Читаем без скачивания Великие открытия. Колумб. Васко да Гама. Магеллан. - Валерий Субботин

Дело было не только в тропических болезнях. Колумб, сообщавший в отчетах королю и королеве о санитарном состоянии колонии, нигде не давал описания болезней, как не давал его и доктор Чанка. Для этого, надо думать, были свои причины. Судя по всему, адмирал соблюдал то, что считал правилами приличия, не позволявшими рассказывать королю и королеве о сифилисе. А именно сифилис был особенно распространен среди испанцев. Дж. М. Коэн, переводивший на английский и комментировавший тексты о путешествиях Колумба, писал в 1969 г.: «Более или менее доказано, что сифилис, которого Европа не знала до конца XV в., был завезен испанцами из Америки. У индейцев заболевание протекало в смягченной форме, у испанцев — в более тяжелой. Этим объясняются частые ссылки Колумба на болезнь и истощение его людей».[40]

Коэн, видимо, был прав, когда писал о смягченной форме сифилиса у индейцев. Речь шла о давнем инфицировании, утратившем свою остроту, как можно предположить, под воздействием естественного иммунитета. У испанцев, не обладавших никакими иммунными свойствами, заражение сифилисом влекло тяжелые последствия. Но утверждение Коэна о том, что «более или менее доказано» американское происхождение сифилиса, не соответствует фактам. «Итальянская» болезнь во Франции и «французская» — в Италии упоминалась хронистами до путешествий Колумба. Правда, есть свидетельства, что в конце XV в. болезнь быстро распространилась в Восточном Средиземноморье. Не исключено, что эта вспышка была следствием испанской колонизации. Европа «обменялась» болезнями с Новым Светом: туда были завезены ранее неведомые заболевания, в том числе корь и оспа, а оттуда пришел новый штамм сифилиса.

В памятной записке, предназначенной для отчета Фердинанду и Изабелле, Колумб в январе 1494 г. перечислял трудности, с которыми столкнулся на Гаити. Помимо болезней речь шла о строительстве, которое требовало особых усилий, так как сооружались каменные, а не деревянные здания. Каждое из них должно было стать своего рода крепостью, чтобы не разделить судьбу строений в Навидаде. Из-за тропических ливней нельзя было вести работы в дождливый сезон. У индейцев не было тяглового скота, а животные, доставленные из Испании, быстро слабели и погибали. Это мешало развитию сельского хозяйства, в частности плантаций сахарного тростника, привезенного адмиралом. В конце концов сахарный тростник хорошо принялся. В следующем веке он стал главным богатством плантаторов Вест-Индии и принес гибель несметному числу рабов, местных и привозных.

Как всегда, Колумб утверждал, что золота на Гаити много, а потому развитие колонии было выгодно. В действительности местные золотые россыпи были не так уж богаты. Разведывательные партии, время от времени отправлявшиеся в глубь острова, доставляли главным образом то золото, которое уже было добыто индейцами. Его удавалось выменять, получить в виде не всегда добровольных даров от кациков. В ближайшее время приходилось ожидать, что золота у индейцев почти не останется, после чего придется открывать прииски, требующие нелегких работ, которые колонисты, разумеется, возложат на местных жителей.

Следовало искать новые источники поступления золота, исследовать еще не открытые области Нового Света. В феврале 1494 г. адмирал решил отправить в Европу те партии драгоценного металла, которые удалось собрать. В Испанию возвращались 12 кораблей. Возможно, их число было бы меньше, если бы адмирал не пожелал вернуть на родину всех больных, избавиться от них, как от обузы для колонии. Сам Колумб, оставив в Изабелле два корабля, на трех других в апреле 1494 г. ушел в экспедицию на юг обследовать бассейн Карибского моря.

О маршруте, избранном адмиралом, более всего известно из двух источников: сочинений испанского хрониста А. Бернальдеса и итальянца П. д'Ангьеры, служившего при испанском дворе. Есть еще один источник, вернее копия источника, который используют одни историки и отвергают другие. Рассказ знакомого Колумба, венецианца А. Тревизана, был посвящен путешествию пяти испанских каравелл без указания, кто были капитаны, к берегам современной Венесуэлы. Если сведения Тревизана верны, то это случилось где-то в середине 90-х годов, возможно в 1494 г. На побережье Южной Америки были установлены дружественные отношения с индейцами, у которых удалось получить много жемчуга. Позднее, после третьего путешествия Колумба, испанцы действительно обнаружили к западу от устья Ориноко участки прибрежных вод, богатые жемчугом, который там добывают и в XX в. Но если находка была сделана в 1494 г. и о ней, как утверждает Тревизан, не были поставлены в известность католические короли, то получается, что адмирал скрыл часть своих доходов. Фердинанд и Изабелла, обо всем узнав через спутников Колумба, должны были лишить его своего доверия.

