Читаем без скачивания Поэмы - Уильям Шекспир

Что касается Англии, то первым привил сонет к дубу родной поэзии сэр Томас Уайет (1503–1542), эстафету приняли его младший современник граф Сарри (1517–1547), упростивший форму сонета (именно этой, английской, формой воспользовался Шекспир), и другие придворные стихотворцы Генриха VIII. Из поэтов середины XVI века отметим Джорджа Гаскойна (1534?–1577), автора нескольких превосходных сонетов, в том числе вставленных в его любовный роман о Фердинанде Джеронини и Леоноре де Валаско. Но настоящий расцвет жанра начинается с Филипа Сидни (1554–1586), с его знаменитой книги «Астрофил и Стелла», опубликованной посмертно в 1591 году. С этой даты отсчитывается повальная мода на сонетные циклы, так называемый «сонетный бум» 1590-х годов: «Диана» Г. Констебля, «Делия» С. Даниэля, «Amoretti» Э. Спенсера, «Филида» Т. Лоджа и так далее.

Шекспир был увлечен той же поэтической волной. По некоторым предположениям, он начал сочинять сонеты не позже 1592 года. Скорее всего, это его увлечение закончилось до начала нового века, ведь в 1600-х годах «сонетная лихорадка», в основном, прошла. Хотя нельзя утверждать, что эта форма совсем вышла из употребления; упомянем хотя бы «Благочестивые сонеты» Джона Донна.

Для пристрастного критика шекспировских «Сонетов» всегда существует опасность оторвать их от той литературной почвы, на которой они произросли. Без этой почвы стихи как бы повисают в воздухе, ведь особенности любой вещи познаются в сравнении. Впрочем, на первых порах – для того чтобы сделать начальные шаги к пониманию «Сонетов», их тематики и общей структуры, – можно отключить «масштабную сетку», сузить перспективу и прибегнуть к тому, что литературоведы называют «имманентным анализом»[35], то есть анализу без учета интертекстуальности. Этим мы сейчас и займемся.

Со времен одного из первых шекспироведов, занимавшихся этой проблемой, Эдмунда Мэлоуна (1741–1812), «Сонеты» принято делить на две неравные части: первые 126 сонетов, посвященные Другу, и оставшиеся 28, посвященные Смуглой (или Темной) леди – The Dark Lady.

Такова общая структура шекспировских сонетов. Но подобно тому, как основные энергетические уровни атома расщепляются на несколько подуровней, называемых «тонкой структурой» спектра, так внутри обеих частей сонетного цикла Шекспира можно обнаружить более подробную внутреннюю структуру, отдельные группы из двух, трех и более сонетов.

Очевидный пример – первые семнадцать сонетов, варьирующие на все лады одну тему: в них автор уговаривает прекрасного юношу вступить в брак, чтобы его красота не погибла, но возродилась в потомстве. Предполагается, что эти увещевания были написаны по заказу родственников некоего знатного юноши, сопротивлявшегося попыткам его женить. Таким юношей мог быть, например, Генри Ризли, граф Саутгемптон; напомним, что ему посвящены две поэмы Шекспира: «Венера и Адонис» и «Обесчещенная Лукреция». «Пропагационный цикл» (от слова propagation, продолжение рода) – не единственная группа сонетов, которую можно выделить в книге, но, безусловно, самая длинная. На наш взгляд, для введения она чересчур длинна, композиционно не оправданна и выглядит как искусственный довесок в этой истории любви и измены, – свидетельствуя тем самым, что состав опубликованных в 1609 году «Сонетов» не был авторским.

При внимательном чтении остальных 109 сонетов первой части, посвященной Другу, обнаруживается, что большая их часть группируется в короткие серии, написанные на одну тему.

Уже первые два сонета, следующие после пропагационного цикла: 18 («Сравню ли с летним днем твои черты?») и 19 («Ты притупи, о время, когти льва…») – образуют дуплет на тему: стихи навсегда сохранят красоту Друга. Ключевые строки:

18. Ты будешь вечно жить в строках поэта…19. Мой стих его прекрасным сохранит!

Сонеты 27 («Трудами изнурен, хочу уснуть») и 28 («Как я могу усталость превозмочь») объединены темой бессонницы. Заключительные четверостишия говорят о том, что и ночь не дает отдыха любовной заботе:

27. Мне от любви покоя не найти.И днем и ночью – я всегда в пути.

28. Но все трудней мой следующий день,И все темней грядущей ночи тень.

