Читаем без скачивания Поезд по имени Жизнь - Раиса Ивановна Куликова

Даня взял дневники и поставил простым карандашом две малю-ю-сенькие, худюсенькие пятёрочки.

Когда урок закончился, все встали перед иконой и прочитали «Верую», а после молилась мама:

– Отец наш небесный! – начала она. – Славим Тебя! Мы рады, что в любое время можем обратиться к Тебе в молитве и Ты слышишь нас и отвечаешь. Спасибо Тебе за Твою любовь и милость. А особенно за нашего учителя, Даниила Михайловича. Пусть он живёт под зонтиком Твоей благодати и служит Тебе.

– Пусть ведёт Божьи уроки с нами, – проговорил папа и добавил: – Всю жизнь.

– Во имя Отца, Сына и Духа Святого! – это сказали папа и мама вместе. – Аминь.

– Аминь! – повторил Даня, а потом успокоил учеников: – Да не переживайте, ладно уж, буду я вашим учителем по Богу.

И тогда папа подхватил сына на руки, и Даня, как самолёт, полетел по комнате: у-у-у-у-х! А когда мальчик вернулся из полёта, мама протянула ему огромный мандарин! Тогда Даня взял дневники своих учеников и поставил им красным карандашом ещё по пятёрке, но уже по большой и о-о-чень жирной, потому что он очень любил мандарины.

Некарусельный день

Даня с мамой гуляли в парке. До чего же скучно и пасмурно было сегодня. На каруселях – ни души.

– Некарусельный день. Народу нет, – пожаловался Даня.

– Как это нет? А ты присмотрись внимательней! – посоветовала мама.

Она сняла свою цветную кофточку и положила её на пустое сиденье карусели:

– Это – Кофтулькина. Познакомься, сынок!

– Здрасьте! – И мальчик долго тряс Кофтулькину за рукав. Потом и он снял свой шерстяной свитер и усадил его на сиденье. – И ты познакомься, мама. Это Стас Шерстянкин! Хороший мальчик. Любит рисовать бабочек. И меня один раз очень похоже нарисовал пальцем на стекле. А главное, он не жадина!

– Очень приятно, Шерстянкин-Нежадинов! – засмеялась мама, похлопав свитер по плечу и продолжила: – А эти ребята, – она положила на сиденья кошелёк, сумку и свою косынку, – тоже хотят кататься!

– Кошельков! Сумкин! Дыркин! – закричал Даня. – Привет!

– Ладно-ладно, зашью дырочку в косынке, мой всё замечательный сын, – хмыкнула мама.

– А на оставшиеся места, – мальчик хотел снять ботинки, – мы посадим братьев Ботинкиных. Они ну очень любят покаруселиться.

– Нет-нет! – возразила мама. – Ни в коем случае! Они недавно болели. И ещё кашляют.

– Ладно, – согласился Даня и чихнул. – И так народу много. Вперёд!

– Поехали! – закричала радостно мама.

Они так сильно раскрутили карусель, что худюсенький Дыркин перепрыгнул к маме на колени. Толстяк Сумкин зацепился за крюк и летел за каруселью, как самолёт на поводке. А хохотун Кошельков… Хохотун Кошельков сразу упал на землю и звонко, как пересыпающиеся медяки, рассмеялся.

– До чего же весело, когда народу много! – пропел Даня. – Правда, мам?

– Правда, – согласилась та. – Умный человек всегда найдёт, чему порадоваться.

И они закружились всё быстрее и быстрее! Здо-ро-во!!!

Старый учитель

На праздники Даня с родителями приехал на дачу. Он изо всех сил старался помочь родителям, потому что работы было много. Мама сажала морковку, папа – лук, а Даня подметал дорожки. Он приводил в порядок, как он выражался, пространство.

На улице было солнечно. Небо в берёзах такое голубое! Когда Даня смотрел на него, ему казалось, что он сам становится этим самым далёким небом, и от этого превращения захватывало дух, становилось радостно на душе. А как можно не радоваться, когда весной всё вокруг оживает. На ветках деревьев появляются маленькие узенькие блестящие листочки. Даня осторожно трогал их пальцем и втягивал ноздрями их весеннюю свежесть. Словом, в природе и в душе у мальчика была Божья благодать. Никак по-другому Даня и не называл это чудесное состояние души.

