Читаем без скачивания Газета День Литературы # 120 (2006 8) - Газета День Литературы

Цветаева родилась в Москве. Первая книга: "Вечерний альбом" (1910), потом – "Волшебный фонарь", "Версты", "Лебединый стан", "После России"... Известна и прекрасная проза Цветаевой. В 1922 году она покинула Россию, не приняв революцию. В 1939 году вернулась, чтобы погибнуть в Елабуге. Арест мужа (Сергея Эфрона) и дочери Ариадны. Нищета, унижающая и убивающая еще до кончины. Поэта буквально загоняли в петлю…

“Юным школьникам – басни! Мы ж за оду, в которой Ввысь – не насмех, а насмерть: Настоящие горы!” (М.Ц.)

Цветаева придавала большое значение снам, признавалась, что лишь в них и живет полной, но особой жизнью. Поэтому позвольте поделиться – может, это ее весточка? Сон был в селе Сорвижи на 30 августа 1991 года. Сон о Есенине, но он и сказал, что Цветаева не числится в самоубийцах, она – в убиенных, хоть петлю вязала сама… У нее кольцо на пальце с именем – Сергей. И еще сказал про два, неизвестные свету, жутких письма, полученных Мариной (одно получила в Москве, другое в Елабуге), где ей был навязан выбор: или она сама – туда… или – сына не будет. Отсюда ее странные, никому непонятные, горячечные речи и требования к сыну в последние дни – уберечь хотела. Она и человека в окно видела, он специально около окна стоял в вечернее время…

Страшен был ее уход из жизни. В ту ночь небо побелело от звезд… Но и сын (Георгий! Победоносец! Надежда!) погиб в бою в июле 1944 года возле деревни Друйка Витебской области.

Георгию было девятнадцать!

Сон ничего не доказывает. Мне кажется, сон – антипод доказатель-ства. Но я не имею права сном пренебречь. Тем более, когда проснулась среди ночи – и в яви творилось странное: небо раздирала, разламывала огненными крыльями гроза. Мой дощаник-веранду шатало ветром, хлестало ливнем, ослепляло светом… Оставалось лишь заплакать – словно она ушла только что… Светлая, сжигающая и горящая, крылатая Марина! Смиренная, строжайшая послушница Поэзии.

Тимур Зульфикаров ЯБЛОЧНЫЙ СПАС

ВХОД ГОСПОДЕНЬ В ИЕРУСАЛИМ

Когда Он входил в Иерусалим

Когда Он бездонно сходил нисходил в Иерусалим

У ног Его осла плескалась необъятно пылкая роящаяся пыльная облезлая толпа

И толпа в животном упоеньи упованьи восставала вопияла неоглядно:

Осанна! Осанна! Осанна Царю Земли! Царю Израиля Осанна! О Осанна!

А Он Дитя Пророк Богочеловек блаженно улыбался

А Он и был тридцатитрёхлетнее Дитя которого все человеки чистые как матери блаженные лелеяли ласкали провожали привечали уповали

А Он Дитя Пророк входил въезжал улыбчиво во град последней казни

В град последнего кровотекучего свиданья обетованья

И на Его вселенской ладони как игрушка детская лежал витал плыл весь пыльный еще слепой еще заблудший Иерусалим слепых могил

И Он как Дитя играл Иерусалимом как живой игрушкой

И весь Иерусалим на божественной ладони радостно щурясь улыбаясь к небесам святым подбрасывал

И Иерусалим витал взлетал во небеса аки птенец с гнезда всходил первокрылами неоглядными

И были Лик Его и Иерусалим-птенец на Его ладони объяты вселенской радостию радостью летящей

Но!

