Читаем без скачивания От ликвидации науки – до ликвидации страны? Сборник статей эксперта Госдумы - Владимир Бабкин

Вернемся к рассмотрению таблицы.

Первое, что бросается в глаза, это отсутствие данных о валовом внутреннем продукте (ВВП) в законах о бюджетах 1992—96, 2000 гг. Принимая во внимание спад производства вплоть до 2000 г., отсутствие этих сведений можно трактовать как нежелание исполнительной власти демонстрировать свои просчеты в экономической политике. Об этом же свидетельствуют цифры о дефицитности бюджетов вплоть до 2000 г. В отсутствие официальных данных об инфляции, невозможно проводить достаточно корректное сопоставление бюджетов, пересчет через курс рубля по отношению к доллару США дает только оценку, но и она весьма показательна. За восемь лет дефицит бюджетов составил в пересчете более 100 млрд долл. Естественно, этот дефицит покрывался за счет внутренних и внешних заимствований. Но и здесь неполнота и противоречивость сведений также бросаются в глаза. В одних случаях какие-либо цифры вообще отсутствуют, в других приводятся сведения в рублях и долларах, в третьих – либо только в рублях, либо только в долларах. Оценить условия предоставления кредитов, а значит расходы бюджетов по обслуживанию долга в таких случаях просто невозможно.

Несколько слов о профиците бюджета, о котором так много говорят. Возможен ли профицит, если положения федеральных законов об образовании, общем и высшем, о науке, о культуре не выполняются, тем более, что большую часть профицита направляли и собираются направлять на обслуживание государственного долга?

Чтобы не перегружать таблицу 1, отдельно помещена таблица 1а, содержащая процентное соотношение к предыдущему году ВВП, расходов и доходов бюджета.

Первое, что бросается в глаза в таблице 1а, это принцип формирования бюджета. Практически отсутствует понятная корреляция между ВВП (где цифры приведены) и расходами, и доходами бюджетов, непонятен рост расходов при падающем производстве, непонятна чехарда со сбором доходов бюджета, непонятна корреляция между доходами и расходами бюджетов.

Показательно, что при резком падении производства на десять и более процентов в год вплоть до 2000 г. расходы бюджетов непрерывно, за исключением 1998 года, росли. Наибольший процентный рост, как видно, произошел в 1993—94 гг. В 1993 г. по сравнению с 1992 г. расходы выросли в 5,6 раза, а в 1994 г. по сравнению с 1993 г. выросли даже в 10,6 раза. Принимая во внимание официальные данные об инфляции 1992 года – 2300 % (данные Центробанка), можно предположить, что не подкрепленный промышленным ростом рост расходов бюджетов 1993–1994 гг. являлся инфляционным и добавил за два года еще почти 6000 %. Не от того ли мы за эти три года все вдруг стали «миллионерами»?

Системный анализ просто невозможен. То рост доходов и расходов меняется скачком, в разы, то замедляется, а то и снижается (см. 1998 год).

Так, при заявленном росте ВВП в 1998 г. по сравнению с 1997 г. на 4 процентов, доходы почему-то наоборот сократились на 15 процентов, а расходы – только на 6 процентов.

В 1999 г. по сравнению с 1998 г. заявлен рост на 41 процент, рост доходов – только 29 процентов, расходов еще меньше – 15 процентов.

В 2000 г. по сравнению с 1999 г. заявлен рост на 34 процента, расходы бюджета же увеличились на 76 процентов, а доходы на 152 процента.

В 2001 г. по сравнению с 2000 г. ВВП увеличивается на 44 процента, расходы бюджета увеличиваются на 18 процентов, а доходы – всего на 8 процентов.

В бюджете на 2002 г. заложен рост ВВП на 37 процентов, расходы должны вырасти на 63 процента, а доходы на 78 процентов.

При таком колебании поневоле возникает мысль об обоснованности представляемых для обсуждения в Государственную Думу проектов бюджетов. При обсуждении проекта бюджета на 2000 год, когда депутаты потребовали увеличения расходов бюджета, Правительство вдруг увеличило цифру ВВП на 250 млрд руб. (почти на 5 процентов).

Еще один аспект. Начиная с 2000 г. исполнительная власть восторженно заговорила о росте ВВП, что должно свидетельствовать в пользу проводимых экономических реформ. Но цифры называются совсем другие, чем в бюджетах: около 2 процентов в 2000 г. (интересно, какова точность подсчета), около 5–7 процентов в 2001 г., и выражается надежда на сохранение этих темпов в 2002 г. Если это обоснованные цифры, то получается, что в рост ВВП заложена инфляционная составляющая, связанная в первую очередь с повышением тарифов, так называемых естественных монополий, а также, как следствие, ростом цен на все остальное. По сравнению с 1999 г. в 2002 г. рост ВВП, согласно законам о бюджетах, должен составить 240 процентов, а в «оптимистичных» прогнозах Правительства рост ВВП около 114 процентов, значит, все остальное инфляция.

