Читаем без скачивания Константин Ушинский. Его жизнь и педагогическая деятельность - Матвей Песковский

Особенно выделялись в журнале статьи самого Ушинского, обращавшие на себя большое внимание общества и возбудившие продолжительные дебаты в печати. В виде примера остановимся лишь на следующих его статьях.

“Труд в его психическом и воспитательном значении” – это блестящий философско-педагогический трактат. Рядом фактов и положений Ушинский доказал в нем, что “без личного труда человек не может идти вперед, не может оставаться на одном месте, но должен идти назад”. Труд сделался “довершительным законом человеческой природы, телесной и духовной, и человеческой жизни на земле, отдельной и в обществе, необходимым условием его телесного, нравственного и умственного совершенствования, его человеческого достоинства, его свободы и, наконец, его наслаждений и его счастья”.

Другая его статья – “О нравственном элементе в русском воспитании” – посвящена жгучему вопросу, не утратившему, к несчастью, своей остроты и до наших дней: “почему у нас людей нет?” Ушинский видит разгадку этого вопроса главным образом в недостатках нашего воспитания. “Одного ума и одних познаний, – говорит он, – еще недостаточно для укрепления в нас того нравственного чувства, того общественного цемента, который… связывает людей в честное, дружное общество”. “Влияние нравственное составляет главную задачу воспитания, гораздо более важную, чем развитие ума вообще, наполнение головы познаниями и разъяснение каждому его личных интересов”. Вообще, в статье разъяснена необходимость высокогражданского направления воспитания, чтобы “чувство личности, эгоизма” не заглушало в человеке “чувства общественности или, другими словами, нравственного чувства”. Несомненно, что при такой постановке просветительного дела в стране не пришлось бы жаловаться на недостаток “людей”.

В третьей статье – “Проект учительской семинарии” – Ушинский впервые знакомит русское общество с задачами и назначением этих специальных учебных заведений, их организацией. Попутно разъясняя заслуги учительских семинарий за границей, он горячо ратует за деятельное распространение этих учебных заведений в России, характеризуя насаждение их у нас делом первейшей и величайшей государственной важности.

Ограничиваясь приведенными примерами, с уверенностью можно сказать, что, судя по характеру и направлению статей К. Д. Ушинского как редактора, а также и ввиду общего состава журнала, предпринятое А. В. Головниным преобразование его могло иметь громадное влияние на успешный ход всех предстоявших реформ в области просвещения, на упрочение сознательного отношения к ним как педагогической среды, так и всего русского общества. Но, к сожалению, Ушинскому недолго пришлось быть редактором – лишь до ноября 1861 года.

Вступивший в управление министерством народного просвещения граф Путятин задумал сделать из журнала ученый сборник по всем наукам, нечто вроде пантеона всех наук. Не сочувствуя такому превращению полезного и даже необходимого педагогического органа печати, не считая себя способным быть редактором такого ученого энциклопедического журнала, Ушинский отказался от редакторства, т. е. прекратил службу по министерству просвещения.

Это не мешало ему, однако, продолжать участвовать в министерском журнале в качестве сотрудника. В мартовской, например, книжке за 1862 год он поместил обширную критическую статью под заглавием “Педагогические сочинения Н. И. Пирогова”. Восторженно относясь к личности автора, горячо сочувствуя воззрениям его на воспитание, Ушинский, однако, довольно сильно разошелся с ним во взгляде на значение классических языков в деле образования русского юношества. В противовес мнению Н. И. Пирогова Ушинский горячо настаивал, что не чужие языки, мертвые или живые, а непременно свой родной язык должен быть положен в основу образования как одно из самых лучших и благородных средств для духовного развития учащихся. Этому вопросу, кроме того, была посвящена Ушинским особая статья в “Журнале министерства народного просвещения” – “Родное слово”. Эту же мысль о выдающемся значении родного языка в образовании и воспитании русского юношества настойчиво проводил Ушинский в течение многих лет и в газете “Голос”. Наконец, свою мысль о значении родного языка Ушинский воплотил в особом руководстве “Родное слово”, о котором будет сказано ниже.

В мае 1862 года, пережив известную уже передрягу в Смольном институте, с сильно расстроенным здоровьем, Ушинский уехал с семейством за границу, получив от IV Отделения командировку ознакомиться с положением образования женщин за границей. Там он провел пять лет, до 1867 года, живя преимущественно в Швейцарии, близ Веве, и в Гейдельберге как сильном умственном центре. В этом последнем пункте он познакомился и тесно сблизился с Н. И. Пироговым, к которому питал особенное расположение.

Не будучи, например, еще знакомым с Пироговым, никогда не встречавшись с ним, Ушинский писал, однако, из Интерлакена одному из своих знакомых, проживавшему в Гейдельберге: “Завидую вам, что вы живете в одном городе с Пироговым и часто с ним видитесь: для него одного стоит переселиться на зиму в Гейдельберг! Я никогда не видал этого человека, но едва ли есть кто-нибудь другой, кого я уважал бы более”. Ушинский смотрел на Пирогова как на высоконравственного человека, общение с которым может возвысить, укрепить и окрылить дух другого. Вот почему в другом своем письме из Гейдельберга он говорил о Пирогове: “Наконец-то мы имеем посреди нас человека, на которого с гордостью можно указать нашим детям и внукам и по безукоризненной дороге которого можем вести смело наши молодые поколения. Теперь наша молодежь смотрит на этот образ, – и будущность нашего отечества будет обеспечена”.

Нужно заметить, что Ушинский, несмотря на большую общительность, был вместе с тем очень скуп, чрезвычайно разборчив на дружбу, тесное сближение с людьми. В Пирогове он чрезвычайно высоко ставил сочетание медицинского гения с высоким педагогическим дарованием и цельностью нравственной личности, неспособностью на покладистость и сделки со своею совестью. И Ушинский был прав, что его так манило в Гейдельберг, к Пирогову. Никто не в состоянии был бы так быстро и решительно уврачевать мучительных душевных ран Ушинского, как сделал это Пирогов. Под влиянием общения и сближения с ним Ушинский быстро воспрянул и окреп духом, с удвоенною энергией и лихорадочною торопливостью принялся за научную разработку, так сказать, основных корней и вершин педагогического дела, что и послужило блестящим заключением славной, бессмертной его литературно-педагогической деятельности.

Поселившись в Швейцарии, Ушинский деятельно принялся за изучение школьного ее устройства, главным же образом – народных школ, учительских семинарий и женских учебных заведений. Результатом этого изучения был ряд его “Писем из Швейцарии” (т. е. семь довольно объемистых статей), печатание которых, под общим заглавием “Педагогическая поездка по Швейцарии”, началось с конца 1862 года.