Уже! уже на смутном горизонте словно исполинский циклопический Гриб всеатомный

Уж! уже воздымался восставал за небеса вселенский Крест Циклоп Вселенского Распятья

На Который смертью смерть поправ всё Человечество дотоле смертное взойдёт блаженно бессмертно

свято свято свято

Оставив на земле лишь паруса лишь ветхие одежды кожи пелены лишь паутины плащаницы смертных саванов

А ты поэт слепец язычник всё еще блуждаешь бродишь тлеешь уповаешь

На земле в истлевших саванах паутинах сладких ветреных плащаницах пеленах

А Крест тя упоительно спасительно ждёт ждёт ждёт

Когда когда придёшь

Когда взойдёшь

ОДИНОЧЕСТВО ИИСУСА ХРИСТА НА КРЕСТЕ

На Кресте Спаситель глядит в роящийся муравьиный пыльный родной народ

Тут все Апостолы Рыбари все Жены Мироносицы

Все верные земные и небесные

Сопутники Его

Тут Матерь Его

А что на земле и на небе больше любви Её

О Боже как же я одинок когда не чую и Её любовь

А ведь Она лелеяла Меня с пелен

И колыхала берегла Меня в недрах святого девьего плодового чрева Своего

Один ветхозаветный гвоздь в ладони вопиет кипит и превышает всю жизнь Один гвоздь в ладони вопиет и жжет пожирает живую живодышащую плоть

И превышает всю человечью земную такую трепетную как крыло галаадской стрекозы лазоревой любовь любовь

И что же он превышает Бога если сам Я есмь Бог

О Боже! О Господь!

И что же один гвоздь горящий добела в ладони превышает всю жизнь?

Всю смерть? Всю любовь?

О Боже сколько же в теле человечьем живёт таится боли боли?

Сколько крови

О Боже зачем плоть? Зачем боль?

Зачем кровь?.. Зачем душе плоть?

Зачем дому огонь?..

На Кресте Спаситель глядит в возлюбленный народ который Его радостно предаёт

Если Богочеловек на Кресте одинок

То как же человек на земле одинок

О...

ПАСХА

О человече!

Пей! Ликуй! Плодись! Молись!

Потому что на земле мы только мимолетны скоротечны гости гости

Но! И на погосте тоже мы лишь гости только гости гости гости

После того дня когда Ты встал восстал взошёл из беспробудных глин

Воскрес навек из невозвратных саванов из смертной плащаницы

Боже Боже Боже Боже

О Бессмертный Боже

ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ ХРИСТА

В библейских вселенских волнах Иудейства

Спаситель Воитель Спас Ярое Око грядёт

Он кличет возлюбленную дщерь свою Русь Тысячелетнюю

Среди океанских средь ветхозаветных валов

И вот уже Русь Святая Смиренница Мученица Утопленница Пленница

И вот уже Русь словно Лазарь Воскресший Из мертвых из вод восстаёт

С Мечом

ЯБЛОЧНЫЙ СПАС

Луна... Подсолнухи... Овёс.

Август жнивень... август зарев...

Яблочный Спас

Плещется вселенский океан юдоль корабль ковчег тихих матово трепетно переливчатых проливчатых звёзд звёзд звёзд

А звёздопады в небесах

А плодопады во садах

А мой пугливый прирученный зябкий малый яблоневый сад

Роняет мохнато шумно лунно яблоки в траву

А прохожий полевой Иисус Христос - человеков грешных и яблок палых Спас

Тихо поднимает собирает серебряные текучие пахучие зыбучие яблоки лучезарными осиянными чародейными золотыми вечными вселенскими колосистыми перстами

А дверца утлая одинокого фанерного летнего домика ковчежца моего

Всю ночь всю ночь радостно открыта распахнута разъята

В бездонно необъятно чудотворно ворожащее звездами и подсолнухами и овсами русское родное кормильное колыбельное поле поле поле поле поле

О Прохожий Боже

Что ж Ты не заходишь? что ж Ты не заглянешь? что ж Ты? что ж Ты Боже Боже Спасе родный родный Отче

Что ж Ты всё Прохожий

Не Захожий...

РУСЬ В ТРАВАХ

Здесь всякий лес - сад Гефсиманский Здесь всякий холм - Голгофа

Здесь всякая тропинка - Via Dolorosа

Здесь всякая вдова с геранью у окна в заброшенной святой избе Заплаканная полевая избяная заботливая улыбчивая блаженная