Читаем без скачивания Ночь печали - Фрэнсис Шервуд

— Больше всего меня удивляет то, — сказал Кортес, — что мы пересекли океан, прибыли на неизведанные земли и встретили тут испанца. Вам это не кажется чудесным?

— С другой стороны, — вмешался Куинтаваль, — губернатор Кубы Веласкес сказал, что в наши обязанности входит поиск моряков, потерпевших кораблекрушение.

Кортес смерил Куинтаваля холодным взглядом, но вспомнил, что, к изумлению солдат, они обнаружили собаку, самку мастифа, отставшую от экспедиции на Юкатан год назад. Собака подошла к ним на побережье. Она жила и охотилась как дикий зверь, но не забыла белых людей и свою верность хозяевам. Для Кортеса это стало свидетельством того, что огромный мир, который, по словам астрономов-богохульников, не являлся центром Божьего мироздания, на самом деле все же был центром, знакомым, нечуждым местом. Ему нравились такие свидетельства, и потому он не нуждался в предсказаниях Ботелло, чтобы понимать их. По сравнению с этим часы казались просто игрушками. А вот подобные совпадения он считал настоящим чудом. Бог покровительствовал их завоеванию. Той ночью они устроили роскошный праздник на борту «Санта-Марии» в честь первой победы над индейцами, спасения Агильяра, прекрасной апрельской погоды, а еще того, что они заполучили двадцать женщин и новую собаку. Ботелло играл на гитаре — инструменте, завезенном в Испанию маврами, а Альварадо подыгрывал ему на флейте. Все танцевали под мелодии песен «Сеньорита Бонита», «Когда-нибудь я женюсь на тебе — Algún día yo me casaré contigo» и «Целуй меня еще, уродливая шлюха — Bésame otra vez, tú puta horrible». Более того, Кортес пригласил Агильяра в свою каюту. Войдя в эту святая святых, преисполненный благодарности Агильяр попытался отвесить рыцарский поклон, встав на одно колено и подметая пол шляпой. «Какой же он угловатый, — подумал Кортес, — и тощий, словно тростинка. Этот человек неуклюж и бесполезен, солдат из него не выйдет».

— Итак, друг мой, присядьте. Давайте познакомимся поближе.

Агильяр уселся на высокий стул, которым пользовался Ботелло, исполняя обязанности парикмахера. Кортес же опустился в дантовское кресло с изогнутыми ножками и подлокотниками, сделанными из темного африканского красного дерева, сиденьем и спинкой из лучшей бычьей кожи. Агильяр, в испанском дублете, накидке, чулках не по размеру, обвисших штанах и большом бархатном берете с вислым пером, имел жалкий вид. Он не смотрел Кортесу в глаза, отводя взгляд. «Может быть, Агильяр — индейский шпион?» — подумал Кортес.

— Я жил с майя, а не с ацтеками, команданте. Майя занимают земли Юкатана и часть южных территорий, ацтеки же контролируют центральные равнины и горы на севере и юге.

— Называйте меня Кортесом, дон Агильяр, как и все мои солдаты. Я один из вас.

— Видимо, вы скромный человек, команданте, то есть Кортес.

— Слуга Божий.

Кортес заметил, что Агильяр уже давно не говорил на испанском. Он странно, как-то неестественно строил предложения.

Агильяр подумал о том, что Кортес, несмотря на невысокий рост, очень представительный мужчина. Широкие плечи, низкие надбровные дуги, густые брови, узко посаженные темные глаза, длинный прямой нос, нависавший над ртом, прямые темные волосы, подстриженные как у пажа, подбородок, скрытый под ухоженной бородой. Он вел себя как крайне рассудительный человек, но голос выдавал его властолюбие. Губы у него были маленькими, почти женскими, влажными и красными, а вот сам голос оказался глубоким и звучным, каждое слово было насыщено эмоциями, и слова эти опутывали вас своими чарами. Агильяр видел, что этот человек способен убедить кого угодно в чем угодно: что у Папы Римского были жены, что король сошел с ума, что сам рай полон мошенников. Кроме того, Кортес смотрел в глаза собеседнику до тех пор, пока тот не отводил взгляда. Будучи рабом, Агильяр предпочитал оставаться незаметным и настолько привык к этому, что сейчас чувствовал себя неуютно от внезапного внимания команданте, хотя оно ему и льстило.

— Я говорю на чонталь-майя, а не на языке науатль.

— Хотите бренди, сеньор Агильяр? Aqua vitae?

— Нет, благодарю вас. Мне нужно вновь привыкнуть к морским путешествиям.

«Ну вот, теперь я обидел своего спасителя, — испугался Агильяр. — Я забыл, как следует вести себя испанцу».