Колебания цифр расходов бюджета вообще непонятны. Рост расходов бюджета в 2000 году интерпретировался как увеличение доходов при собираемости налогов, но тогда сокращение расходов бюджета 2001 г. по сравнению с «ростом» ВВП говорит об ухудшении собираемости налогов, а в 2002 г. надеются на возвращение к возможностям сбора налогов 2000 г., и то не полностью.

При рассмотрении проектов бюджетов у депутатов не возникало бы желаний увеличивать и сокращать статьи расходов бюджета, если бы Правительство представляло корректную информацию об условиях формирования бюджета на очередной год в корректном же сопоставлении с исполненными бюджетами предшествующих лет.

Небольшая спекуляция.

Если судить по курсу доллара, то инфляция за десять лет дореформенный рубль обесценила в 5000 раз, но в 1985 г., то есть в начале перестройки, официальный курс рубля составлял 1,5 долл. США за руб. К началу «реформ» цена рубля «упала» в ~ 9 раз. Иными словами, рубль обесценился за 15 лет в 45000 раз. Деноминация 1998 г. три нуля сократила, но точного понимания произошедшего не может быть, так как отсутствуют официальные обоснованные данные роста инфляции. Для примера, в настоящее время цена килограмма мяса в Москве составляет 100–130 рублей деноминированных (коэффициент пересчета 1000). Теперь умножим эти цифры на тысячу и поделим на 2 рубля (цена мяса в дореформенный период). Получим коэффициент пересчета 50000—65000, разница существенная, коммунальные платежи выросли примерно в той же пропорции. Кто и как занимается расчетами, непонятно, поэтому слова о «минимальной потребительской корзине» не дают даже приблизительной оценки уровня жизни большинства населения. Читателям в возрасте старше 30 лет предоставляется возможность дополнить сравнения своими рассуждениями об инфляции.

Что такое минимальная потребительская корзина? Правильно было бы говорить о социальном стандарте жизни, который должен включать в себя не только скудный «продовольственный паек», но и другие потребности человека в соответствии с уровнем развития общества и социальными требованиями к человеку.

Рассмотрим один параметр, о котором в последнее время много говорится, – экспорт нефти.

В конце прошлого года начались рассуждения о зависимости бюджета от цены на нефть на внешних рынках. Посмотрим на это с позиций вступивших в действие изменений в Федеральный закон «О таможенных тарифах», которые установили четкую границу взимания таможенных пошлин при вывозе нефти:

«– при сложившейся за период мониторинга (предшествующие два месяца) средней цене нефти сырой марки «Юралс» на мировых рынках нефтяного сырья (средиземноморском и роттердамском) до 109,5 доллара США за 1 тонну (включительно) (около 15 долл. за баррель) – в размере 0 процентов;

– при превышении сложившейся за период мониторинга средней цены нефти сырой марки «Юралс» на мировых рынках нефтяного сырья (средиземноморском и роттердамском) уровня 109,5 доллара США за 1 тонну, но не более 182,5 доллара США за 1 тонну (включительно) (около 25 долл./баррель) – в размере, не превышающем 35 процентов от разницы между сложившейся за период мониторинга средней ценой данной нефти в долларах США за 1 тонну и 109,5 доллара США;

– при превышении сложившейся за период мониторинга средней цены нефти сырой марки «Юралс» на мировых рынках нефтяного сырья (средиземноморском и роттердамском) уровня 182,5 доллара США за 1 тонну – в размере, не превышающем суммы 25,53 доллара США и 40 процентов от разницы между сложившейся за период мониторинга средней ценой данной нефти в долларах США за 1 тонну и 182,5 доллара США».

Таким образом, в прошлом году при скачке цен на экспортируемую нефть до двадцати-пяти долл. за баррель, то есть до 182,5 долл. за тонну, при продаже всех 120–130 млн тонн нефти по этой цене, таможенный сбор мог бы составить максимум 3–3,3 млрд долл., что составило бы около 5 % доходов бюджета.

Согласно данным ГТК за 2001 г. таможенные сборы составили 19,5 млрд долл., треть доходов бюджета, но эта цифра берется от всего внешнеторгового оборота (экспорт плюс импорт), который составил в прошлом году 141 млрд долл., то есть сборы за экспорт нефти могли составить около 16 процентов общих сборов таможни.

При снижении цен на нефть на пять долл. за баррель потери экспорта нефти могли составить около 6 млрд долл. (в годовом исчислении), при этом государство недополучило бы около 1,2 млрд долл., таким образом, все эти паникерские рассуждения зависимости бюджета от колебаний цен на нефть не совсем понятны. Сколько реально получил бюджет от экспорта нефти за 2001 г., неизвестно, так как цена на нефть была нестабильна в течение всего года.