Читаем без скачивания Книга Натаниэля - Полумрак

– Нет. Я его гладила. – сказала Жанна. – Я не поклонялась с ним дьяволу, я не сожительствовала с ним, я не ездила на нём верхом на шабаш. Я его просто гладила. Он был моим другом.

– И что же случилось в тот день, когда вы гладили господина Барсука? – спросил Второй Судья.

– Явился… он. Посланник с Вестью.

– В сиянье Божьей славы, под звуки небесных труб? – спросил Третий Судья. – Что же он тебе сказал?

– Без сиянья. Это был просто парень с крыльями. И одно крыло у него было довольно криво стянуто проволокой. – сказала Жанна. – И труб не было. Был вой и сопли со слёзами, потому что я немного испугалась…

– Вы заплакали? – спросил Первый Судья.

– Нет, он заплакал. – ответила Жанна. – Понимаете, я кинула в него яблоком.

– Вы кинули в него яблоком? – переспросил Второй Судья.

– Да… Я попала ему в глаз.– сказала Жанна. – А потом я его ударила. Довольно сильно.

– Чем? – поинтересовался Второй Судья.

Жанна закашлялась.

– Господином Барсуком… – проговорила она смущённо. – Я в общем-то довольно сильно испугалась.

Судьи переглянулись.

– И что было дальше? – спросил Третий Судья.

– Сперва он пожаловался на свою работу. Потом… потом он сообщил мне волю Господа. Он сказал, что это насчёт отправиться к королю и возглавить французскую армию. Он сказал, что Господь хочет – он цитировал по бумажке – Господь хочет, чтобы я не пачкала свои юбку и блузу кровью и грязью, чтобы я осталась живой и чистой.

– И после этого вы отправились воевать. – сказал Второй Судья. – Воспротивившись сообщённой вам воле.

– Я ей целиком и полностью подчинилась! – воскликнула Жанна. – Я переоделась и оставила юбку с блузой дома. И я очень старалась быть живой. У меня, как видите, долго получалось. А насколько я осталась чиста – решать уже Господу, а не мне и не вам.

– Ты извернулась с дьявольской хитростью, подчинившись слову, но ослушавшись духа этого приказания! – воскликнул Третий Судья.

– А почему вы считали, что он посланник Божий? – сказал Второй Судья. – Это мог быть и Сатана, говорящий вам лестные, приятные речи. Вы об этом не думали?

– О, нет! – воскликнула Жанна. – Ни малейших сомнений на этот счёт. Я знаю совершенно точно. Это был Сатана.

– Что?! – воскликнули судьи.

– Да, он представился Натаниэлем, Князем Тьмы, Падшим Ангелом, Сатаной, Владыкой Мира Сего и Великим Драконом. Он сказал, что не получает никакого удовольствия от своей жизни. Особенно после знакомства с господином Барсуком.

– И ты послушалась того, что тебе сказал Сатана? – воскликнул Третий Судья. – Ты послушала его нечестивых речей?

– Ну во-первых, – сказала Жанна, пожимая плечами, – я же извернулась с дьявольской хитростью, ослушавшись духа приказания. А во-вторых, он привёл неотразимый аргумент.

– Какой? – поинтересовался Третий Судья.

– Он сказал: «Вспомни ваших священников. Господу давно некому довериться, кроме Сатаны». После этого он исчез.

Судьи помолчали немного.

– Ты поверила всему этому, безумная? – воскликнул Третий Судья. – Это же полнейший, ужаснейший, глупейший, вопиюще бредовый… бред! Который невозможно даже вообразить, не то что… представить!

– Вот именно, – сказала Жанна, – полнейший бред. Невообразимый. Что мне оставалось делать? Только поверить в него без раздумий. У меня фактически не было выбора.

– И что дальше? Вы, подсудимая, решили, что это в сущности недурная идея? – спросил Второй Судья. – Переодеться в мужскую одежду, вскочить на коня, размахивая мечом и разя направо и налево, нести смерть и опустошение?… Приятное занятие для юной девицы, встретившей в поле Сатану с проволочными крыльями.

– Послушайте. – сказала Жанна. – Дайте мне сказать, пожалуйста. После этого мы сможем сразу закончить.

Лязгнув кандалами, она встала, покачнулась, ухватилась за ограждение.

– Я – хозяйка себе и своей жизни. Я давно об этом думала. Это не была Божья воля. Ну, может и была – для Бога. Для меня это – целиком моя воля. А это знамение… негромкий окрик в горах, вызвавший сход лавины. Которая, сойди она позже, смела бы пару деревень… во всяком случае, я так думаю. А я думаю только за себя. Я узнала, что это очень, очень много. Я всё делала сама и по своему собственному желанию. Мне нравится думать, что я всё решала сама.

