Читаем без скачивания Великие открытия. Колумб. Васко да Гама. Магеллан. - Валерий Субботин

Путешествие Торреса не добавило информации ни о богдыхане, ни о египетском пленении. Зато посланцы Колумба, вернувшись через несколько дней, сообщили, что их везде хорошо принимали. Они нашли крупную деревню, тогда как раньше видели лишь мелкие селения. Торрес обнаружил, что индейцы любят вдыхать через трубки дым от тлеющих и благоухающих листьев.

Торрес помог выполнить предписание Фердинанда и Изабеллы относительно поисков азиатских правителей, для которых адмирал вез грамоты, заверенные королевскими печатями. Теперь предстояло сосредоточиться на других поручениях. Адмирал, конечно, утверждал, хотя и не очень часто, что открыл Индию или страны, лежащие где-то у ее границ. А экспедиция преследовала именно такую цель. Да и мог ли Колумб искать что-либо кроме Индии и Китая с их сказочными богатствами, засвидетельствованными всевозможными авторитетами. Вряд ли испанские правители поддержали бы экспедицию, не сулящую крупные доходы. Знания и опыт Колумба принесли плоды, он пересек океан. А какое теперь имело значение, что адмирал заранее не знал ширины океана, не ставил целью открыть Новый Свет?

Некоторые исследователи полагают, что Колумб все прекрасно понимал, не собираясь в то же время, вопреки собственным интересам, отказываться от утверждений об открытии Индии и т. д. Ж. Хеерс, французский медиевист, обосновывает приблизительно такую точку зрения, ссылаясь на общий характер документов и писем, вышедших из-под пера адмирала. Он сомневался в открытии Индии, но был связан по рукам и ногам собственными заявлениями по этому поводу. «Все его сочинения выглядят конъюнктурно, они полны политических намерений и понимающих взглядов».[31] Думается, Хеерс усложняет вопрос. Об этом, прежде всего, говорит судовой журнал первого путешествия — самый значительный из дошедших до нас документов Колумба. Он написан просто, по-видимому, без существенной правки Лас Касасом (который его сократил), без влияния политической конъюнктуры, если не считать проблем испано-португальских отношений.

Впрочем, Колумб, не раз повторяя, что он вышел к берегам Азии, не исключал, что помимо открытых стран на его пути или где-то рядом лежали другие обширные территории. В 1498 г. во время третьего путешествия (1498–1500), достигнув устья полноводной Ориноко, адмирал решил согласовать свои географические взгляды с позицией теологов. По его словам, «если эта река не вытекает из земного рая, то ее истоки — в необъятной земле, лежащей на юге, о которой до сих пор никто не знал». Таким образом, в соответствии с уже упомянутыми утверждениями д'Альи и Бэкона Колумб допускал, что Ориноко вытекала из рая. Это было в духе времени и не вызывало удивления. Через 200 лет после Колумба И. Ньютон, увлекавшийся алхимией, написал трактат об Апокалипсисе и поддержал спор о значении одиннадцатого рога у зверя, приснившегося пророку Даниилу.

В декабре 1492 г. Колумб продолжил обмен безделушек на золото, приплыв к берегам Гаити. Этот обмен, с точки зрения задач экспедиции, обеспечивал наиболее ощутимый успех. Но будущие доходы должны были, конечно, проистекать и от других природных богатств. Судовой журнал Колумба свидетельствует, что он тщательно отмечал все, что предстояло использовать при колонизации Нового Света.

Как и на Кубе, берега Гаити опоясывали рифы, но они не образовали сплошной цепи, и в целом берега были доступнее. Горная страна, лежавшая ближе к океану, Гаити получал больше осадков, особенно на северном побережье. Юг был суше, европейцы там в меньшей мере подвергались риску тропических болезней, чем на севере, где Колумб искал золото. Богатый растительный мир был схож с кубинским; встречались ценные лесные породы — акажу, розовое дерево, сосна, — особенно на горных склонах.

Адмирал писал, что, к сожалению, не имеет представления о многих растениях Нового Света, а потому он рог ошибиться, забрав в Европу то, что не имело практической ценности. Так было с некоторыми видами, которые он посчитал равными известным в Европе алоэ, мастике, хлопчатнику и т. д. О ряде растений, упомянутых им (в том числе о маисе, томате, табаке), трудно сказать, что именно Колумб был первым, кто их доставил в Европу. Ясно, разумеется, что в результате его путешествий Старый Свет обрел эти растения, так же как маниок, подсолнечник, картофель, какао, арахис.

