Читаем без скачивания Разоблаченная Изида. Том II - Елена Блаватская

После того как Симеон передал свое сообщение этой отборной компании в аду, «появился некто наподобие маленького отшельника (?), оказавшийся Иоанном Крестителем». Идея поучительная и показывает, что даже «Предтеча» и «Пророк Всевышнего» не избежал просушки в аду до очень маленьких размеров, что, конечно, не могло не отразиться на его мозгах и памяти. Забывая, что [Матфей, XI] он проявил самые явные сомнения по поводу мессианства Иисуса, Иоанн Креститель тоже претендует на право быть признанным в качестве пророка.

«И я, Иоанн», — говорит он, — «когда увидел идущего ко мне Иисуса, движимый Святым Духом, я сказал: „Узри Агнца Божьего, который уносит грехи мира“… И я крестил его… и видел, как Святой Дух спустился на него и сказал: „Се Сын мой возлюбленный“, и т. д.»

И подумать только, что его потомки и последователи подобно мандеянам Басры, совершенно отвергают эти слова!

Затем Адам, действуя как будто бы его правдивость в этой «нечестивой компании» может быть подвергнута сомнению, зовет своего сына Сифа и хочет, чтобы тот объявил его сыновьям, патриархам и пророкам то, что архангел Михаил сказал ему у ворот Рая, когда он, Адам, послал Сифа «упросить Бога, чтобы он помазал» его голову, когда Адам был болен [XIV, 2]. И Сиф, рассказывает им, что когда он молился у ворот Рая, Михаил не советовал ему просить у Бога

«масла древа милосердия, чем мазать отца Адама от его головной боли. так как ты никак не можешь его достать до ПОСЛЕДНЕГО ДНЯ и времен, а именно, до тех пор, пока не пройдет 5500 лет».

Этот небольшой отрывок частной болтовни между Михаилом и Сетом, очевидно, был вставлен в интересах патриотической хронологии; и с целью еще теснее увязать мессианство с Иисусом, опираясь на авторитет признанного и боговдохновенного Евангелия. Отцы первых веков совершили непоправимую ошибку, уничтожая хрупкие изображения и смертных язычников в предпочтение памятникам египетской древности. Они тем более стали дороги для археологии и современной науки, поскольку обнаружилось, что они доказывают, что царь Менес и его зодчие процветали между четырьмя и пятью тысячами лет до того, как «Отец Адам» и вселенная, согласно библейской хронологии, были созданы «из ничего».[621]

«В то время как все святые возрадовались, Сатана, князь и руководитель смерти», говорит Князю Ада: «Приготовься к приему самого Иисуса из Назарета, который хвастался, что он Сын Бога, и все же был человеком, испугавшимся смерти и сказавшим: „Душа моя полна печали, даже до смерти“» [XV, 1, 2].

Среди писателей греческого духовенства существует предание, что «еретики» (возможно Цельс) едко насмехались над христианами по поводу этого щекотливого пункта. Они утверждали, что если Иисус не был бы простым смертным, которого часто покидал Дух Христоса, то он не жаловался бы в таких выражениях, какие ему приписываются; также он не воскликнул бы громким голосом: «Мой бог, Мой бог! Почему ты покинул меня?» На это возражение в «Евангелии от Никодима» дан очень искусный ответ, и именно «Князь Ада» улаживает это затруднение.

Он начинает спорить с Сатаной как истинный метафизик.

«Кто тот могущественный князь», — насмешливо осведомляется он, — «кто такой могущественный и все же человек, боящийся смерти?.. Я подтверждаю тебе, что когда он сказал, что он боится смерти, он замыслил обмануть тебя, и это было бы твоим несчастьем на веки вечные».

Ободрительно увидеть, как тесно автор этого Евангелия примыкает к тексту своего Нового Завета и в особенности к четвертому евангелисту. Как ловко он подготавливает путь для на вид «невинных» вопросов и отвечает, подкрепляя наиболее сомнительные места четырех Евангелий — места, подвергавшиеся сомнению и перекрестным допросам в те дни тонкой софистики ученых гностиков больше, чем теперь; это веская причина, почему церковным отцам следовало бы гораздо больше позаботиться о сожжении документов своих противников, чем уничтожении самой их ереси. Последующее дает хороший пример. Диалог между Сатаной и полуобращенным Князем-метафизиком подземного мира продолжается.

«Кто же тогда этот Иисус из Назарета», — наивно спрашивает князь, — «если своим словом, без молитвы Богу, отнял у меня умершего?» (XV, 16).