Вслед за этим дублетом без перерыва следует триада сонетов 29, 30 и 31, тема которых может быть сформулирована так: память напоминает об утратах, но любовь возмещает все печали и потери[36]. Единство этой триады становится очевидным, если выписать первые катрены и заключительные двустишья («замки») сонетов.

29: Когда в раздоре с миром и судьбой,Припомнив годы, полные невзгод,Тревожу я бесплодною мольбойГлухой и равнодушный небосвод <…>С твоей любовью, с памятью о нейВсех королей на свете я сильней.

30. Когда на суд безмолвных, тайных думЯ вызываю голоса былого, –Утраты все приходят мне на ум,И старой болью я болею снова <…>Но прошлое я нахожу в тебеИ все готов простить своей судьбе.

31. В твоей груди я слышу все сердца,Что я считал сокрытыми в могилах.В чертах прекрасных твоего лицаЕсть отблеск лиц, когда-то сердцу милых <…>Всех дорогих в тебе я нахожуИ весь тебе – им всем – принадлежу.

Некоторые тематические пары идут не подряд, но разделены другими сонетами. Таковы сонеты 23 и 26, объединенные темой письма – посланника или ходатая от автора к предмету его любви. Приводим эти два сонета целиком:

23Как тот актер, который, оробев,Теряет нить давно знакомой роли,Как тот безумец, что, впадая в гнев,В избытке сил теряет силу воли, –

Так я молчу, не зная, что сказать,Не оттого, что сердце охладело.Нет, на мои уста кладет печатьМоя любовь, которой нет предела.

Так пусть же книга говорит с тобой.Пускай она, безмолвный мой ходатай,Идет к тебе с признаньем и мольбойИ справедливой требует расплаты.

Прочтешь ли ты слова любви немой?Услышишь ли глазами голос мой?

26Покорный данник, верный королю,Я, движимый почтительной любовью,К тебе посольство письменное шлю,Лишенное красот и острословья.

Я не нашел тебя достойных слов.Но если чувства верные оценишь,Ты этих бедных и нагих пословСвоим воображением оденешь.

А может быть, созвездья, что ведутМеня вперед неведомой дорогой,Нежданный блеск и славу придадутМоей судьбе, безвестной и убогой.

Тогда любовь я покажу свою,А до поры во тьме ее таю.

Сонеты 33 и 34 рассказывают о ссоре между двоими, которая прошла, как туча или очистительный дождь, смывающий все обиды. Приводим сонеты полностью:

33Я наблюдал, как солнечный восходЛаскает горы взором благосклонным,Потом улыбку шлет лугам зеленымИ золотит поверхность бледных вод.

Но часто позволяет небосводСлоняться тучам перед светлым троном.Они ползут над миром омраченным,Лишая землю царственных щедрот.

Так солнышко мое взошло на час,Меня дарами щедро осыпая.Подкралась туча хмурая, слепая,И нежный свет любви моей угас.

Но не ропщу я на печальный жребий, –Бывают тучи на земле, как в небе.

34Блистательный мне был обещан день,И без плаща я свой покинул дом.Но облаков меня догнала тень,Настигла буря с градом и дождем.

Пускай потом, пробившись из-за туч,Коснулся нежно моего чела,Избитого дождем, твой кроткий луч, –Ты исцелить мне раны не могла.

Меня не радует твоя печаль,Раскаянье твое не веселит.Сочувствие обидчика едва льЗалечит язвы жгучие обид.

Но слез твоих, жемчужных слез ручьи,Как ливень, смыли все грехи твои!

К этим двум примыкает и следующий за ними сонет о любовной ссоре, обиде и раскаянии, так что тут можно говорить не о дублете, а о триаде:

35Ты не грусти, сознав свою вину.Нет розы без шипов; чистейший ключМутят песчинки; солнце и лунуСкрывает тень затменья или туч.

Мы все грешны, и я не меньше всехГрешу в любой из этих горьких строк,Сравненьями оправдывая грех,Прощая беззаконно твой порок.

Защитником я прихожу на суд,Чтобы служить враждебной стороне.Моя любовь и ненависть ведутВойну междоусобную во мне.

Хоть ты меня ограбил, милый вор,Но я делю твой грех и приговор.

Триада сонетов 40 («Все страсти, все любви мои возьми»), 41 («Беспечные обиды юных лет») и 42 («Полгоря в том, что ты владеешь ею») вводит тему «любовного треугольника».