Кортес опустил ладони на колени и наклонился вперед, пытаясь понять, умеет ли Агильяр управляться с мечом и ездить на лошади. Он хотел подробно расспросить нового знакомого. Может быть, он слишком долго пробыл с индейцами? А может быть, этот мешок с костями все же помнил баллады, стихи, легенды о приключениях Эль Сида, великого испанского героя?

— Расскажите мне обо всем, что вы знаете, друг мой. Начните с императора.

— Моктецума — император народа мешика. Он из класса священства и хорошо образован, воин, безжалостный правитель, настроение его переменчиво, а нрав непредсказуем. Поэт, музыкант, ни перед чем не остановится, принес в жертву тысячи людей, военный стратег…

— Такое ощущение, что вы хорошо его знаете и восхищаетесь им, Агильяр.

— Я восхищаюсь Богом, сеньор капитан-генерал.

— Верно. — Кортес встал. — Народ любит императора?

— У него абсолютная власть, но мешика воевали с другими народами и многими городами. Они собирают налоги и дань, так что Моктецуму ненавидят те, кого он завоевал. Майя тоже ненавидят его, так как империя ацтеков затмевает их империю. Жители империи — все они темнокожие индейцы — не считают себя единым народом. Некоторые племена, к примеру народ Тласкалы, города, находящегося в двух днях езды от столицы, презирают Моктецуму, потому что он запретил им пользоваться хлопком, солью, драгоценностями…

— Столицы? Продолжай.

— Столицы, где правит Моктецума. Теночтитлан — красивейший город в мире. Он расположен на высоком плоскогорье, на острове в центре озера, и прекрасно укреплен.

— Там есть подъемные мосты?

— Да, три с разных сторон. Они ведут в город и надежно охраняются.

— Вода в этом озере пресная?

— Соленая. Вода поступает в акведук из источника на холме, который называется Чапультепек, Холм Кузнечиков.

Капитанская каюта находилась рядом с кормушкой для лошадей, свиней и кур. Тут стояла ужасная вонь, но Кортес ее, казалось, не замечал. Агильяр подумал, что и сами испанцы были нечистоплотными; он подозревал, что потерявшаяся собака пришла на побережье к испанцам, ориентируясь лишь на этот запах.

— Теночтитлан, столица мешика и ацтеков, напоминает древнюю Спарту, команданте.

— Вы бывали в Теночтитлане? — улыбнулся Кортес.

— Я лишь слышал о нем, но слава и завистливые речи ширятся повсюду. Народ мешика — каменотесы, ремесленники, торговцы, но в первую очередь — воины. Война — это их религия, а их главный бог — бог солнца Уицилопочтли, бог войны.

— Так значит, они поклоняются дьяволу?

— Они ничего не знают о христианском боге.

— Вы хотели сказать — «Боге». Бог есть Бог.

— Ну, конечно же, я имел в виду Бога.

— Могу я довериться вам, сеньор Агильяр? — Кортес пододвинулся поближе, и Агильяр почувствовал его зловонное дыхание, увидел потемневшие неровные зубы и язык, покрытый белым налетом.

— Конечно же, вы можете довериться мне, команданте, то есть Кортес. Вы спасли мне жизнь.

— Каким было ваше положение в обществе до того, как майя взяли вас в плен, Агильяр?

— Я был священником, команданте Кортес.

— Вы не похожи на священника и не говорите как падре.

Агильяр пожал плечами.

— Однажды став священником, останетесь им навсегда. Это как с еврейством, Агильяр.

— Вот как? Я не считаю себя достойным.

— Неужели? Что же вы сделали?

— Я возлег с женщиной, команданте Кортес.

— А кто этого не делает?

— Она не была крещена.

— Вот оно что… Почему же вы сначала не окрестили ее? У вас была власть.

— Я торопился.

— Почему?

— За это они пощадили меня. Я стал рабом касика. Если вы не возражаете, я предпочел бы, чтобы вы и все ваши соратники считали меня обычным человеком. Я даже нечто меньшее, чем человек. Я ваш покорный слуга.

— Слуги тоже люди, и мои слуги верны мне, но я понял вас, Агильяр. Итак, могу ли я сказать вам кое-что?

Агильяр не знал, собирается ли Кортес исповедоваться, и хотел предупредить его, что уже не чувствует себя способным отпускать грехи и не желает слышать о бедах и прегрешениях других. Он никому не может отпустить грехи, в первую очередь самому себе.

— Губернатор Кубы Веласкес отправил нас в разведывательную экспедицию. Если уж на то пошло, мы можем заняться торговлей и заработать немного золота, без особых амбиций.

— У вас одиннадцать кораблей.

— Да, часть из них я финансировал лично.

— У вас много оружия.

— Вы весьма наблюдательны, сеньор. Что я собираюсь сделать — и мои солдаты должны смириться с этим, те из них, кто еще не смирился, — так это построить поселение, основать город во имя императора Карла Пятого, а затем от имени императора заявить о своем праве на эти земли и завоевать эту страну.