«Возможно», — отвечает Сатана с невинностью иезуита, — «что это тот же самый, который отнял у меня ЛАЗАРЯ, после того как он уже четыре дня был мертв, и вонял и гнил?.. Это та же самая личность — Иисус из Назарета… Я заклинаю тебя, силами, которые принадлежат тебе и мне, не приводи его ко мне!» — восклицает князь. — «Ибо когда я услышал о силе его слова, я задрожал от страха, и вся моя нечестивая компания встревожилась. И мы не были в состоянии удержать Лазаря, а он встряхнулся и со всеми признаками злобы ушел от нас; и сама земля, где мертвое тело Лазаря было заключено, сразу же вернула ему жизнь». «Да», — задумчиво добавляет Князь Ада, — «я знаю теперь, что он есть Всемогущий Бог, который могущественен в своем царстве и могущественен в своей человеческой природе, и который есть Спаситель человечества. Не приводи эту личность сюда, так как он освободит всех тех, кого я держу в плену неверия и… поведет их к вечной жизни» [XV, 20].

На этом заканчивается посмертное показание этих двух духов. Харин (дух № 1) отдает то, что написал, Анна, Каиафе и Гамалиилу, а Лентий (дух № 2) свое — Иосифу и Никодиму; покончив с этим делом, оба превращаются в «фигуры чрезвычайной белизны и больше их не было видно».

Чтобы показать в дальнейшем, что эти «духи» все время находились в строжайших «условиях проверки», как сказали бы современные спиритуалисты, — автор этого Евангелия добавляет:

«Но что они написали, было найдено совершенно совпадающим; у одного не было ни буквы больше или меньше, чем у другого».

Эта новость распространилась по всем синагогам — Евангелие продолжает свое повествование — и по совету Никодима Пилат пошел в храм и собрал евреев вместе. На этой исторической встрече, Каиафа и Анна представлены объявляющими, что их Священные Писания свидетельствуют, «что Он (Иисус) есть Сын Бога и Господь и Царь Израиля» (!), и заканчивающими это признание следующими памятными словами:

«И таким образом явствует, что Иисус, которого мы распяли, есть Иисус Христос, Сын Бога, и истинный и Всемогущий Бог. Аминь». (!)

Несмотря на такое сокрушительное для них самих признание, и признание Иисуса самим Всемогущим Богом «Господом Богом Израиля», ни верховный первосвященник, ни его тесть, ни кто-либо из старейшин, ни Пилат, который записывал эти заявления, ни один сколько-нибудь выдающийся еврей Иерусалима не стали христианами.

Комментарии излишни. Это Евангелие заканчивается словами:

«Во имя Святой Троицы [о которой Никодим в то время еще ничего не мог знать] так заканчиваются Деяния нашего Спасителя Иисуса Христа, которые император Феодосий Великий нашел в Иерусалиме в приемной Понтия Пилата среди материалов государственного архива»; каковую историю якобы написал по-еврейски Никодим, «и события эти произошли в девятнадцатом году царствования Тиберия Цезаря, римского императора, и в семнадцатом году правления Ирода, сына Ирода, царя Галилейского, восьмого числа до календ апреля, и т. д. и т. д.».

Это является наиболее неприкрытым мошенничеством, какое было совершено после эры набожных подделок, начатой первым епископом Рима, кто бы он ни был. Кажется, что этот неуклюжий подделыватель не знал и не слыхал, что догмат о Троице был провозглашен не раньше чем 325 лет спустя после этой предполагаемой даты. Ни Ветхий, ни Новый Завет не содержат в себе слова «троица», так же как ни малейшего намека на эту доктрину (см. ранее в этом томе, «Сошествие Христа в ад»). Никакое объяснение не может оправдать пускания в ход подложного Евангелия в качестве божественного откровения, ибо с самого начала оно было известно как преднамеренное мошенничество. Если теперь само это Евангелие и объявлено апокрифическим, то тем не менее каждая содержащаяся в нем догма как навязывалась, так по-прежнему и навязывается христианскому миру. И даже тот факт, что оно теперь отвергнуто, не заслуга, ибо церковь была пристыжена и вынуждена к этому.

Итак, мы вполне вправе повторить исправленный «Символ веры» Роберта Тэйлора, который, по существу, является христианским «Символом веры».

Я верю в Зевса, в Отца Всемогущего,И в его сына Иасиоса Христа, нашего Господа,Который был зачат Святым Духом,Рожден от Девы Электры,Убит молнией,Умер и был похоронен,Он сошел в Ад,Снова поднялся и вознесся высоко,И вернется судить живых и мертвых,Я верю в Святой Ноус,В святой круг великих богов,В общину божеств,В искупление грехов,В бессмертие ДушиИ в Жизнь Вечную.

Доказано, что израильтяне поклонялись Ваалу, сирийскому Вакху, воскуривали фимиам сабазианскому или эскулапскому Змию, и совершали Дионисийские мистерии. И как это могло быть иначе, если Тифона называли Тифоном Сетом,[622] а Сиф, сын Адама, тождественен с Сатаной Сатаном; и Сифу поклонялись хетты? Менее чем за два века до Р. X., мы находим, что евреи или почитали, или, просто, поклонялись «золотой голове осла» в своем храме; согласно Апиону, Антиохий Епифан увез ее с собой. И Захария был ошеломлен появлением в храме божества в виде осла![623]