Читаем без скачивания ...И грянул гром - Фридрих Незнанский

Додискутировались!

Впрочем, чего кулаками без толку махать, когда вся морда в крови?

Все еще сжимая в руке мобильник, по которому он только что разговаривал с Денисом Грязновым, Турецкий довольно резко повернулся на кровати и едва не вскрикнул от резанувшей боли. Пробормотав что-то нечленораздельное, полежал немного в полной неподвижности, когда боль отступила, осторожно повернулся на бок и так же осторожно свесил ноги с кровати.

Ступив босыми ногами на пол, убедился в том, что голова вроде бы не кружится, и осторожно прошлепал к тумбочке, на которой громоздился телевизор. Все так же осторожно нагнулся, достал из-за задней стенки тумбочки оставленную Меркуловым бутылку армянского коньяка, зубами вытащил пробку и прямо из горлышка, чтобы по палате не разлилось терпкое коньячное амбре, отпил несколько глотков. С прежней осторожностью поставил бутылку за тумбочку и, явно довольный собой, присел на стул.

Теперь уже можно было более спокойно обдумать создавшуюся ситуацию.

Когда решение созрело окончательно, достал из-под подушки распухшую от многолетних записей телефонную книжку, нашел номер заместителя начальника столичного Управления наркоконтроля, с которым у него сложились не только вполне нормальные служебные отношения, но и чисто человеческие, что на данный момент было особенно важно, и медленно, цифра за цифрой, набрал его. Пока шел сигнал, еще раз мысленно проговорил все то, что он будет вынужден выложить Замятину про Пианиста, то есть Чудецкого, и «Аризону», на которой, судя по всему, и завязываются все узелки. Про убийство Валерии Лопатко решил пока что умолчать. Этим делом занимался МУР, и еще неизвестно, имеет ли Чудецкий хоть мало-мальское отношение к этому убийству.

Наконец-то Замятин соизволил взять трубку, и, когда прорезался его голос, посаженный от непомерного курева, Турецкий пробасил:

— Господин полковник? Рад вас приветствовать. Турецкий беспокоит.

— Господи! Александр Борисович! Рад слышать. А то тут шепоток прошел, будто бы вы…

— Все это вражьи происки, — ухмыльнулся Турецкий. — Однако вынужден признаться, что пока нахожусь в Бурденко на излечении. Думаю, скоро выпишут.

— Может, помочь чем? — сразу же отреагировал Замятин. — Честное слово, только рад буду.

— Да вроде бы окружен таким вниманием, что даже выписываться отсюда неохота, — признался Турецкий. — Даже бутылка с коньяком за тумбочкой стоит. Так что спасибо за предложение. Выпишусь, обязательно еще одну разопьем.

— Тогда говори, что надо.

— Все той же помощи, Михаил Иванович. Вернее, прошу посодействовать моим коллегам из «Глории».

— Что-то связано с наркотиком?

— Да. Есть такой ночной клуб — «Аризона», так вот…

Турецкий уже хотел было рассказать про сверхталантливого пианиста Дмитрия Чудецкого, который попал на таблетки экстези в этой самой «Аризоне», будь она проклята, как вдруг невольно замолчал, уловив в трубке непонятное бормотание Замятина.

— Михаил Иванович… ты что, уже наслышан про этот клуб?

— Более чем. Впрочем, излагай… Когда Турецкий рассказал все то, что детективам «Глории» удалось узнать про Чудецкого, в связи с его исчезновением, Замятин какое-то время молчал, видимо пытаясь соотнести услышанное с той оперативной информацией, которую имел по «Аризоне», наконец произнес с хрипотцой в голосе:

— Насколько я догадываюсь, этот самый Чудецкий вляпался в более чем серьезную неприятность, и дай-то бог, чтобы это было не так. Теперь что касается этого дела. Сам понимаешь, прямо сейчас ничего конкретного я сказать не могу, потребуется выяснить кое-какие детали. Так что неплохо было бы, чтобы завтра в одиннадцать мне перезвонил твой Грязнов, и уже тогда… Думаю, что в интересах дела мне придется с ним встретиться.

— Что, настолько все серьезно с этим клубом?

— Да.

— И все-таки, — попросил Турецкий, — помоги!

— Сделаю все возможное, — пообещал Замятин. — Так что успокой жену, хлебни перед сном еще граммульку коньячку и, главное, не волнуйся.

Кроме самого хозяина просторного, довольно светлого кабинета за столом сидел молодой, щеголеватого вида блондин, которого полковник Замятин представил как капитана Сергачева, и, когда Грязнов с Головановым закончили уже более подробный и обстоятельный рассказ по разработке как самого Чудецкого, так и его связей, Замятин только пробурчал маловразумительное и вопросительно уставился на своего опера:

— Ну что скажешь, капитан? Сергачев пожал плечами:

— Откровенно говоря, товарищ полковник, мы представляли Пианиста совершенно иной фигурой.

