Читаем без скачивания Гребень Клеопатры - Мария Эрнестам

— А как дела у твоего отца, Анна? — спросила она, решив сменить тему.

Анна вздохнула.

— Ему становится хуже с каждым днем. А врачам и чиновникам хоть бы хны. Они просто не знают, что делать с такими, как папа. Он пока остается дома, но каждый день вызывает «скорую», потому что его мучают боли в груди. Считается, что он не настолько болен, чтобы положить его в больницу, но и недостаточно здоров, чтобы обходиться без медицинской помощи. Сам о себе он позаботиться не в состоянии. Работники социальной службы заходят к нему изредка, но папе, разумеется, от этого не легче. Мама говорит, что, когда они разговаривают по телефону, он кажется бодрым, но сама-то она в Португалии. А у моей сестрички столько дел, что она никак не может найти время его навестить. Она, видите ли, должна заботиться о лошадях. И мама ее полностью поддерживает. Другое дело я. «Ты же живешь так близко!» и «У тебя столько свободного времени!».

Мари знала, что мать Анны бросила мужа, когда тот вышел на пенсию. Анна частенько шутила, что она, скорее всего — плод непорочного зачатия, потому что не может представить свою мать в порыве страсти. После разрыва с отцом та посвятила себя духовным исканиям и на одной из экуменических конференций познакомилась с таким же чокнутым мужчиной, как она сама.

Святой Дух, или во что там она верила, время от времени напоминал ей, что надо позвонить бывшему мужу и поинтересоваться его здоровьем или хотя бы дать пару душеспасительных советов. Но чаще всего ее окружало столько жаждущих спасения души индивидов, что у нее просто не оставалось времени на родственников и бывшего мужа. Любить ближнего, как самого себя, куда легче, когда он находится в Африке, и ты не ощущаешь исходящей от него вони. Мари не могла не согласиться с подругой. То, что у Анны плохие отношения с сестрой, тоже не было для нее новостью. Мари и сама редко виделась со своим вечно занятым братом и равнодушной сестрой. Они с Анной чувствовали, что их отношения друг с другом гораздо ближе, чем с родными.

Анна прислушалась к звукам за стеной и отметила, что Юханна хорошо справляется с работой. Она вздохнула:

— Впервые в жизни мне нужны деньги. Я и не думала, что такое может случиться. Но я должна позаботиться о папе. Ему нужен круглосуточный уход в чистой и уютной клинике. Он в полном рассудке, просто очень устал, и его тело не успевает за бегом мыслей. Но в Стокгольме, чтобы попасть в нормальный дом престарелых, нужно ждать очереди лет двадцать. К тому времени, как она подойдет, папа уже умрет и будет похоронен на руинах того, что когда-то называлось «социализмом для народа». Я порылась в Интернете и нашла идеальное место. Частный дом престарелых в Даларне, откуда папа родом. Новое здание, чистое, уютное… у озера. Отдельные палаты, вышколенный персонал. Красивая новая мебель, вкусная еда, приветливые сотрудники… Я съездила туда, чтобы в этом убедиться. Пятнадцать тысяч крон в месяц, все включено. Там даже есть свободные места. Он мог бы переехать туда прямо сейчас.

Но это все утопия. У меня не хватит денег. И это сводит меня с ума. Мы с папой всю жизнь работали, платили налоги, никогда не сидели на шее у государства. И теперь, когда пришло время вернуть ему хоть что-то из того, что он заплатил, — его предали. Нет, я рада, что существуют такие хорошие дома престарелых, но обычные люди не могут туда попасть. И после разговора с Эльсой… Должна признаться, что, лежа ночами без сна, я думаю: вот сейчас я перейду улицу и сделаю это. Жизнь за жизнь. Войду в дом напротив, высыплю снотворное Хансу в стакан, получу деньги и обеспечу папе хороший уход… не задумываясь о последствиях. Эти мысли меня пугают. Понимаете?

— А что, если тебе взять кредит?

Анна рассмеялась.

— Ну конечно, Фредерик, как же я об этом не подумала, — с иронией сказала она. — У меня ничего нет, я снимаю этот дом неофициально, да и биография моя банку не понравится. Они предпочитают обычных людей, у которых есть недвижимость, стабильная работа и высокая зарплата. А папе тем более ничего не дадут — из-за возраста, ему скоро исполнится восемьдесят.

Мари поправила подушку за спиной.

— Может, — медленно произнесла она, — может, Эльса все равно заплатит нам за помощь, даже если мы откажемся убивать ее мужа. Конечно, не полтора миллиона, но… Ты могла бы взять…

Она умолкла. Ты могла бы взять и мою часть, хотела она сказать, но не смогла. Это был бы благородный жест, но она приняла решение. Ей и самой нужны деньги, чтобы реализовать свою мечту. Без этой мечты жизнь не имеет смысла. Если ничего не изменится, женщина по имени Мари просто прекратит свое существование, и все.