Но рассказ Тревизана вызывает сомнения по нескольким причинам. Он, как отмечалось, не датирует события и не называет их участников. Кроме того, отдельные части рассказа схожи с повествованиями о третьем путешествии Колумба, о странствиях А. Веспуччи и Охеды. Есть в рассказе явные несуразности — о «белых» женщинах Южной Америки и т. д.

Достоверно известно, что Колумб, отправившись в путешествие из Изабеллы, посетил берега Кубы. На юге этого острова европейцы еще не бывали, так же как на Ямайке, открытой адмиралом в середине мая 1494 г. Подобно другим Большим Антильским островам, Жаймайка, остров фонтанов на языках аравак, понравился Колумбу и его спутникам. Берега здесь были ровные, подходы к ним не загораживались рифами. Свое название Ямайка получила по одному из гористых центральных районов, где поверхность, сложенная из известняков, испещрена реками и ручьями, размывшими ее, Уходящими под землю и вновь возвращающимися, бьющими ключами, разливающимися озерами. Растительность здесь была такая же буйная, как на Кубе и Гаити. Животный мир был менее разнообразен, но подчас представлен такими видами (например, мелкими обезьянами), каких не было на других островах. Как и на Кубе, здесь встречалась «нелающая собака», по-видимому, енот.

От Ямайки каравеллы вновь повернули к южным берегам Кубы, Которые в течение месяца были обследованы, как утверждал адми-Рал, на протяжении 335 лиг, т. е. более 1000 морских миль. Путь шел не по прямой, а потому можно было записать такую внушительную цифру. Был открыт замыкающий залив Батабано о. Пинос с его прекрасными сосновыми лесами. В будущем он стал логовом пиратов и контрабандистов, оставивших после себя легенды о сокровищах, на которые в XX в. оказались падки любители всевозможных раскопок.[41] До западной оконечности Кубы каравеллам оставалось пройти около 100 миль. Они находились у восточной границы современной кубинской провинции Пинар-дель-Рио, производителя лучшего в мире табака для сигар.

Там, на выходе из залива Батабано, адмирал, скрепя сердце, решил повернуть назад. Проход вдоль заболоченных, покрытых мангровыми зарослями южных берегов Кубы и примыкающих мелких островов оказался труден. Неустанно велись промеры глубин, чтобы не посадить корабли на мель. Корпуса каравелл, не раз задевавшие дно, текли, и матросы измучились, откачивая воду. Корабли нуждались в ремонте, но на Гаити и в Испании от Колумба, недавно вышедшего из Изабеллы, ждали открытия новых золотых приисков, а не возвращения с разбитыми каравеллами.

Адмирал полагал, что для прекращения обследования кубинских берегов было мало ссылки на неудовлетворительное состояние кораблей. А потому командам было объявлено, что достигнута цель экспедиции: удалось выяснить, что Куба является частью материка. Островов такой большой протяженности не бывает, и следовало считать, что каравеллы шли вдоль какой-то части азиатского берега, принадлежавшего, скорее всего, Китаю. Чтобы не было сомнений, адмирал заручился в письменной форме поддержкой своих спутников. Нотариус, участник экспедиции, составил акт, по которому все матросы и маэстрес, т. е. командные чины, соглашались с решением Колумба. Единственного матроса, заявившего о несогласии, адмирал припугнул, сказав, что оставит его на Гаити и никогда не возьмет в Испанию. Все прочие моряки подтвердили, что прошли 335 лиг, а на будущее, если бы они отказались от своих слов, им надлежало отрезать язык и взять с каждого штраф по 10 тыс. мараведи. У младших матросов таких денег не было, и им на случай уличения во лжи полагалось, помимо отсечения языка, получить по 100 плетей.

Письменный акт о поддержке адмирала, по-видимому, сыграл свою роль. У Колумба по возвращении в Изабеллу после нового захода на Ямайку и обследования Южного Гаити не было хлопот, связанных с отказом идти на запад вдоль берегов Кубы. Зато хватило хлопот другого рода, порожденных невзгодами переселенцев в Изабелле, отсутствием стимулов к колонизации, которая не давала ожидаемых результатов. До захвата сокровищ Мексики и Перу было еще далеко; конкистадорам предстояло провести немало лет в войнах с индейцами Больших и Малых Антильских островов.