Читаем без скачивания Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 2 - Саша Токсик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Блин, у меня даже бумажника нормального нет. Так и таскаю в кармане. Достаю оттуда купюры, сложенные в "котлетку" и перехваченные резиночкой. Она худенькая, триста с небольшим рублей. Но для советского времени деньги очень солидные. Как минимум пара месячных средних зарплат. Вытаскиваю полтинник и отдаю Мишане.
— Тогда давай две! — говорю, — на вторую "Роллингов" запишешь. С тебя червонец!
— Вот ты жучара! — хохочет Кэт.
— Если халява прёт, зачем отказываться? — подмигиваю ей, — тем более по закупочной цене. А из фотооборудования через вас можно что-то импортное найти.
— Попробовать можно, — морщит лобик Кэт, — но это дело небыстрое. Лучше джинсы возьми, а то ходишь как обсос.
Она вскакивает с софы и крутится передо мной, покачивая худой аккуратной попой.
— Нравится? — говорит.
Джон злится. Между этими двоими присутствует какой-то магнетизм, причём трясёт в результате одного парня. Длинный одобрительно смеётся. Мишане пофиг, он копается в стойке с коробками. Подбирает исходники для сборника.
— Нравится, — отвечаю. — Но не джинсы.
Она разворачивается и ерошит рукой мне волосы. Джон психанув, выходит.
— А ты правда фотограф? — спрашивает Кэт.
Вытаскиваю из кармана серую картонную книжечку. Это не удостоверение даже — пропуск в редакцию. Совершенно ненужный, поскольку никакого вахтера в газете нет, но безотказно действующий в стране, где "без бумажки ты букашка…".
"… фотокорреспондент… газета "Вперёд"… " — читает девушка.
Надпись "стажер" я старательно заляпал чернилами, как будто печать расплылась. Подосинкина ругалась, конечно. Но "корочку" менять не стала, они подотчётные.
— Ты Димку Плотвичкина знаешь? — поворачивается к нам Мишаня.
— А кто это?
— Фотограф у вас в газете, — удивляется Мишаня.
— Димана, что ли?! — делаю большие глаза, — конечно знаю, только фамилию его забыл. Меня на его место взяли.
Естественно, никого я не знаю. Но получить информацию о своем бывшем коллеге очень любопытно.
— Куда он? — интересуется бородатый.
— Не знаю… пропал с радаров, — говорю, — у тебя хотел спросить.
— Так я его два года назад и видел, — объясняет бывший клубный работник, — наши к вам с концертом приезжали. Мы тогда с Димкой и с главным вашим душевно посидели, так что я на следующее утро уехать не смог. Укачивало в автобусе, — он с улыбкой качает головой своим воспоминаниям. — Мордатый такой…
— Ивахнюк, — подсказываю.
— Точно… "хнюк"…помню, а что за дерево перед этим — нет.
— Мальчики, я вам не мешаю?! — влезает Кэт.
Мишаня тут же утыкается носом в записи. Девушка притаскивает стопку журналов. Бесплатная хрень из тех, что валяются на столах в отелях или на стойках у кассы супермаркетов. Внутри сплошные рекламные постеры с редким вкраплением заказных статей.
— Дорогие? — интересуюсь.
— Сто рублей!
Мечты о красивой жизни стоят дорого.
Кока-кола, тачки, девушки, ковбои, сигареты, девушки, клёши, диско и снова девушки.
В джинсах, в юбках, в купальниках, в форме стюардесс, на роликах, и даже в скафандре астронавта.
— Вот так сможешь? — спрашивает Кэт? — а вот так? — она листает страницы, — и вот так?
— А у тебя яхта есть?
На фото две упитанных американки в купальниках в белый горох болтают ножками на корме океанской яхты.
— У знакомого есть, — кивает, — только поменьше, конечно.
На водохранилище в яхтклубе.
Запись сборников оказывается долгой. Я и забыл, что всё действие происходит не просто в реальном времени. На запись часового сборника с учётом поиска композиций уходит почти полтора часа.
От нечего делать я складываю пальцы в "магический квадрат". Как говорится "вы вошли в кадр, и я увидел: передо мной звезда". Кэт тут же начинает позировать. Кажется, это у девушек в крови, как у котят гоняться за бантиком.
Встаю, с трудом помещаясь среди коробок. Королева подпольной звукозаписи вальяжно раскидывается на софе, сгоняя остальных. Дурачимся. Я подаю команды: поправить волосы или приподнять руку.
Джон притаскивает из гостиной Агдам и стаканы. Я отказываюсь. Не хватало напиваться в чужой хате и в мутной компании.
— Спортсмен? — пытается подначивать Джон.
— Забыл, что ли? — показываю ему кулак.
Кэт хохочет и неожиданно тоже отказывается от алкоголя. Зато коренастый пьёт за троих. Прикончив бутылку на пару с долговязым, который так и не представился, Джон уходит в коридор. Слышно, как он сначала бубнит, потом ругается, а потом снова бубнит с кем-то по телефону.
— Ты выставляешься? — спрашивает Кэт.
Сперва не понимаю, о чём идёт речь.
— Где?
— В стекляшке.
"Стекляшка" — это областной выставочный зал. Одноэтажное здание со сплошными панорамными окнами. Раньше там выставляли местных художников, потом торговали бижутерией и, наконец, открыли на грант очередной бесполезный музей "не-пойми-чего". Сейчас это здание переживает молодость и, видать, популярно.
— А разве фотографов выставляют? — спрашиваю.
— Конечно, — удивляется девушка, — только конкурс большой… людей знать надо.
Могла бы и не объяснять. Людей везде надо знать. Каким бы талантливым ты не был, без связей останешься со своим талантом в родном Мухосранске. Ну, или в Берёзове.
— Выставляешься? —догадываюсь я.
— Если пройду, — сжимает кулачки Кэт.
— Пройдёшь, — с пьяной вальяжностью заявляет Джон, — с твоим то… ааай!.. да чего я сказал-то?!
Хрясь! Острый кулачок бьёт его по плечу. Конечно, обидно, когда считают, что тебя везде кто-то двигает. Может, оно так и есть. Но зачем девушку расстраивать?
— Мне бежать надо! — подскакиваю, глядя на время, — у меня электричка скоро…
—"… опять от меня сбежала… последняя э-лек-тричкааа…" — напевает долговязый.
— Давай, ты "Роллингов" в следующий раз заберёшь? — предлагает Кэт.
Она берёт с ящика полтинник и протягивает мне. Лезу в карман за сдачей.
— Перестань, — говорит, — ты нас выручил тогда. Если б их нашли, меня бы "свинтили".
А "винтиться" ей совсем не с руки. Не знаю, кто у Кэт родственники, но они явно не простые люди.
— Спасибо, — отвечаю.
Я не дурак от денег отказываться.
— Лучше шмотки себе купи, — Кэт словно стыдно, что она дала слабину, — ходишь, как пенс.
— Как кто?
— Как пенсионер, дярёвня, — она снова ерошит мне лоб.
На этом романтическом моменте мы прощаемся. Джон неожиданно подрывается вместе со мной. Войдя в лифт, я уже сжимаю
