Читаем без скачивания Шанс для динозавра - Александр Громов

Секретарь развернул на пюпитре сразу два свитка.

– Тяжба, господин. Фьер Маркуб, барон Гукауский, и фьер Шарам, виконт Брахитский, оба жалуются вашей светлости на нестерпимые обиды, причиненные противной стороной. Каждый обвиняет другого в неисполнении мудрых повелений вашей светлости и шпионаже в пользу Империи. Оба просят суда. – На этом месте тон секретаря стал менее официальным. – Там давняя вражда… Есть слухи, что граф и виконт собирают дружины, того и гляди начнут жечь друг у друга поместья.

– Я им пожгу! – фыркнул Барини. – Из-за чего возник спор? Из-за земли, конечно?

– Вы, как всегда, правы, господин. Спор из-за деревеньки Малки… это из новых… беглецы там осели, марайцы… согласно милостивому разрешению вашей светлости. Пашут, сеют, живут кое-как…

– А-а, помню. Это за Змеиным урочищем. И что?

Секретарь принял скорбный вид страдальца от зубной боли.

– Земля там непонятно чья, ваша светлость. Когда-то она принадлежала роду Гамба, но где тот род? Выходит, ничейная земля. Вот фьер Маркуб и фьер Шарам и кричат: нет, мол, земли без господина. И каждый старается прибрать ее себе, да другой мешает.

– Правильно, – кивнул Барини, – нет земли без господина. И господином буду я. Отписать эту землю в казну вместе с деревенькой. Таков будет мой суд. А если Маркуб и Шарам не утихомирятся – милости просим в Марбакау на честный поединок один на один, равным оружием. Народу понравится. Да и я погляжу.

Секретарь послушно улыбнулся, скатывая обе кляузы в одну трубочку. Никаких пометок на бумагах он не делал – память у него была отменная, секретарская.

– Дальше.

– Ученая коллегия почтительнейше просит вашу светлость почтить присутствием экзамены на второй классный чин, каковые начнутся завтра в полдень.

– Приду. Не забудьте напомнить мне.

Князь дернул толстой щекой. С введенными им экзаменами на классные чины и государственные должности вечно было что-то не так, и вовсе не потому, что назначенные в коллегию люди с кое-каким образованием были поголовно олухи и лизоблюды. Вовсе нет! Среди них преобладали довольно светлые головы, но все они были набиты средневековыми предрассудками если не доверху, то наполовину. Приходилось контролировать их, лично присутствуя на экзаменах, удивляя экзаменуемых и экзаменароров неожиданными вопросами и решениями, в результате чего на ту или иную должность нет-нет да и попадал дельный человек, даром что безродный. В последнее время ученые мужи не то чтобы избавились от мусора в головах, но стали догадываться, чего хочет князь, и брака в работе коллегии стало меньше. Тем не менее Барини не собирался ослаблять контроль.

Знали бы эти светлые по местным меркам головы, что князь озабочен лишь заменой в них одного средневекового мусора другим!

– Продолжайте. Что там еще?

– Приговор городского суда, ваша светлость. Прислан на утверждение. Дело о вредных разговорах, имеющих целью подготовку к мятежу против вашей светлости. Мастер-оружейник Киммом полностью изобличен в содеянном. Приговор суда: казнь через повешение.

– И что?

– Суд просит вашу светлость о снисхождении к доносчику…

– Стой, – прервал Барини. – Почему доносчику? Доносчик – он Киммому кто? Родственнник?

– Приемный сын, ваша светлость.

– Наплевать, что приемный, а не родной. И он донес на отца?

– Отец от него давно отказался, ваша светлость… Из дому выгнал…

Все стало понятно. Сынок решил посчитаться с папашей, а там, глядишь, прибрать к рукам отцовское имущество, какое не описали и не растащили судейские, и зажить припеваючи. С делом такого рода Барини сталкивался не впервые. Порой хотелось взвыть – очень уж медленно внедрялись в умы подданных конфуцианские добродетели. Учение Гамы привлекало людей в теории, а как доходило до практики, верх всегда брала привычка. И чесало должностное лицо косный свой должностной затылок, недоумевая: не поощрять доносчиков – это как же? Это что же такое власть сама над собой делает, а? Не устоять такой власти, нипочем не устоять!

Дурни. Не хотят видеть, кто доносит и на кого. А есть разница!

– Пиши, – заговорил князь. – Вину с Киммома снять. Освободить. Вернуть имущество, какое отобрали. Мало ли, кто что болтает! А хоть бы и была на нем вина – сыну-доносчику веры нет. Сынишку прыткого – обезглавить на площади с объявлением его вины. Голову на шест – подданным в назидание. Записал? Дашь потом на подпись.

Князь отпил из чашки глоточек бульона. Нарочито маленький глоточек – по давней привычке, продиктованной желанием и необходимостью оставаться в живых как можно дольше. Вкус показался необычным – так, чуть-чуть, самую малость. Князь сплюнул прямо в ванну.

– Поди-ка сюда, друг любезный.

Секретарь приблизился – сама готовность услужить, и услужить мгновенно, поймав даже не слово – движение брови или мизинца повелителя.

– Пей. – Кивок указал на чашку тонкого фарфора.

Секретарь побледнел. Заметно дрожащая рука его медленно потянулась к чашке, а на растерянном лице проступило: «Нет! Это не всерьез! Это шутка!» – очень знакомая попытка самообмана, распространенная среди малодушных, обреченных гибели.

– Ну что же ты? У тебя нет аппетита?

Аппетита у секретаря сегодня точно не было. Но храбрость нашлась – внезапная храбрость висельника, храбрость длиной в одну-единственную вспышку.

Секретарь схватил чашку и торопливо осушил ее до половины.

До дна – не успел.

Пошатнулся. Уронил чашку, разбрызгав по габасскому мрамору осколки фарфора и яд. Закатил глаза, захрипел…

Упал, подергался немного и затих.

Чертыхаясь, Барини полез вон из ванны.

Глава 4

Не успел еще кончиться сонный послеобеденный час, когда разморенные зноем горожане переваривают пищу где-нибудь в холодке, как следствие продвинулось весьма основательно. Подмешанный в бульон яд, по авторитетному мнению сведущего в алхимии Вияра, был растительного происхождения, вероятно, сок корня упокой-травы. (Цианиды и алкалоиды, отметил про себя Барини.) Лакеи и повар были допрошены начальником тайной стражи и, по его мнению, не были причастны к покушению. Имел ли возможность секретарь незаметно влить яд в бульон? Видимо, имел. Повар и поваренок показали: заходил на кухню. Технология покушения прояснилась.

Заказчики – нет. Успевший умереть незаслуженно легкой смертью секретарь теперь уже ничего не скажет. Куда на сей раз тянутся нити – неясно. К императору? Возможно. К церкви? Еще более вероятно, учитывая способ покушения, – клирики лить кровь не любят, ханжи вшивые. Или все-таки свои, унганские бароны? Тоже не исключено. Одно ясно: секретарь не был подосланным агентом – его просто-напросто купили. Барини редко ошибался в людях – поначалу пользовался электронным эмпатом, пряча крошечный прибор за прядью волос у виска; потом, когда прибор вышел из строя, а волосы несколько поредели, – развил в себе необходимое правителю качество довольно точно оценивать человека на глаз. Но какую же сумму должны были посулить секретарю, чтобы он не устоял! Может, тряхнуть как следует феодалов на предмет добровольных пожертвований на нужды государства?