Вдруг Данин нос почувствовал запах дыма. Нос повернул его в сторону дома дедушки Володи, живущего за дорогой, из трубы которого и шёл дым. Даня увидел, как старик сажает картошку и как ему трудно. Мальчику даже показалось, что он слышит, как дедушка, наклоняясь и кидая в землю очередную картофелину, кряхтит. Даня подбежал к забору.

– Дедушка! – закричал он громко. – Дедушка Володя!

– Ну что… что ты кричишь, голубчик? Я ещё не глухой до конца, – засмеялся старик, отрываясь от работы. – Чем порадуешь? Что скажешь хорошего?

– Скажу! А можно я вам помогу? – спросил Даня.

– Кто же от помощи такого богатыря откажется? Буду очень рад! Заходи, помощник. Моя калитка всегда открыта. – И дедушка, присев на лавку, вытер пот со лба.

И вот они уже вместе сажают картошку. Работа идёт быстро.

– Ух ты! Прямо и не ожидал от себя такой прыти, – радостно покачал головой дедушка Володя. – Вот что значит настоящий помощник рядом! Даже спина перестала болеть. Чудеса да и только!

– Психо… психический фактор, – с трудом выговорил Даня где-то услышанные умные слова.

– Психологический фактор, – поправил его со смехом дедушка Володя.

Когда работа была закончена, довольный старик пригласил помощника в дом. Мальчик долго вытирал ноги у порога. В красном углу большой, аккуратно убранной комнаты теплилась лампадка.

– Как у вас хорошо! – оглядевшись вокруг, тихо произнёс Даня.

– Есть помощницы. Господь посылает. Мои-то все уже там. – И дедушка указал пальцем на потолок. – Я один на свете кукую. Значит, для чего-то я ещё нужен Господу, раз не забирает меня отсюда на небеса. Да ты не стесняйся. Проходи! Сейчас чаёвничать будем. Работников всегда потчуют.

Дедушка Володя ловко поставил чайник на плиту, а сам устроился в большом кожаном кресле у окна.

– Дедушка, а вы были на войне? – спросил Даня, увидев на стене фотографии людей в военной форме.

– Да, было такое почётное дело в моей жизни.

– А сколько вам было тогда?

– Да как тебе, лет десять.

– А разве бывают такие маленькие солдаты? – удивился мальчик.

– Солдаты бывают разные, – вздохнул старик. – Из ружья я, конечно, не стрелял. Но война обожгла и моё детское сердечко.

– А расскажите! Пожалуйста! – Даня удобно уселся на мягкий диван. – Только всё-всё. С самого начала.

– Всё-всё, милый, не получится: Новый год наступит, если всё-всё. Можно кое-что, пока чай-чаёк-чаище не закипел.

И, немного помолчав, дедушка начал рассказ:

– Мне было шесть лет, когда моих родителей-учителей объявили врагами народа и посадили в тюрьму.

– Ой! – даже подпрыгнул на диване Даня. – Что же они такого вражеского сделали?

– А ничего! Просто тогда, в тридцать седьмом году, была такая жестокая жизнь. Честного человека могли объявить врагом народа и отправить в заключение. А там он становился бесплатным работником на стройках нашей Родины. Сколько же народа полегло там! Не сосчитать. Горя людского не выплакать, не забыть. И ты помни об этом, внучек, ведь не просто так я тебе это говорю. Уважай старых, уважай старость. И наш Господь этому учит.

– Да я всегда… – заверил Даня, а потом спросил: – А вас, маленького, тогда куда дели, дедушка Володя?

– А меня, – продолжил старик глухо, – шестилетнего малыша, под конвоем отправили в Пермь, в специальный детский дом. Помню, как нас, детей врагов народа, погрузили в эшелон и повезли. Холодно, голодно. Но все почему-то молчали. Не плакали.