Читаем без скачивания Незавершенная месть. Среди безумия - Жаклин Уинспир

«Здесь они встретили смерть». Мейси нутром чувствовала: на этом месте концентрированная злоба оборвала три жизни, пропитала, отравила самую землю. Мейси трясло, однако она медлила, все глядела на пустырь, который оживляли только островки диких астр. Тут-то она снова вспомнила бабушку. Гуляя с отцом, маленькая Мейси нарвала для бабушки этих лиловых цветов. «Ах ты, моя деточка! Красавица моя, ангельчик! Принесла старой нане цветочки!» – умилялась бабушка. Сморщенной рукой в старческих пигментных пятнах она погладила Мейси по щеке, склонилась над букетом, стала вдыхать приторный запах. Дикие астры расцветают перед Михайловым днем; архангел Михаил славен тем, что победил Люцифера.

Мейси повернула к церкви, пошла по мощеной дорожке. Постепенно слабела хватка ледяных тисков. Задвижка была тугая, Мейси открывала ее обеими руками, зато, едва ступив в церковь, почувствовала огромное облегчение. Сладко пахло стариной и свежими цветами, что принесли деревенские женщины; кисло – отсыревшими молитвенниками и потертыми подушками. Впрочем, Мейси пришла сюда не за успокоением, какое дает храм. Нет, Мейси искала знака, что о троих погибших в результате атаки «цеппелина» помнят, что за них молятся. На стенах были начертаны имена первых жителей Геронсдина; поблескивали таблички, прославлявшие щедрость благотворителей. Возраст этих знаков исчислялся столетиями. Но три жертвы страшнейшей из катастроф не удостоились даже упоминания. Мейси вышла на воздух, побрела по церковному двору. Здесь теснились надгробия, замшелые до такой степени, что едва можно было различить имена и даты. С одного краю покоились военнопленные наполеоновских времен; им воздали должные почести, похоронили по-божески. Наконец Мейси заметила три небольших камня под тисом, на приличном расстоянии от остальных могил. Надгробия без художественных излишеств, шрифт самый простой. Три имени – одна семья: Джейкоб Мартин, Беттина Мартин, Анна Мартин. Даты жизни затянуты сорной травой, но можно прочесть – все трое погибли в сентябре шестнадцатого года. И цитата из Евангелия от Луки: «Прости им, ибо не ведают что творят».

Глава 6

С того дня, когда Мейси в последний раз видела Билли и его семью, сборщики хмеля переместились на новый хмельник. Старый был опустошен, на бурой земле валялись только жухлые хмелевые плети. Держа ладонь козырьком, Мейси щурилась на иссушенные акры глинозема, за которыми лежал едва початый хмельник. Подойдя ближе, она смогла различить, что лондонцы трудятся на одном его краю, в то время как цыгане заняли другой край.

Снова она окунулась в атмосферу деловитой внимательности и пошла навстречу Билли. Он сам, его жена, мать и сыновья ловко обрывали с липких плетей шишечки и складывали их в корзину. Работали молча; правда, Билли поднял взгляд, улыбнулся Мейси.

– Доброго утречка, мисс. Ну как, узнали что-нибудь про ребят Джорджа?

Когда Билли заговорил, Дорин демонстративно отвернулась от него. На приветствие Мейси она ответила скупой улыбкой – то есть сердилась не на начальницу своего мужа, а на него самого, притом сердилась изрядно.

– До выяснения обстоятельств мальчики содержатся в исправительной школе в пригороде Мейдстоуна. Им вменяются: кража ценных вещей из усадьбы Сандермира, причинение материального ущерба, взлом и вторжение на чужую территорию. Хорошо, что это их первое столкновение с законом – если, конечно, слово «хорошо» здесь уместно. Поскольку раньше Артур и Джо «не привлекались», в случае, если их признают виновными, срок будет от трех до шести месяцев.

Билли помрачнел, отставил корзину с хмелевыми шишечками.

– Я думал, вы их вызволите!

– Вызволю, Билли, только не так сразу. – Мейси вскинула руку. – Поймите: против Артура и Джо полно свидетельств, а мы, хоть и верим в невиновность мальчиков, должны еще ее доказать. Поиск доказательств требует времени. Пока поводов для паники нет. Наша задача – выяснить, что еще было похищено, и понять, кто совершил кражу.

Мейси взглянула на Дорин Бил. Собирая хмель, женщина кусала нижнюю губу; движения были резкие, отрывистые. Своих притихших сыновей она будто вовсе не замечала, равно как и свекровь, с которой всегда была в очень теплых отношениях. Супруги определенно поругались. Поводом скорее всего послужил пустяк, а там, слово за слово, разразилась и настоящая ссора, с обвинениями в преувеличенных грехах.

– Билли, мне бы надо поговорить с отцом мальчиков, желательно в вашем присутствии. Семья вас отпустит? – Мейси улыбнулась Дорин, та покосилась на мужа.

