 – меньшевиков-интернационалистов, 4 эсера-максималиста, 3 украинских социалиста, 1 анархист и 7 «прочих». Левоэсеровское большинство сохранялось до 25 ноября. И современный исследователь Владимир Лавров сетует на то, что левые эсеры не воспользовались этим для «парламентского переворота».

Если бы речь шла о «борьбе за власть», как это принято считать сегодня, то такой соблазн вполне мог бы появиться. Но он не возник, ибо соглашение предусматривало, что объединение происходит на платформе Второго съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, лидерами которого являлись большевики. Да и сами левые эсеры – члены ВЦИК, особенно матросы, пресекали любые попытки вбить клин между ними и большевиками.

Согласно условиям объединения, выработанным еще в июне 1917 года, помимо членов Исполкомов обоих съездов в состав ВЦИК вводились 80 представителей армии, 20 – флота и 50 – профсоюзов. По мере их прибытия соотношение сил менялось. И уже с 25 ноября большевики стали вновь располагать большинством голосов[1330].

А в январе 1918 года Третий Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов избрал ВЦИК из 326 (а не 306, как принято считать) членов, среди которых было 169 большевиков, 132 левых эсера, 5 эсеров-максималистов, 5 правых эсеров (Пумпянский, Чернявский и др.), 4 анархистов (Ге, Шатилов и др.), 4 меньшевика-интернационалиста (Суханов, Линдов и др.), 2 меньшевиков (Ф. Дан и Ю. Мартов). Партийность пятерых не установлена[1331]. И теперь уже вряд ли можно было сомневаться, что этот многопартийный парламент представляет большинство Советов и трудящихся России.

В бурные октябрьские дни Джон Рид записал: «Пусть все свершилось не так, как они представляли себе, не так, как ожидала интеллигенция. Но все-таки свершилось – буйно, властно, нетерпеливо, отбрасывая формулы, презирая всякую сентиментальность, истинно…»[1332]

«…И идут без имени святого / Все двенадцать – вдаль / Ко всему готовы, / Ничего не жаль… / Так идут державным шагом – / Позади – голодный пес, / Впереди – с кровавым флагом, / И за вьюгой невидим, / И от пули невредим, / Нежной поступью надвьюжной, / Снежной россыпью жемчужной, / В белом венчике из роз – / Впереди – Исус Христос» – это Александр Блок.

«Господа, вы никогда не знали России и никогда ее не любили… Дело не в том “достойны ли они его”, а страшно то, что опять он с ними и другого пока нет…» И еще он написал: «Революция, как грозовой вихрь, как снежный буран, всегда несет новое и неожиданное; она жестоко обманывает многих; она калечит в своем водовороте достойного; она часто выносит на сушу невредимыми недостойных; но – это ее частности, это не меняет ни общего направления потока, ни того грозного и оглушительного гула, который издает поток. Гул этот все равно всегда – о великом.