Читаем без скачивания Ключ Гермеса Трисмегиста - Наталья Александрова

Эта была худа, волосы носила распущенными по плечам, костюмы – дорогие, стильные. Лет ей было слегка за сорок, и в принципе директриса была бы вполне симпатична, если бы не узкие, всегда сжатые губы и не змеиное выражение в глазах.

Вера по своему положению молодого специалиста с директрисой не сталкивалась, педагогическим процессом занималась завуч.

С приходом в школу Андрея Викторовича женский коллектив оживился, дамы, как могли, почистили перышки и наперебой зазывали его пить чай и вообще поболтать. В учительской раздавались теперь смех и шутки, и даже завуч приносила из дома сдобное печенье собственной выпечки.

Вере Андрей Викторович понравился – спокойный, приветливый, при встрече улыбается. Однажды столкнулись в коридоре, Вера уронила пачку тетрадей, он помог собрать, проводил до кабинета. Затем разговорились в учительской, у нее было окно между занятиями, а он просто задержался. Потом как-то вместе уходили из школы, дошли до метро. С ним было Вере интересно разговаривать, он много путешествовал по Европе, по разным историческим местам.

Веру родители возили на море – всегда в Турцию, а потом, когда ушел отец, мать и туда перестала ездить. Отправила пару раз в лагерь в Болгарии, Вере там не понравилось, и они с Лариской ездили в деревню к ее двоюродной тетке. Потом тетка вышла замуж и перестала их приглашать.

Андрей Викторович так интересно рассказывал про Францию, Италию и Испанию, что Вера захотела там побывать. И непременно с ним, чтобы показал все и чтобы слушать его, глядя на все эти красоты.

Потом он несколько раз забегал к ней на переменках – то нужно что-то перевести с английского, чего сам не сумел, то принес книжку об Италии, то просто поболтать.

И после таких визитов Вера заметила, что улыбается – просто так.

Очевидно, это заметила не она одна, а скорей всего, как это бывает в женском коллективе, окружающие заметили это раньше самой Веры. Начались перешептывания за ее спиной, обмен многозначительными взглядами и хихиканье. Хихикали в основном девчонки-ученицы, Вера не обращала на них внимания. Пожилая «англичанка», с которой больше всего общалась Вера, уехала как раз в санаторий, у Веры было много работы, но как-то так получалось, что встречались они с Андреем Викторовичем каждый день.

И отчего-то в учительской оказывались они теперь часто одни, не было больше чайных посиделок с домашним печеньем, не звучали шутки и смех, создалось такое впечатление, что все затаились и притихли, как затихает природа перед грозой.

Уже потом, анализируя все происшедшие события, Вера вспомнила это затишье, намеки, которые пытались сделать ей учительницы, а также странный, как она тогда думала, разговор с завучем.

Завуч не вызвала ее к себе, а перехватила на лестнице. И спорила о том, нравится ли Вере работать в школе, точнее, именно в их школе, устраивает ли коллектив.

Вера отвечала, что все устраивает, все нравится. За три дня до этого Андрей Викторович дал ей почитать книгу Муратова «Образы Италии», и теперь Вера жаждала поделиться с ним своими впечатлениями. Поэтому к словам завуча она особенно не прислушивалась.

А надо было прислушаться не к словам, а к намекам. Но Вера в своем восторженном состоянии все намеки проигнорировала.

В тот день заметила она Андрея Викторовича, выходящего из кабинета директора, на лице его было несколько растерянное выражение, которое, впрочем, скоро ушло, потому что он увидел Веру. Улыбнулся, кивнул и поспешил в класс. Она тоже побежала на урок, позабыв про завуча и вообще про все на свете.

Через два дня разразилась гроза. Неожиданно нагрянула проверяющая из роно. Проверяющая была незнакомая, Вера в школе ее раньше не видела. Привела проверяющую на Верин урок директриса, и сама осталась послушать. Вера не успела удивиться и возмутиться – обычно об открытом уроке предупреждают заранее, она бы сама подготовилась получше и детей подготовила. Но нет, как назло, все пошло наперекосяк.

Вера нервничала, сбивалась, дети отвечали плохо, даже отличница Леночка Колюшкина перепутала времена. Читали все с ошибками, переводили и того хуже. Вера боялась взглянуть в змеиные глаза директрисы, но все равно чувствовала ее гипнотический взгляд.

По окончании урока проверяющая и директриса вышли, не сказав Вере ни слова. Дети притихли и смотрели на Веру сочувственно, видно, очень уж расстроенное было у нее лицо.