– Я его не держу, пускай идет, – выдала она, как ножом полоснула.

Билли проигнорировал замечание, передал корзину сыновьям и махнул Мейси – мол, ступайте за мной.

– Джордж – он вон где работает, мисс.

Едва они удалились на несколько ярдов, Мейси зашептала:

– Билли, это, конечно, не мое дело, но сознайтесь – Дорин на вас обиделась?

Они миновали последнюю группку работников и шли теперь по нетронутому хмельнику. Тяжелые от шишечек плети свешивались со шнуров, подобно ярко-зеленым гардинам. Никого не было вокруг, однако Билли ответил полушепотом:

– Мне пришлось сказать свое веское слово, мисс. Ну, вы ж знаете – Дорин завела приятельские отношения с цыганами.

Мейси нахмурилась. Отлично понимая, что глупо вмешиваться в семейную ссору, она тем не менее заговорила, причем сама слышала раздражение в собственном голосе:

– Зачем вы препятствуете этим отношениям?

Билли даже остановился.

– И вы туда же? Сначала мать меня выбранила, теперь начальница осуждает!

В сердцах он сорвал и раздавил пальцами шишечку.

– Пока Дорин просто останавливалась поболтать с этой цыганкой, Пейши Вебб, у которой маленькая дочка, – я молчал. А напрягаться стал, когда заметил: Дорин нарочно подгадывает, чтобы с ней стакнуться. Цыганка за водой – а моя жена уж там, стоит поджидает. То же самое в других ситуациях. А людям-то глаза не завяжешь. Вмиг сообразят, что с моей Дорин неладное творится. – Билли тряхнул головой. – Я-то знаю, как ей важно понянчить малышку, хотя бы и цыганочку, а что люди подумают?

– То есть вас, Билли, волнует чужое мнение?

– А куда без него, мисс? Кое-кто говорит «плевать мне на людей», только в жизни это не очень получается. С людьми ладить надо, иначе пропадешь. Через пару недель сбор хмеля закончится, цыгане уедут в Уимблдон-коммон или еще куда. А я, мисс, сызмальства знаю почитай что всех, кто на нашем хмельнике работает. Мне с этими людьми жить. А теперь смекайте: Джорджевы ребята попались на краже, сам Джордж думает, это бродяги виноваты. А моя Дорин к цыганке в подружки навязывается. – Билли перевел дух. – У этого цыганья бог весть что на уме. Еще решат, будто Дорин дурного их девчонке желает. Они ведь и расправиться могут с моей женой. Об этом вы подумали?

Мейси вздохнула:

– Не надо, Билли, называть этих людей бродягами и цыганьем. Они ничуть не хуже вас. Цыгане иначе выглядят, иначе одеваются, иначе говорят, но у них свои принципы, свои законы и свои табу. По их стандартам, кстати, мы с вами проделываем порой совершенно неприемлемые вещи.

– Это какие же, мисс?

Мейси и Билли сами не заметили, что остановились и продолжают разговор посреди хмельника.

– Сейчас объясню. Скажите, Билли, у вас ведь наверняка имеется во времянке эмалированный таз? В нем вы купаете по вечерам ваших мальчиков, так?

– Ну да.

– А потом вы этот таз споласкиваете и моете в нем посуду. Я права?

– Где ж еще ее мыть?

– И в этом же самом тазу вы и одежду стираете.

– К чему вы клоните, мисс?

– К тому, Билли, что с точки зрения цыган вы совершаете неприемлемые действия. Сами цыгане имеют отдельные емкости для омовений, мытья посуды, стирки и прочего. И никогда эти емкости не путают. Ни один цыган не станет стирать в том же тазу, в котором взбивал пену для бритья.

Билли потупился.

– Допустим. И что с того?

– Вы что-то еще хотели сказать.

– Дорин слыхала, что одна цыганка, тетушка Бьюла ее звать, умеет предсказывать будущее, ворожить и все такое.

– Понимаю. – Мейси чуть успокоилась. – Продолжайте, Билли.

– Все это только лишними слезами закончится, мисс. Вряд ли старая Бьюла видит дальше, чем мы с вами, а Дорин незачем обольщаться насчет этого самого будущего. Знаю я ее: сейчас начнет выпытывать у цыганки, родится ли у нас другая дочка, уедем ли мы в Канаду и вообще… сможем ли… ну, как это… смириться со смертью Лиззи.

– Дорин скорбит, Билли. Еще года не прошло, как Лиззи умерла; вы оба пережили сущий ад. Дорин хочет увидеть свет в конце туннеля, а гадание обнадежит ее, заставит поверить, что хорошее для вас с ней еще возможно.

– Да, конечно, мисс. Только я не хочу, чтобы моей жене мозги пудрили. – Билли засунул руки в карманы, подфутболил ком земли. – Вообще непонятно, с чего люди взяли, будто цыгане умеют предсказывать будущее! Что им такое известно, чего мы с вами не знаем?