Читаем без скачивания Элингтонское наследство - Патриция Вентворт

— У моей тети талант! К чему ни притронется — все цветет и благоухает, — сказал Ричард.

Он обошел машину и открыл дверцу со стороны Дженни.

— Скорее выходите и сразу к дому, чтобы миссис Мерридью вас не увидела.

Выходя из машины Дженни спросила:

— А почему она не должна меня видеть?

— Потому, что она обожает делать из мухи слона, — усмехнулся Ричард.

Он взял Дженни за руку, и они побежали к маленькому крылечку, сплошь увитому пурпурными цветами клематиса.

Ричард наклонился, чтобы вставить ключ, и у него возникло ощущение, будто он привез Дженни домой, а не в гости.

Дженни же испытывала совсем иные ощущения. Несмотря на эти манящие, притягивающие взгляд веселые цветы, она была напугана. А вдруг она не понравится тете Ричарда? «О, так не должно быть!» — сказал внутренний голос. Но почему, собственно говоря, не должно? У Дженни вдруг защемило сердце. Как будет ужасно, если тетя Ричарда ее не примет! При всей своей юной неискушенности Дженни прекрасно понимала, что появление ни свет ни заря племянника, которого тетя очень любит, вместе с девушкой, которую она совсем не любит, ибо ни разу в глаза не видела, вряд ли ее обрадует. Глупо рассчитывать на то, что она будет этим довольна.

Дверь открылась, и они очутились в темном коридоре.

Ричард шел впереди, уверенно, как будто это был его дом.

Дженни подумала, что, в сущности, это и был его дом.

В конце коридора поднималась вверх лестница. Ричард открыл дверь в какую-то комнату, где тоже было темно, так как задернутые занавески не пропускали яркого солнечного света.

— Вам что-нибудь видно? — спросил Ричард и взял ее за руку.

Дженни крепко ухватилась за его ладонь. Ей было страшно. Очень страшно. Почувствовав, как дрожат пальцы Дженни, Ричард и сам разволновался.

— Здесь вам нечего бояться, дорогая, — неожиданно для себя произнес он.

Дженни держала его руку так крепко, как будто боялась выпустить.

— Дженни!.. — ласково сказал Ричард. Она взглянула на него, и он увидал, что глаза ее полны слез.

— Я… я ей понравлюсь? — шепотом спросила она.

Ричарду захотелось крепко-крепко ее обнять, чтобы она наконец перестала дрожать. Конечно это было бы форменным безумием, ведь они знакомы всего несколько часов…

— Дженни, — сказал он, — успокойтесь, вам нечего бояться. Кэролайн — сама доброта! Я не преувеличиваю.

Сейчас я пойду расскажу ей о вас. Вы пока посидите тут.

Вот очень удобное кресло.

Ужасно, что придется ждать! Дженни выпустила его руку и села. Она слышала, как Ричард поднялся вверх по лестнице, а потом послышались два голоса. Какое это мучение — сидеть в темной комнате и ждать. Нет ничего труднее…

Наконец послышались шаги, а вслед за ними другие, не такие быстрые и легкие. Дженни встала с кресла. Сердце билось так сильно, что стало трудно дышать. Вошла высокая женщина.

— Дорогое дитя!.. — быстро заговорила она. — О господи! Какая здесь темень! Погодите минутку, сейчас станет светло. Ричард просто не сообразил! Ай-ай-ай, оставил вас в такой темноте одну! Минутку… — Она прошла в дальний конец комнаты и раздвинула занавески. На свету стало видно, что они из яркого, веселого ситца и на светло-зеленой подкладке. Окно выходило в сад. Вид сада успокаивал. Яблони все еще были усыпаны плодами; радовал глаз широкий бордюр из разных цветов, небо было ярко-голубым, и сияло солнце.

Быстро повернувшись, женщина подошла к Дженни.

Она была на полголовы выше, чем Дженни, седые волосы вились благородными волнами, и эти волны сейчас распадались привольными прядками. Дженни сразу обратила на это внимание и почти успокоилась. Она вспомнила, что даже в половине седьмого утра никто никогда не видел миссис Форбс непричесанной. Совершенно очевидно, что Кэролайн Дэйнсворт сразу вскочила с постели и задержалась только для того, чтобы набросить халат, светло-голубой, как и ее глаза.

— Дженни, — произнес Ричард с гордостью. — Это Кэролайн!

— Конечно Кэролайн! А кто же еще? Ричард, если хочешь чем-то помочь, поставь, пожалуйста, чайник. И еще есть печенье — синяя жестяная банка на полке. А теперь — кыш! Ты нам пока здесь не нужен.

Когда он вышел, Кэролайн закрыла дверь и вернулась к Дженни, которая продолжала выжидающе стоять. Она чувствовала себя такой одинокой и никому здесь не нужной… Но это чувство мгновенно исчезло: глаза Кэролайн улыбались, и она ласково сжала обе ладони Дженни, холодные как лед.

— Дитя мое, что с вами? — спросила она, и Дженни заплакала. Но тут же почувствовала, как ее обняли ласковые руки.

