Читаем без скачивания Дом Безгласия - Джеймс Дашнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разумеется, мы пошли в полицию и все рассказали. Я уловил в глазах копа снисходительную усмешку – вероятно, он решил, что мы в тот день раздобыли пару доз кислоты и интересно провели время в лесу, а затем воображение дорисовало жаркий подростковый секс на трухлявом, изъеденном термитами бревне. Однако полицейским стало не до смеха, когда мы вернулись на место преступления и показали им кровь и хрящи. Все почувствовали запах разлагающегося человеческого тела. Гаскинс, само собой, исчез, а от его жертвы остались лишь куски обгорелого мяса. Коп, который принял наше заявление, побледнел, как беременная женщина.
Моим родителям было ненавистно все произошедшее – то, что я увидел ужасные вещи, что нас затаскали в полицию, в тысячный раз заставляя пересказывать историю. Андреа пришлось еще тяжелее – ее мама едва не лишилась рассудка и возложила вину на меня, навсегда (как выяснилось, на несколько часов) запретив дочери со мной общаться. К вечеру следующего дня она остыла; мы втроем, обнявшись, плакали в холле Льеренасов и просили прощения друг у друга за то, что не требовало извинений.
Прошло три недели. Коротышку Гаскинса разыскивала вся полиция штата, и пока безрезультатно. Детали расследования скрывали; сообщили только имя жертвы – незнакомый мне Джордж Холлоуэй, – но я был уверен, что дома у Коротышки обнаружились и другие мерзкие находки. Смуглый низкорослый мужчина найдет, где спрятаться, если девяносто пять процентов округа составляют фермы, леса и болота. Почему-то я воображал, что он отсиживается в дупле большого кипариса, который раскинул свои белые корни-щупальца в темных грязных водах, и даже аллигаторы в испуге шарахаются от злобы, источаемой этим человеком.
Единственным лучом света в мрачной атмосфере стали встречи с Андреа в кафетерии аптеки «Рексолл», куда мы после школы забегали выпить кофе. Кофеин помогал воспрянуть духом, и мы болтали о фильмах, книгах и музыкальных клипах – любых творческих вещах, далеких от нашей повседневности. В тот вечер накрапывал весенний дождь; капли стучали по стеклу огромных окон, выходящих на Мэйн-стрит. Я не сразу заметил, как ввалились глаза Андреа; или она умело маскировала синяки. Однако дождь успокаивал меня, давал выход бурлящим внутри эмоциям, и в тот день я чувствовал себя реально лучше, даже до того, как старая Бетти Джойнер принесла нам кофе.
– Держите, милые, – проворковала добрая женщина, ставя на стойку дымящиеся чашки. Мне тогда шел семнадцатый год, и это говорит само за себя, но клянусь, мисс Бетти на момент моего рождения было лет восемьдесят, и с тех пор она по-прежнему выглядела на восемьдесят. Сколько себя помню, ничуть не изменилась. – За счет заведения. После всего, что вам досталось…
– Вы уже три недели так говорите, – ответила Андреа с вежливой улыбкой. – Мне кажется, давно пора брать с нас деньги.
Мисс Бетти отмахнулась, словно прогоняя муху.
– Чепуха. То, что налито в ваши чашки, стоит Генри всего два цента. Этот скупердяй нипочем не догадается, что я три недели украдкой подаю вам бесплатный кофе. – Она заговорщицки подмигнула, словно на самом деле снабжала нас кокаином или контрабандным оружием. – Только не вздумайте попросить банановый хлеб и удрать. Выпечка задаром не дается. – Она расхохоталась и ушла прочь, весьма бодро для своего возраста.
Я поднял чашку. Андреа сделала то же самое, и мы молча чокнулись горячим кофе.
– Мировая старуха, – сказал я. – Жаль, она не моя бабушка.
– Мне тоже жаль. – Андреа осторожно отпила глоток. В «Рексолл» чуть теплых напитков не подавали. – Пусть она доживет до ста лет.
– До ста? Да ей вот-вот стукнет сотня!
– Не будь идиотом. В прошлом ноябре Бетти отпраздновала семидесятилетие. Или тебя не приглашали на вечеринку? Там весь город веселился.
Легкий толчок пробудил мою память.
– Ах да! Теперь припоминаю. Похоже, мы пропустили вечеринку, потому что ездили в Клемсон на футбол. – Я сделал глоток кофе, наслаждаясь огненным пьянящим вкусом. – Надо же, всего семьдесят. Готов был поклясться, ей девяносто семь. А то и все девяносто восемь.
Андреа хихикнула, и у меня поднялось настроение.
– У тебя есть планы на выходные?
– Черт! – Я поставил чашку на стойку. – Лисья охота! Ежегодная «Лисья охота Томаса Эдгара»! Спасибо, что напомнила.
Андреа снова засмеялась и похлопала себя по колену, чтобы дать мне убедиться – ей действительно весело.
– Неужели тебя это возбуждает? Торчать целый вечер среди пьяных мужиков и своры лающих собак! Я тоже хочу! Ну пожалуйста!
Какой сарказм! Можно тупым ножом резать!
– Перестань. Там вовсе не так ужасно.
Правда в том, что я раз в год отлично проводил время на «Лисьей охоте», с тех пор, как однажды отец взял меня с собой и выделил спальное место в насквозь продуваемом бараке, где никто не имел намерений спать. Обычно я был единственным, кто хотя бы пытался. Охота стала для меня самым ярким событием года – и особенно разговоры мужчин, их истории и шутки, срывавшиеся с языка под воздействием пива! Я мог бы написать книгу и заработать миллион долларов, вот только в таком случае город никогда не придет в себя после множества скандалов.
– А женщинам дозволяют участвовать в этом смехотворном ритуале? – спросила Андреа.
Я пожал плечами.
– Ни разу не слышал, чтобы запрещали. Намерена пойти?
– Спасибо, не интересует. Стоит только об этом подумать, и я уже чувствую запах пота и пивной отрыжки. Поберегу свои феминистские устремления для более цивилизованного мероприятия.
– Мудрое решение. Зато Алехандро точно придет. Мы будем держаться вместе.
Алехандро – мой школьный друг.
Я непроизвольно перегнулся через стол и поцеловал девушку в щеку. Нас связывали, безусловно, странные отношения, омраченные некоей тайной. И кто знает, куда они завели бы, если бы в тот ужасный год Коротышка Гаскинс не перепахал наши жизни.
Спустя несколько глотков кофе и пары минут неловкого, однако не сказать чтобы напряженного, молчания Андреа заговорила, вернув нас в реальность.
– Я видела его во сне прошлой ночью.
Сперва я подумал, она имеет в виду своего отца. Счастье, что вовремя придержал язык, иначе показал бы себя полной сволочью.
– Ого. Так значит… А раньше видела? И что случилось во сне?
Кофеиновая ясность в ее глазах погасла.
– Сон плохой. Реально плохой. – Андреа сделала паузу. Стыдно признаться, однако тогда мое любопытство вспыхнуло как факел. И я не прервал подругу.
– Нет, – продолжила она, – я
