Читаем без скачивания Книга Натаниэля - Полумрак

Размахивая рукой, Первый Философ укололся и сунул палец в рот.

– Их там шесть. – сказал спокойно Третий Философ, отнимая иглу у Первого Философа.

– Почему шесть? – спросили Первый и Второй Философы.

– Очень просто. – сказал Третий Философ. – Ангел есть дух, дух лишён телесного, а значит не определён в мире телесного. Ангелы занимают не бесконечно малое, а неопределённо малое пространство. То есть вообще неопределенное. Какое получится. Какое есть. И поэтому их там может быть неопределенно много. Или неопределенно мало. Например, шесть.

– А почему именно шесть?! – воскликнул Первый Философ. – Ведь их там может вовсе не быть. Или их там, скажем, семеро.

– Совершенно верно. – сказал Третий Философ ещё спокойнее. – Пока ангел неопределён и неопределим, их там сколько угодно. Поэтому их и шесть, и семь, и ни одного. Все ответы верны.

Второй Философ, закашлявшись, отставил свой чай.

– Не в то горло попало… – сказал он, слегка синея от удушья.

– Раз, Два, Три… Раз, Два, Три… – величественно считал Первый Ангел. – Ты Ведёшь, Не Забывай! Ну Вот, Опять. Это Моя Нога, Между Прочим.

– Извини, – сказал величественно Второй Ангел, – Давай Ещё Кружочек? У Меня, Кажется, Началось Получаться.

– Я Же Тебе Говорил, – величественно прошептал Третий Ангел Четвёртому Ангелу, – Тут Почти Не Будет Народа. Надо Было В Пятницу Вечером Прийти. В Пятницу На Иглах Не Протолкнуться.

– Да С Чего Ты Ходишь! – воскликнул величественно Пятый Ангел, швыряя карты на стол. – У Тебя Червей Что Ли Нет?

Шестой Ангел величественно мотнул головой. Крохотная косичка описала величественную дугу в воздухе.

Седьмой Ангел обмахнул своё одеяние, похожее то ли на величественный банный халат, то ли на величественную ночную рубашку.

– Как Же Так Получается, Благодать Их Раздери, – сказал он задумчиво, – Что У Людей Два Горла, То – И Не То…

XC

– Нет, ты представляешь? – воскликнул Ван-Гог возмущённо. – Поворачивается, говорит – «Простите, это кажется ваше?» и хлоп – оно уже тут…

Он с усилием подёргал себя за ухо.

– Господь всегда так делает. А чем ты собственно недоволен? – сказал Натаниэль. – Прекрасное ухо.

– Чем! – воскликнул Ван-Гог. – Я умер, правильно?

– Ну да. – сказал Натаниэль. – И я очень рад слышать, что ты считаешь, что это правильно.

Ван-Гог махнул рукой.

– Ну подумай сам. Я художник. Я умер. Ну? Кто я теперь?

Натаниэль подумал.

– Мёртвый художник?… – предположил он.

– Знаменитый художник! – воскликнул Ван-Гог. – Все знают, что художники становятся знаменитыми после смерти, особенно если умирают в нищете.

– Ну не знаю… Вот возьми, к примеру, Янссенса… – сказал Натаниэль задумчиво.

– Кто такой Янссенс? – спросил Ван-Гог.

– Вот-вот… – кивнул Натаниэль.

Ван-Гог ещё раз подёргал себя за ухо.

– И где он его взял-то… Я его найти так и не смог…

– Ну так чем тебе ухо-то не угодило? – повторил свой вопрос Натаниэль.

– Ну представь, что я теперь известный художник. – сказал Ван-Гог. – И все умирающие ценители моего творчества, увидев меня, будут восклицать «Но у него же два уха!».

– Ага. А на автопортрет ты не похож? – спросил Натаниэль.

– Ну что ты! – воскликнул Ван-Гог. – Конечно нет, это же искусство, а не фотография!

– Понятно, – сказал Натаниэль, – то есть умершие будут сомневаться в том, что ты Ван-Гог. Но ты же Ван-Гог.

– Ну как ты не понимаешь, – сказал Ван-Гог жалобно, – так бы я для них был Мудрый и Великий. Проводник, как Вергилий. А так, с двумя ушами – они сперва усомнятся, а потом решат, что я в сущности свой в доску, рубаха-парень, такой же как они мужик с двумя ушами… Это же кошмар!

– Слушай, ты порисовать не хочешь? – сказал Натаниэль миролюбиво. – Я тебе красок раздобуду…

– Да дались мне эти краски! – воскликнул Ван-Гог. – Я с тобой о вечном говорю!

XCI

– Нет. – сказало Слабое Взаимодействие. – Ты. Просто. Не. По-ня-ла. Смотри, они подают тебе филе курицы с отварным картофелем. И там соус и отварные овощи.

– Очень сложно понять! – воскликнуло Сильное Взаимодействие, взмахивая маникюром. – Оставь филе и съешь только овощи.

– Это же куриное филе. – сказало Слабое Взаимодействие, – если уж ты взяла куриное филе, так надо есть филе.