Она перевела взгляд на Фредерика и подумала: какие красивые у него брови, почти как у женщины. Ей показалось, что он тоже собирался предложить свою часть гонорара Анне, и тоже в последний момент передумал, как и она сама.

— Мне в голову приходили подобные мысли, — произнес Фредерик. — Я много думал о том, что рассказала нам Эльса. И в мыслях за одну только последнюю неделю убил ее мужа тысячу раз всевозможными способами. Утопил его в ванной, переехал машиной, отравил ядом, сбросил со скалы, застрелил, даже зарезал ножом… хотя это слишком кровавый способ даже для моих фантазий. И самое ужасное, что я делал это с удовольствием. Мне доставляло огромную радость услышать его предсмертный хрип после того, как пуля попала ему в голову. Но это только фантазии, они не имеют ни малейшего отношения к реальности. Да, мы осуществляем в мыслях то, что хотели бы сделать наяву, но не осмеливаемся. Тебе сейчас нелегко, Анна. Мы знаем, как ты любишь отца и как тяжело тебе видеть его в таком состоянии, и…

Юханна заглянула к ним, чтобы что-то сказать, но Эльса Карлстен оттолкнула ее и вбежала в комнату. Она выглядела взволнованной. Волосы растрепаны, пальто расстегнуто, шарф свисает до полу… Щеки у пожилой женщины были одного цвета с красным платьем, и Мари с удивлением заметила, что веки у нее подкрашены золотистыми тенями. Юханна вышла и закрыла за собой дверь, а Эльса рухнула на свободный стул и принялась стягивать перчатки, не замечая, какую реакцию вызвал ее неожиданный приход.

— Простите, что я без предупреждения, — выдохнула она, — понимаю, вы не хотели со мной связываться, чтобы не вызвать подозрений… но я… я просто обязана поблагодарить вас за то, что вы сделали. Полиция приезжала, меня допрашивали… я разнервничалась… но они сказали, что так происходит всегда, когда человек умирает у себя дома. Они были очень вежливы и, по-моему, ничего не заподозрили, а врач констатировал инфаркт. У Ханса уже был один. Инфаркт то есть. Теперь его увезли, то есть его тело, и, наверное, не будут больше меня допрашивать. Врач не мог не заметить, что от него пахло спиртным, а когда они увидели все эти пузырьки с таблетками, то решили, что он умер естественной смертью: у него ведь было столько болезней, да еще и сердце…

Эльса остановилась, чтобы перевести дыхание. Руки ее теребили шарф, она судорожно облизывала губы.

— Мне кажется, они ничего не заподозрили. Они не говорили, что будет дознание или что-то в этом роде. Наоборот, выразили мне соболезнования. «Сочувствуем», — сказали они. Я с трудом сдержала смех. Знаю, я кажусь вам бесчувственной. Я должна была бы, по крайней мере, испытывать угрызения совести или страх, но ощущала только радость. Я не могла не прийти сюда, потому что хочу сказать, насколько вам благодарна… Мне было так страшно, а теперь…

Слезы брызнули у нее из глаз, и она громко высморкалась. Мари почувствовала, как у нее холодеют руки и ноги. Во рту пересохло, она прокашлялась и перевела взгляд на друзей. Анна побледнела, а Фредерик закрыл лицо руками.

— Вы хотите сказать, что ваш муж, Ханс Карлстен… что он умер? — прошептала Анна наконец. Эльса от удивления даже перестала рыдать.

— Конечно умер, — пробормотала она. — Хотя я до сих пор не могу в это поверить. Должна признаться, сначала я подумала, что вы не захотите мне помогать, но не переставала надеяться… А потом ночью пришла она. Решительная и сильная. И это было… красиво… Знаю, звучит странно, но это было прекрасно. Самое прекрасное из всего, что мне доводилось видеть. Словно ангел мести спустился с небес, чтобы покарать зло. Темная тень. И эти волосы. Нет, я никогда это не забуду.

— Кого вы видели? — нервно спросила Анна. Фредерик сидел, не меняя позы. Эльса смотрела прямо перед собой, словно восстанавливая в памяти события.

— Как я уже сказала, я видела ангела мести, а не конкретного человека. Я понимаю, так было задумано. Я никогда не смогу никого обвинить, потому что не знаю, кого именно видела в спальне и кто накрыл подушкой лицо Хансу. Это мог быть кто угодно. Для меня это и будет некто, не имеющий к вам никакого отношения. Я хочу заплатить вам как можно скорее. Наличными. Но боюсь, получится не раньше, чем через неделю. Сейчас мне придется заняться похоронами. Вы должны на них прийти. Мне нужна ваша поддержка. Потом я продам дом. Во всем нужен порядок, как любил говорить мой муж.