Читаем без скачивания КГБ в ООН - Джордж Капоши

Встреча вечером 6 октября 1952 года в мужском баре прославленного вашингтонского отеля «Мейфлауэр» дала ФБР возможность сорвать маску с советского агента.

Он потягивал мартини и инструктировал Тимсфорда насчет нового опознавательного знака – банановой кожуры. Как мы уже говорили, сидевшие за столиком рядом два федеральных агента записывали разговор между русским атташе и американским инженером. А один из троих мужчин, занявших столик поблизости, фотографировал происходившее.

Когда в лаборатории ФБР проявили пленку, то с легкостью установили подлинную личность человека, называвшего себя Виктором Устиновым. Снимок сидевшего с Тимсфордом господина соответствовал фотографии в досье госдепартамента, на которой был изображен помощник советского военно-морского атташе Игорь Александрович Амосов.

Амосов получил приказ о депортации в один день с Ковалевым – 3 февраля 1954 года. Он уехал быстрее Ковалева – через четыре дня, 7 февраля.

ФБР пресекло операцию Ковалева – Амосова, но ему не довелось хотя бы недолго почивать на лаврах. В Организации Объединенных Наций зрело новое дело о шпионаже.

Глава пятая

КРАСНЫЙ ПОЛКОВНИК И ШКОЛА ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА

Громкое дело Ковалева – Амосова еще не утихло, а ФБР уже собирало свидетельства против другого подозреваемого, Максима Мартынова, члена Военно-штабного комитета ООН – организации, не имеющей иных целей, кроме формирования вооруженного контингента ООН.

Из Западного Берлина молнией донеслась весть о желании Советов заполучить разведывательные учебные материалы армии Соединенных Штатов из Школы Генерального штаба в Форт-Левенуорте (штат Канзас). Соответствующее предложение было сделано в августе 1954 года полковнику американской армии, которого мы будем называть Фрэнком С. Пилгримом.

Полковник Пилгрим, тридцатидевятилетний профессионал, служил в Берлине с окончания Второй мировой войны. И вот пришло время возвратиться в Штаты. Полковнику предоставляли ежегодный отпуск, и он предпочитал проводить его в поездках по европейским странам. Теперь же он навсегда покидал свой пост в Германии, получив приказ по истечении отпуска прибыть в Левенуорт для продолжения службы.

Полковник Пилгрим не удивился, когда, ответив на телефонный звонок, раздавшийся в американской штаб-квартире в Западном Берлине утром 12 августа, он услышал голос Алексея Владимирова, полковника советского гарнизона в Восточном Берлине. Между ними установились вполне дружеские отношения. Часто встречаясь для обсуждения официальных вопросов, связанных с ситуацией на границе между Восточным и Западным Берлином, они начали общаться и во внеслужебное время, иногда вместе обедали в ресторанах то в одной, то в другой части разделенного города.

Звонок утром 12 августа был чисто дружеским.

– Слышал, вы нас покидаете, – сказал Владимиров искренне огорченным тоном. – Это просто ужасно! Мы отлично сработались…

Полковник Пилгрим признался, что сожалеет об окончании своего пребывания в Берлине. Каждый день здесь доставлял ему радость, а сейчас не терпится вернуться и «посмотреть, что стало со Штатами».

Он мимоходом упомянул о возможности служить в Форт-Левенуорте.

– Может быть, пообедаем? – предложил русский полковник. – Хотелось бы повидаться с вами перед отъездом.

Приглашение было принято. Через пять дней, 17 августа, полковник Пилгрим пересек границу русского сектора и встретился с Владимировым неподалеку от Могилы Неизвестного Солдата. Он оставил свой джип на стоянке и вместе с русским офицером сел в советский штабной автомобиль, ожидавший поблизости.

– В ресторан не поедем, – сообщил Владимиров Пилгриму, когда шофер повел машину. – Едем ко мне. Я заказал обед. Напоследок хочется как следует посидеть с другом.

Квартира русского полковника располагалась на первом этаже просторного трехэтажного каменного дома. Дом стоял на тенистой улице приблизительно в десяти минутах езды от границы.

Двери открыл молоденький русский ординарец. Войдя в гостиную, Пилгрим увидел крепко сбитого незнакомца примерно одного с ним роста в темно-синем строгом костюме. Мужчина вскочил с кресла и энергично, но тяжело пошел навстречу вошедшим. Он широко улыбнулся, когда полковник Владимиров представил его как Аркадия Востокова, близкого друга. Он хорошо говорил по-английски, хотя и с заметным русским акцентом.

Ординарец накрыл стол в столовой. В застольной беседе не было ничего особенного – говорили об обстановке в Берлине, о женщинах, о погоде, перескакивали на другие темы. Наконец к Владимирову подошел ординарец и прошептал ему что-то на ухо.