— Милая моя девочка! Не надо сдерживаться. Лучше все выплакать! Вам здесь нечего бояться. Я позабочусь о вас. И Ричард тоже. Плакать, право, не о чем. Совсем не о чем! Но вы поплачьте, если хочется, вам сразу станет .легче.

Когда вас призывают плакать, плакать уже совсем не хочется. Коротко всхлипнув, Дженни остановилась.

— Со мной уже все в порядке, — дрожащим голосом сказала она.

— Очень хорошо! Идите сюда и садитесь. Я думаю, вы проголодались. Мы попьем чаю, и тогда вы сразу взбодритесь. Ричард довольно сносно справляется с приготовлением чая.

Они сели на зеленый диван, и Дженни снова посмотрела на сад. Он казался таким счастливым, таким безмятежным…

— Вы очень добры ко мне. Я не знаю, что вам рассказал Ричард.

Кэролайн слегка задумалась. Голубые глаза смотрели очень ласково, в углах губ затаилась улыбка.

— Он сказал, что так и не попал в Элингтон-хаус. Ричард давно мечтал там побывать, посмотреть на портреты и на прочие раритеты. Но, конечно, он не стал бы рваться туда среди ночи. Впрочем, кто его знает, причуды мужчин довольно непредсказуемы. Как бы там ни было, он сказал, что хотел подъехать поближе и поспать в машине, а когда откроется гостиничное кафе, там позавтракать. А после, видимо, рассчитывал на сердечную встречу в родовом поместье Элингтонов. И это в воскресенье утром!

Воскресенье… Дженни казалось, что вчерашний вечер был очень давно, и с тех пор прошло невероятно много времени.

— Ричард сказал, — продолжала Кэролайн, — что, как только он все решил, посреди дороги возникли вы, с поднятыми руками, чтобы остановить машину.

Дженни почувствовала, что она должна все объяснить.

— Я была в отчаянии. Вначале чемодан не казался таким тяжелым, но с каждым шагом становился все тяжелее и тяжелее. Я поняла, что, если меня кто-нибудь не подвезет, я не смогу далеко уйти, и меня точно поймают. Я знала, что они обязательно кинутся на поиски.

Ричард вам сказал, кто я?

— Он назвал ваше имя… Сказал, что вы Дженни Форбс.

— Да, я Дженни Форбс, но до вчерашнего вечера я об этом не знала. Мне было известно, что мой отец — Ричард Форбс, а мать — Дженнифер Хилл, но я не знала, что они были официально женаты. Они держали это в секрете. Вы ведь знаете, была война. Мой отец погиб, а моя мать была сильно контужена во время бомбежки. Она не могла разговаривать. Ее отослали к Гарсти.

— Кто такая Гарсти?

— Она была гувернанткой моей матери. Домик Гарсти находится как раз напротив Элингтон-хауса. Когда приехали Форбсы — полковник Форбс унаследовал Элингтон-хаус, — миссис Форбс пришла поговорить с Гарсти. Потребовала, чтобы Гарсти немедленно уехала и забрала меня с собой. Но Гарсти не захотела.

Слова полились сами собой, и Дженни рассказала все.

О несчастном случае с Гарсти, о письме, которое написал отец ее матери, и о том, что письмо хранилось в шкатулке и что она искала письмо после смерти Гарсти, но не могла найти, потому что Мэк тайно проник в коттедж Гарсти и забрал его.

— Я сама слышала, как он это сказал. Если бы мне об этом рассказали, ни за что не поверила бы. Трудно поверить, что человек, которого вы давным-давно знаете, на такое способен, — правдивые глаза Дженни посмотрели прямо в лицо Кэролайн. — Просто невозможно поверить!

Но я сама слышала, как он это сказал. Понимаете, я сидела на подоконнике за гардиной, Мэк и его мать не знали, что я там. Мэк сказал ей, что он взял письмо, что отец там называет мою мать своей женой.

Кэролайн пристально посмотрела на девушку. Была ли Дженни действительно настолько наивна? И это в наше время! Просто невероятно!

— Он назвал вашу мать своей женой? Но… — Кэролайн запнулась. — Но, может быть, он просто о ней так думал? Из этого не следует, что они были женаты.

— Да, я понимаю. Об этом письме я узнала, когда Гарсти была при смерти. Я тогда подумала то же, что и вы. Но когда я пряталась там, за гардиной, Мэк сказал, что он был в Сомерсет-хаусе и сам видел дубликат свидетельства… они поженились за пять месяцев до гибели моего отца.

— О бедное дитя!

— Это грустная история, — продолжала Дженни. — Моя мать умерла вскоре после моего рождения, в ту же, ночь. Я много об этом думала, и мне кажется, что это было плохо для меня и для Гарсти, но не для них… не для моих родителей. Я думаю, они очень любили друг друга и снова соединились — в другом мире. Так что для них это не было печальным. Как вы считаете, — спросила Дженни, немного помолчав, — Мэк сжег это письмо?