– Не надо! – сказало Сильное Взаимодействие. – Никому ты ничего не должна. Скажи, что курица на гормонах, что овощи из морозильника… Соус-то с картошкой объяснять не придётся?

Слабое Взаимодействие громко фыркнуло.

– Если вы двое сейчас не заткнётесь, – сказала Гравитация, тяжело повисшая на поручне над Сильным и Слабым Взаимодействиями, – и если ещё хоть раз откроете свои щебетальники…

– Локоть убери! – воскликнула Материя, пихая Темное Вещество.

– Куда я его уберу?! – воскликнуло Тёмное Вещество, почти падая под напором грузной Материи.

Мера Всех Вещей попыталась вздохнуть, но не смогла.

– Что ты мне в лицо дышишь! – воскликнула Материя, обильно потея. – А ну отвернись!

– Замолчите, пожалуйста! – взмолилось Тёмное Вещество. – Ну посмотрите, куда я денусь от вас?

– Тьфу! – воскликнула Материя. – Смотреть не на что!

– А ну заткнись там! – воскликнуло Магнитное Поле через голову Тёмной Материи.

– Не лезь, ради Бога! – сказало Электрическое Поле.

– Нет уж, она у меня всё съест, что нагадила! – разозлилось Магнитное Поле.

– Надеюсь, там подают белое вино, – задумчиво протянуло Сильное Взаимодействие, поправляя волосы, – его всегда неправильно охлаждают…

– А как его охлаждать правильно? – спросило Слабое Взаимодействие.

– Никак! Я же сказала, его всегда неправильно охлаждают! – воскликнуло Сильное Взаимодействие.

– Может выдернуть шнур, выдавить стекло? – хихикая, предложило Тепловое Движение.

– Сиди! – сказала Квантовая Гравитация, вздыхая. – Что за мания, вечно кто сядет у запасного выхода, так только и думает, как бы выдавить стекло…

Сдавленный со всех сторон Эфир про себя сильно-сильно мечтал о том, чтобы его никогда-никогда не было на этом свете.

– Да что же такое, дышать нечем! – воскликнуло Пространство. – Откройте кто-нибудь люк, ради Бога!

Время попыталось поднять руку, чтобы посмотреть на часы. Другие пассажиры нервно зароптали и попросили его не дёргаться и спокойно стоять на месте.

– Так! – воскликнула Мера Всех Вещей! – Мне это надоело!

Все покосились на неё.

Пятая Сила почувствовала, что сейчас упадёт в обморок.

– Это какой-то кошмар! – продолжала Мера Всех Вещей. – Какая, к чёртовой бабушке, IKEA! Какой, к чёртовой бабушке, бесплатный бозон Хиггса от метро!

– Мы стоим тут уже четыре пикосекунды. – сказало Время и начало, извиняясь и извиваясь, опускать руку.

– Да заткнись, без тебя тошно! – воскликнул кто-то.

– Он Книгу читает. – сказал ещё кто-то. – Водитель читает Книгу и никуда пока не собирается.

– Да заткнитесь вы оба! – заорал кто-то ещё.

– Локоть убери!

– Я тебе щас поговорю!

– А ну заткнитесь!

– Ты мне не тыкай!

– А ну убери руки!

– Поговори мне ещё!!!

Элохим погладил бороду.

– Трагическая случайность. – сказал Он. – Вообще этого обычно не происходит.

– По-моему это был первый и последний раз, – сказал Он, – когда могло быть «обычно»?

– Какая разница? – сказал Он. – Суть в том, что должно было быть и что было.

– И что было? – поинтересовался Он. – И что должно было?

– Мы должны были купить Кое-Что, – объяснил Он, помахивая Книгой, – и начать новую Вселенную в новом, удобном, практичном окружении. Вместо этого Мы получили Большой Взрыв.

– Ну ладно, – вздохнул Он, – посмотрим, что с этим можно сделать…

XCII

– Ой, только не надо! – воскликнул Иисус, взмахивая рукой. – Если вы имеете право судить, Я имею право прощать.

– Это почему это? – строптиво спросил Фарисей. – Не вижу никакой связи.

Иисус ухмыльнулся.

– Ну не Моя вина, если ты чего-то не видишь, правда? – сказал Он. – Зависимость тут прямая и простая.

– Ха! – сказал Фарисей. – Старый приём того, кому нечего сказать. Крикнуть «да тут всё ясно, говорить не о чем» и не объяснять ничего.

– И не буду я тебе ничего объяснять! – сказал Иисус. – Я имею право отпускать грехи, пока ты имеешь право судить о грехах. Если ты чего-то не понимаешь, это не Моя проблема.

– Судить о грехах – это видеть грехи. А отпускать грехи значит освобождать человека от их груза, правда? – сказал Фарисей.

– Кто ж спорит, – сказал Христос, усаживаясь на ступеньку и закидывая ногу на ногу, – тут у тебя всё правильно. Но связи ты всё равно не видишь.

– Но осуждая грех, Ты просто констатируешь его, так ведь? – сказал Фарисей, загибая палец.