В учительской все шарахались от Веры как от прокаженной, а до нее все еще ничего не доходило. Никто из учителей даже не спросил, как прошел урок, они-то понимали, что это неважно. Андрей Викторович куда-то запропастился.

Проверяющая долго сидела в кабинете директора и ушла, вроде бы довольная, а через десять минут прибежала встрепанная секретарь и сказала, что Веру вызывает директор.

Вера втянула голову в плечи и пошла, ожидая разноса. Однако действительность превзошла все ее ожидания.

Директриса, не предложив Вере сесть, сказала, что Вера совершенно не соответствует занимаемой должности, не может преподавать, так как у нее нет элементарных знаний и навыков. И ей, директрисе, ясно теперь, что диплом она получила обманом или же на папочкины деньги.

Тут Вера, до этого смиренно принимавшая отповедь, отважилась возразить, что училась она сама и получила диплом с отличием, никто ей не помогал. При этом пришлось поднять голову и посмотреть директрисе в глаза, отчего Вере стало страшно. Наверно, так смотрит гадюка перед тем, как укусить.

Далее директриса по-прежнему тихим голосом сообщила, что школа не может держать такого отвратительного преподавателя, к тому же вопрос стоит не только о профессиональной деятельности – нельзя доверять детей учительнице, которая использует служебное положение в личных целях.

Вера растерялась и спросила, что директриса имеет в виду.

– Не надо притворяться овечкой и святошей, Вера Евгеньевна! – по-прежнему тихим голосом с упором на шипящие сказала директриса. – Школа – это большой дружный коллектив, где все всё друг про друга знают, и мы не потерпим, чтобы в нашей дружной семье появился очаг разврата! Совращать молодых преподавателей, зная, что это могут увидеть дети, в высшей степени аморально!

– Что-о? – Вера посмотрела на директрису в упор и успела заметить, что в глазах ее теперь нет холодного равнодушия, теперь там полыхала самая настоящая ненависть. И еще жадность и злость.

«Ты, жалкая мелкая дрянь, – прочитала Вера за долю секунды, – ты посмела попытаться отнять то, что принадлежит МНЕ! И ты думаешь, что у тебя это получится? Да я сотру тебя в порошок, так что от тебя не останется даже воспоминания! Да ты даже не человек, ты просто мелкое насекомое, комар, которого можно прихлопнуть!»

Обмен взглядами продолжался еще несколько секунд, и до Веры наконец все дошло. Директриса сама положила глаз на Андрея Викторовича. Еще бы – наконец-то в школе появился мало-мальски приличный мужчина, она вовсе не собирается отдавать его какой-то молоденькой училке!

Пелена спала с Вериных глаз, она вспомнила, что несколько раз видела Андрея Викторовича, выходящего из кабинета директора, куда его вызывали под благовидными предлогами, поняла наконец, отчего прекратились уютные посиделки в учительской, поняла, что хотела ей сказать завуч своими намеками… Боже, до чего же она была глупа и наивна!

Но эта стерва, она нахально использует свое служебное положение, чтобы избавиться от соперницы!

Вера поняла, что в этой школе ей больше не работать, она хотела высказать напоследок директрисе все, что о ней думает, но снова, как и всегда, язык присох к гортани, снова перед глазами встала мать: красная, растрепанная, снова Вера услышала ее визгливый голос – и не смогла выдавить из себя ни слова.

Она молча повернулась и вышла из кабинета, молча оделась в пустой раздевалке и отправилась домой. Никто ее не удерживал – уже начался урок, и в школе было тихо.

Целый вечер Вера тупо сидела перед экраном телевизора, выключив звук, телефон тоже выключила, хотя ясно было, что никто не станет ей звонить и утешать. Кто такая Вера? Да никто, никому не нужна, вот хоть сейчас помереть тут, на этом диване, никто не хватится. Разве что мать приедет за чем-нибудь…

Вера представила, как мать входит в квартиру и находит на диване ее мертвое тело. Стало так плохо, что она опрометью бросилась в ванную. Потом нашла у матери снотворное, которое та пила очень давно, когда ушел из дома отец, выпила две таблетки и провалилась в тяжелое свинцовое забытье.

Разбудили Веру звонки в дверь. Она долго не могла понять, что это за шум, с трудом встала и потащилась открывать, пошатываясь и держась за стенки. Пришла та самая престарелая учительница английского, Валентина Николаевна, которая так не вовремя уехала в санаторий. Увидев Веру – растрепанную, с синяками под глазами и опухшим лицом, – она только головой покачала.