Читаем без скачивания Пусть будет гроза - Мари Шартр

И тут же рванул куда-то со скоростью пушечного ядра. Это было совершенно неожиданно, но я все-таки попытался за ним угнаться. Мысль остаться одному на скамейке в парке мне совсем разонравилась. Нелепо было бы сидеть и упрямо таращиться на этих чокнутых крякающих уток. Я старался двигаться подостойнее, ну, насколько это было возможно с одной висящей ногой. Приходилось почти бежать, а нога тащилась за мной, как недоразвитый ребенок, который висит на мне и вдобавок играет в лошадки.

Я сильно отставал, поэтому Ратсо задержался на перекрестке, чтобы меня подождать, и громко прокомментировал:

– Да уж, к паралимпийским играм ты пока не готов!

– Ха-ха, как смешно! Я, между прочим, классно играл в баскет… Ну, раньше, – признался я.

– Такой дрищ, как ты? И на какой же ты был позиции?

– Нападающий. Нет, честное слово, у меня здорово получалось. Я вообще спорт любил.

– В баскетболе индейцы самые сильные. Мы – настоящие звери, и вам до нас как до неба. Многие индейцы, которые учатся в университете, становятся чемпионами, – говорил он, а у самого футболка задралась выше пупка.

– Да, я знаю. Но в университет еще поступить надо! – заметил я.

– Это правда, – вздохнул Ратсо. – И потом, кому нужен в команде толстяк вроде меня? – спросил он, закидывая за плечо мой рюкзак.

Он уже и без того волок кучу мешков, а теперь как перышко подхватил мой. Я ему позавидовал. Я бы тоже хотел быть похож на гору, неприступную, огромную и величественную. Но это был не мой случай.

– Ладно, к черту всё, шевели ногами, Сломанный Стебель! – скомандовал он. – Если увидишь урну, скажи. Окей, чувак?

– Эм-м… Хорошо, но зачем? – озадаченно спросил я.

– Мне нужно для коллекции. Подожди-ка, сейчас покажу. Каждый раз что-нибудь попадается. Люди вообще ничего не сортируют. Особенно вот эти, – сказал он, засовывая руку в урну рядом с пивным баром «Последний шанс».

Я ломал голову над тем, что же он оттуда достанет. Тухлый сэндвич, старую жвачку? Нет, ничего подобного. Из урны явились на свет стеклянные бутылки – из-под алкоголя – и отправились к тем, что уже лежали в пакетах.

– Ни для какой это не для коллекции, не пудри мне мозги, – усмехнулся я. – Ты просто деньгами хочешь разжиться…

– Нет, Сломанный Стебель. Это эфемерная коллекция. Настоящие коллекционеры – это люди вроде твоего призрачного дружка, того, с карточками. Зачем ты вообще с ним тусишь?

– А с тобой я зачем тусуюсь? – задал я встречный вопрос, как будто не понимал, о чем он.

Мне совсем не хотелось признаваться в том, что у меня нет друзей моего возраста.

– Так почему ты с ним?

– Слушай, отстань, – ответил я. – Наверное, я с ним потому же, почему и с тобой.

И тут же постарался сменить тему, чтобы не объясняться.

– И что, иногда ты их сам опустошаешь?

– В смысле? – нахмурился Ратсо.

– Ну, время от времени сам выпиваешь то, что в бутылке? Для коллекции?

– Ты придурок или как? Чего ты уперся в этот алкоголь! Нарочно хочешь меня разозлить? Ты достал! Как тогда, с докладом. Это же надо наплести столько тупого бреда!

Он распалялся прямо на глазах. Я даже голову втянул в плечи. В городе понемногу зажигались огни, вспыхивали красные и голубые неоновые лампы. Но были тут и магазины с усталыми вывесками и опущенными металлическими шторами. Все это напоминало пейзаж конца времен – особенно то место, где мы сейчас шли, улица Гранд-Кроссинг с широкими пустынными тротуарами и бесконечным бульваром.

– Я к этой дряни вообще не прикасаюсь, – кричал он. – Никогда!

– Да ладно, это ж не преступление! – попытался я защититься. – Дай вообще, кстати, тебе лет-то сколько? По-моему, ты старше меня.

– Восемнадцать, – рявкнул он. – Но я правда к ней не прикасаюсь.

– Да я же не про наркотики, успокойся.

– У меня свои причины не пить, – объяснил он. – А насчет успокоиться – попробуй успокойся, когда рядом ты! Какой ахинеи про индейские резервации наплел… Это же надо было такое придумать!

– Я ничего не придумывал, просто скопировал статью из интернета.

– Нашел откуда копировать! Да в этих твоих интернетах еще и не такое напишут!

Нет, Ратсо явно был из другого мира. Мне стало ужасно смешно, когда он сказал «в этих твоих интернетах» – как будто вообще не знал, что это такое.

– Ив каком же месте моего доклада ты услышал ахинею? – спросил я.

– Да ведь ты практически ни слова не сказал про бедность. Ну ведь это же бред – рассказывать о всяких там казино, а про это даже не заикнуться. Серьезно! Я просто в шоке от такого.

– Да что ты-то об этом знаешь? – защищался я. – Ну да, ты индеец, но ведь ты живешь в Мобридже. Насколько мне известно, здесь-то не резервация…

– Раньше жил! – воскликнул Ратсо.

– В какой? – спросил я, вытаращив глаза от удивления.

– В Пайн-Ридже, – ответил Ратсо.

– Ничего себе! – воскликнул я.

– Ага. Ничего себе. Ну так что? Ты хоть немного представляешь себе, что там творится?

Мне стало стыдно, потому что хотелось поддержать беседу со знанием дела, но в действительности я, конечно, понятия не имел о том, о чем прочитал целый доклад. Нак и все ученики, я проходил в школе историю, но не запоминал и четверти того, что нам рассказывали. Педагоги с их нравоучительным тоном нас не слишком-то вдохновляют. С интересом их слушают только «светлые головы». Для меня последний год вообще прошел впустую – ни знаний не получил, ни сосредотачиваться не научился. В одно ухо влетало, из другого вылетало, да еще эта дурацкая нога вела себя как огромный рот, полный зубов, которые заглатывают и пожирают все, все буквально.

– Не очень. – Я не знал, что еще сказать.

И все-таки попытался добавить еще пару слов:

– Там у вас, наверное, жестко.

Я старался напустить на себя небрежный вид, но на самом деле был жутко смущен, наверняка было очень заметно, что я понятия не имею, о чем он говорит. Но признаться пришлось.

– Честно говоря, я совсем ничего про это не знаю. Извини, Ратсо. Дело не в том, что мне неинтересно, тем более что это ведь совсем недалеко от нас, – продолжал я, пытаясь как-то загладить вину, – но вот…

– Ты не один такой, – перебил он меня. – Я уехал оттуда полтора года назад. Точнее, меня перевезли.

– Что значит – перевезли?

– Меня переселили, потому что… потому что дальше мне нельзя было там оставаться. Я довольно-таки исключительный случай, обычно нас оставляют там, в нашем собственном дерьме. Я толком и не