Еще во время первого путешествия Колумб указал на значение открытых им пород красного дерева и красителей. Американские породы деревьев, дававшие красители, вскоре во многом подорвали монополию Индии на снабжение европейских рынков и способствовали укреплению текстильных центров, в частности шелкоткацкого производства в Генуе и Венеции. По некоторым сведениям, Колумб привез в Европу какао из своего четвертого путешествия (1502–1504), побывав в краях, граничащих с владениями ацтеков, любителей напитка ксокоатл («горькая вода» на одном из их наречий). В Испании производство напитка держали в секрете около ста лет, и потребовался брак испанской инфанты Марии Терезы с Людовиком XIV, чтобы шоколад появился во Франции.

Зоологические наблюдения Колумба были также очень поучительны, хотя первоначально дали сравнительно скромные практические результаты. Колумб обнаружил новые для Европы виды фауны, в том числе одомашненных индейцами млекопитающих и Птиц. Торрес, судя по журналу первого путешествия, видел на Кубе Домашних гусей, а позднее на Гаити испанцы встретили в местных селениях индеек, которые не были известны в Европе. Как оказалось, тайно приручили «нелающих собак» (возможно, один из видов енота) и один или несколько видов цапель, но они исчезли еще до того, как сами тайно почти вымерли на Кубе и Гаити. Единственными животными, привезенными Колумбом из первого путешествия, были крупные попугаи невиданной пестрой окраски. Их выбор для доставки в Европу не был случаен, так как попугаи высоко ценились, украшая вольеры европейской знати. Говорили, что еще до Колумба Людовик XI при всей своей набожности отводил душу, слушая, как чертыхались доставленные из Индии говорящие птицы.

В материалах, собранных Колумбом, содержатся лишь общие замечания об антропологическом облике индейцев. У них — жесткие черные волосы и коричневый цвет кожи, приблизительно такой же, писал адмирал, как у жителей Канарских островов (которые вскоре вымерли, подобно тайно). Мужчины Вест-Индии обычно лишены растительности на подбородке, добавлял доктор Д.А. Чанка, участник второго путешествия Колумба (1493–1496). Адмирал находил, что индейцы хорошо сложены и привлекательны. Через три с половиной века Ч. Дарвин это скажет обо всех индейцах Южной Америки (исключая огнеземельцев). Он, правда, признавался, что то же говорил «с бессовестным ренегатством» о белых дамах Буэнос-Айреса.[32] Определения, которые подыскивал Колумб для индейцев, на первых порах были лестными. Они — не только хороши собой, но и сообразительны, простодушны, искренни. Аборигены «ведут между собой войны, хотя люди они очень простые и добрые…». Характеристики эти, разумеется, изменились, когда аборигены стали воевать не только между собой, но и с европейцами.

В ночь на Рождество 25 декабря 1492 г. «Св. Мария» потерпела крушение у северо-западного берега Гаити. За месяц до этого М.А. Пинсон на «Пинте» без разрешения покинул адмирала и ушел к восточной части острова искать золото. Между крушением «Св. Марии» и уходом Пинсона, казалось, не было связи. Но в действительности оба факта имели одну причину — разболтанность экипажей, падение дисциплины. Если при переходе через океан можно было грозить адмиралу расправой, требуя вернуться на восток, то почему нельзя было покинуть Колумба и самостоятельно искать золото на Гаити? На «Св. Марии», как и на других кораблях, недисциплинированность поддерживали разговоры о золоте, о том, что адмирал мешает обогатиться всем и каждому. В этой обстановке рулевой «Св. Марии» вопреки инструкциям в сочельник отправился спать, передав руль юнге, который посадил корабль на мель и пропорол днище.

Спасти «Св. Марию» не удалось. С помощью индейцев, прибежавших из соседней деревни, были выгружены все ценности, съестные припасы, оружие. От тех же индейцев, сновавших вдоль берега на каноэ, через несколько дней узнали, что с востока возвращается «Пинта». На двух каравеллах, «Пинте» и «Нинье», можно было разместить часть экипажа «Св. Марии», но для всех места не хватало. Тем более что Колумб желал взять в Европу несколько индейцев, чтобы подготовить из них переводчиков, а также для наглядности описания Нового Света. Приходилось оставить на берегу 40 человек, пообещав вернуться за ними, как только удастся снарядить новую экспедицию.

8 января 1493 г. Колумб записал в судовом журнале, что должен ускорить возвращение в Европу из-за неповиновения части экипажа. Для тех, кто остался на Гаити, на скорую руку соорудили деревянный форт, который окрестили Навидад (Рождество). За частоколом, защищенным аркебузами и артиллерией, поставили склады с годовым запасом хлеба и вина, с зерном для посева. Кацик, как титуловался местный вождь, обещал помочь поселенцам Навидада. Они, видимо, не очень унывали, рассчитывая в отсутствие Колумба отыскать все то же золото. 16 января, наполнив бочки пресной водой, приняв на борт кое-какое продовольствие и топливо, «Пинта» и «Нинья» направились в обратный путь, к европейским берегам.