— Слоном, конем или же офицером?

— Вроде того, — вздохнул капитан. — А он оказался всего лишь пешкой.

— Не говори, — позволил себе не согласиться Замятин. — Пешка пешке рознь. И этот ваш Пианист та самая пешка, которую кто-то желает продвинуть в дамки.

«Пианист…» — насторожился Голованов, вспомнив, что он ни разу за все время разговора не назвал Чудецкого его погонялом. А хозяин кабинета уже обращался к нему с Грязновым:

— Валера, — и он кивнул на Сергачева, — является старшим группы, которая занимается разработкой «Аризоны» и всего того, что крутится вокруг нее. Я имею в виду наркотики, и в частности экстези. Не скрою, в поле нашей проработки попал и Пианист, то есть ваш Чудецкий, однако то, что вы сейчас рассказали… Впрочем, капитан сначала введет вас в курс дела, ну а потом уже будем кумекать, как быть с нашим и вашим студентом дальше. Тем более что я обещал человеку, которого глубоко уважаю. Капитан!

— Постараюсь быть краток, — пообещал Сергачев и, уже обращаясь напрямую к гостям шефа, сказал: — На этот ночной клуб мы вышли по оперативной разработке, когда выяснилось, что постоянные клиенты «Аризоны» отдают предпочтение таблеткам экстези, которые, как впоследствии оказалось, там же и покупают. Причем по довольно сходной цене. Когда сделали химический анализ контрольной партии этих таблеток, то оказалось, что они несколько отличаются от тех колес, которые идут на Москву из той же Голландии, причем далеко не в лучшую сторону, и мы уже целенаправленно занялись разработкой каналов поставки этих таблеток в Москву. Причем выявлены они пока что только в «Аризоне».

Этот пижонистый блондин умел хорошо и кратко докладывать, и Грязнов с Головановым, даже не сговариваясь, спрогнозировали ему блестящее продвижение по службе. Перевалит за тридцать — и он уже господин майор, а там, глядишь, и до полковника наркополиции рукой подать. Короче говоря, растут кадры.

А будущий полковник продолжал излагать:

— Таким образом мы вышли на диджея «Аризоны» Василия Первенцева, по кличке Вассал, которому почему-то, — и на этом месте Сергачев сделал чисто мхатовское ударение, — очень приглянулся в общем-то совершенно невидный посетитель клуба Дмитрий Чудецкий. Кличка Пианист.

— Так чем же он интересен, этот самый Вассал? — не удержался, чтобы не спросить, Голованов, у которого на душе уже не просто кошки скребли, а было по-настоящему скверно.

— Простите, я еще не закончил, — сделал в его сторону кивок будущий полковник наркополиции. — Так вот, выяснилось, что именно Вассал, ближайший друг и правая рука Алекса, является тем самым каналом сбыта, через который таблетки экстези расходятся по клиентам этого клуба.

— То есть оптовик? — уточнил Грязнов.

— Совершенно точно.

— А кто таков Алекс? — хмуро поинтересовался Голованов, у которого все больше и больше портилось настроение.

— Алекс — это хозяин «Аризоны», Александр Чингизович Дебабов.

— Простите, Чингиз Дебабов — это тот?.. Сергачев покосился на своего шефа, видимо испрашивая его согласия, и, когда Замятин утвердительно кивнул, повернулся лицом к Грязнову.

— Да, сын того самого Дебабова, генерального директора компании «Нефтемагистраль».

— И выходит, что с ведома Алекса…

— Даже более того, — вмешался в разговор Замятин. — Мы владеем информацией, что он не просто крышует бизнес своего дружка Вассала, но и является непосредственным организатором этого бизнеса, корни которого уходят в Краснохолмск.

— Но ведь это Сибирь! — искренне удивился Грязнов, до сего момента уверенный, что таблетки экстези попадают в Москву только из Швеции с Голландией, да еще, пожалуй, из Польши.

— Совершенно верно, — кивком подтвердил Замятин. — Сибирь.

— Но если вам все известно, так почему же вы их не задержите? — с откровенным раздражением в голосе спросил Голованов. — Ведь каждый день промедления…

Он хотел бы сказать, что своевременный арест наркобарыг спас бы, возможно, не одного только студента Гнесинки, однако Замятин и без этого понял его.

— Возможно, в чем-то вы и правы, но… Слышали небось пословицу, что свято место пусто не бывает? Так вот, в нашем с вами случае тот же самый вариант. И задержи мы того же Вассала с его вассалятами, вскоре все бы вернулось на круги своя. Место Вассала занял бы очередной диджей, который уже в свою очередь оброс бы более мелкими наркодилерами, — и все по новой. А моя задача ухватить не только хвост этой змеи, тюрьмы и без того забиты мелкой шпаной от наркоторговли, но скрутить всю змею и в первую очередь ее голову.