– Не может быть! – удивленно воскликнул полковник. – Нет кофе? – Он вскочил. – Господа, извините, я сбегаю в магазин купить кофе.

Не сказав больше ни слова, он умчался, предоставив Пилгриму и Востокову занимать друг друга разговорами.

Востоков прищурился и спросил Пилгрима:

– Наверное, вы рады вернуться в Соединенные Штаты? И в Нью-Йорке будете?

– Надеюсь, – кивнул Пилгрим, глядя на собеседника с любопытством. – А почему вы об этом спрашиваете?

Востоков улыбался, потягивая из стакана воду. Потом поставил стакан и посмотрел Пилгриму в лицо.

– Хотелось бы там с вами встретиться. Видите ли, у вас есть возможность получить много денег. Есть у меня одна затея… секретная. Уж поверьте, она должна прийтись вам по вкусу. Особых хлопот не предвидится…

Пилгрим слушал, прикинувшись, будто обдумывает намек. Служба в штабном разведывательном отделе не прошла даром: он понял, что имеет дело с советским агентом, который пытается завербовать его. Опыт подсказывал, что не следует отвергать предложения.

– Что вы задумали, господин Востоков? – заинтересованно спросил Пилгрим и подался вперед, демонстрируя неподдельное любопытство.

– Мне нужны учебные пособия, которые выпускает ваша армия, разведывательные учебники, которыми пользуются в Школе Генштаба…

Востоков говорил прямо. Минуту Пилгрим молча улыбался, потом встал и прошелся по комнате, как бы взвешивая столь серьезное предложение. Он пытался изобразить человека, готового на предательство, чтобы собеседник поверил ему.

– Сколько заплатите? – спросил Пилгрим, похлопывая себя по карману.

Русский казался довольным.

– Не беспокойтесь, ваши труды окупятся сполна. Сейчас важно договориться о месте и времени встречи в Нью-Йорке. – Он встал и подошел к стоявшему у окна Пилгриму. – Я постараюсь приехать в Нью-Йорк к 15 октября. Встретимся на северо-восточном углу Мэдисон-авеню и 86-й улицы. Скажем, в четыре часа дня. – Положив руку на плечо Пилгрима, Востоков улыбнулся. – Может быть, сам я прийти не смогу, тогда меня кто-то заменит. Давайте условимся о сигналах. Наденьте штатский костюм, приходите один. Если будет холодно, будьте в куртке или в пальто. Но под ними обязательно должен быть твидовый пиджак. Постойте несколько минут на углу, потом посмотрите на часы. К вам подойдут и спросят: «Мы не встречались в Берлине на Шпехштрассе?» Вы ответите: «Да, я жил в девятнадцатом доме».

Внимательно выслушав указания, Пилгрим спросил, какие учебные материалы он должен достать.

– Любые опубликованные, – серьезно объяснил Востоков. – Мы хорошо вам заплатим, но хотелось бы получить самое лучшее. Нам нужны самые современные материалы…

Пилгрим усмехнулся, стараясь скрыть охватившие его дрожь и волнение. Им овладело желание поскорее вернуться в американскую штаб-квартиру и доложить начальству о советских планах. Он думал, как будет в Нью-Йорке передавать советскому агенту учебники и как тот изумится, когда его окружат и арестуют агенты ФБР.

– Если я или кто-то другой не встретится с вами пятнадцатого или вы сами не сможете прийти на встречу, увидимся в том же месте и в то же время двадцать пятого, – добавил Востоков.

Он назвал Пилгриму еще шесть дат на случай, если какая-либо предыдущая встреча не состоится. Все они приходились на 15-е и 25-е числа следующих месяцев.

– Вам все ясно, полковник? – спросил Востоков.

Пилгрим кивнул, сохраняя непроницаемое выражение лица:

– Абсолютно ясно.

Через минуту оба оглянулись, услышав стук хлопнувшей двери. Вернулся хозяин, полковник Владимиров, с пакетом под мышкой.

– Достал! – триумфально улыбнулся он. – До чего трудно найти хороший кофе! Поэтому я и отправился за ним сам. Авторитет русской армии очень высок в берлинских бакалейных лавках. Вот вам лучший южноамериканский кофе.

Кофе подали в гостиную. Владимиров, Востоков и Пилгрим сидели в мягких креслах, обсуждая положение дел в мире и другие проблемы, ни одна из которых и близко не касалась темы, которую русский штатский изложил американскому военному.

Пришла пора уходить, и Пилгрим с Востоковым обменялись крепкими рукопожатиями.

– Я действительно был очень рад познакомиться с вами, – сказал Пилгрим.