Первый Судья открыл рот. Жанна предостерегающе подняла руку.

– Помолчите чуточку, уже немного осталось. Как я говорила, судья мне теперь только Бог. Я прожила эту жизнь именно так, как я хотела прожить её. У меня было нечто, что называлось «жизнь», и оно было достойно своей этикетки. Если бы всё началось с начала, я бы не изменила ничего. Ну… кроме удара господином Барсуком. И этих проклятых узких туфель… Да. Вы подумайте, вы пытали меня очень подробно. Вы знаете, что я дева. И я умру девой. И надеюсь, что буду похоронена девой, но это уже не так важно… у палача же тоже должны быть развлечения? Я не стала размениваться. Подчиняться. Уступать. Я никогда не уступала даже самой себе. И что же теперь?

Она выпрямилась.

– Вы осудите меня на смерть, но убьёте меня не вы. Палач убьёт меня, но сделает это не по своей воле. Толпа будет ликовать, в глубине своей неглубокой души жалея меня. Вы – вы сами, трое. Вы сейчас думаете примерно следующее – лично мне она где-то симпатична, но что я могу сделать? Я всего лишь судья, и я должен следовать воле закона, а не своей. Как я могу оправдать её? Для этого вас и трое – чтобы было легче поступаться собой. Чтобы это была не ваша воля. Сердце без руки – как рука без сердца. А я так не могла. И поэтому для меня нет другой смерти. Эта смерть – именно для меня, потому что это была моя жизнь. А вы все умрёте в своих постелях не своей смертью. А общественной. Приходской. Французской народной смертью.

Она фыркнула.

– А я этого избежала. Я жила как я, а не как вы. Я умру как Жанна Д’Арк, а не как девять процентов женщин старше пятнадцати лет. Я была собой, а не одной из вас. Да! – воскликнула она. – Виновна, ваши чести. Да-да, я виновна, все ваши честишки! Виновна во всём. Решала за себя, виновна! Поступала наперекор судьбе, виновна! Ослушалась толпы, виновна! В том что я – последняя буква в алфавите, виновна! А теперь торопливенько осудите меня и отправляйтесь домой, слегка тревожась о моей бессмертной душе и ужине.

Она села и спрятала лицо в руках. Судьи молчали.

– Всё, давайте, – сказала она с ожиданием, – костёр, виселица, топор? Что вы там придумали, мои маленькие барашки?

Второй Судья стащил с головы мелко завитый парик и помолчал.

– Подсудимая Жанна Д’Арк. Вы знаете, что ваш благородный подельник был казнён за омерзительные, развратные преступления? – спросил он.

– Знаю. – сказала Жанна. – Поделом. И он не был моим другом и он не был моим подельником.

– А кем же он был? – спросил Второй Судья.

– В каких отношениях ты с ним состояла? Жила ты с ним во грехе? – спросил Третий Судья. – Или ты его просто гладила?…

– Он был представителем по связям с общественностью, – сказала Жанна немного удивлённо, – никогда не понимала – зачем мне такой…

LXXXIII

– Книгу пишешь? – спросил Натаниэль, заглядывая через плечо.

Чарльз Дарвин кивнул.

– Да. Я уже и название придумал! – сказал он.

– И какое название? – спросил Натаниэль.

– «Что естественно, то не стыдно». – ответил Дарвин.

Натаниэль взял со стола пачку исписанных листов, перелистал.

– И о чём же тут? – спросил он. – Это что-то типа путевых заметок или что-то философское?

– Нет, – ответил Дарвин, – это что-то типа эволюции. Новое слово в науке. Я обнаружил силу, движущую живое в развитии. Опроверг Ламарка.

Сатана насторожился.

– И что это за сила? – спросил он.

– Любовь! – воскликнул Дарвин. – Любовь заставляет виды меняться, менять друг друга, возникать и исчезать.

– Любовь?! – изумился Натаниэль. – Как может чем-то двигать любовь? Разве волк из любви ест зайца?

– Ну разумеется! – сказал Дарвин. – Если бы волк не любил зайца – разве тратил бы он столько времени, чтобы встретиться с ним?

Натаниэль поражённо молчал и смотрел на Дарвина, выпучив глаза.

– Или вот… – Дарвин перелистал собственное произведение. – Смотри. Обезьяны так любили друг друга, что решили избавиться от шерсти и хвоста. Чтобы ничего не мешало их любви. В общем, стали людьми.

– А потом расслабились… – сказал Натаниэль. – И перестали любить. Ты что! Жизнь – это страдание, ненависть и борьба! Как же Бытие, 3:15?

– «Вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее»? – сказал Дарвин. – Ну ты не считаешься. А ты вспомни 2:24.

Сатана посмотрел на часы.

– Сейчас 13:34.

– Я про Бытие. – сказал Дарвин. – «Оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть».