Читаем без скачивания Эхо Антеора - Рейне Харо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уже скоро почти все дети Талулы стали подавать признаки предреченного им мастерства, невероятного для столь юного возраста. Ловкий Наву, чья нижняя часть тела была паучьей, преуспел в живописи; задумчивая Сибил, наполовину скорпион, – в танце; холодная Беоринг с драконьими крыльями и высокими рогами – в скульптуре; смешливая Таласса, у которой из туловища росли осминожьи щупальца, – в музыке, а молчаливый Маорн, антропоморфный черный кот, – в литературе.
Нетрудно понять, что стезей, доставшейся шестому из близнецов, был театр. И в целом можно было счесть, что Джупитер, краснокрылый мальчик-гарпия, был хорош в сценическом искусстве, однако суровая правда заключалась в том, что играть у него получалось лишь когда это требовалось для прикрытия. Стоило ему произнести несколько реплик в рамках настоящей роли – и персонаж получался настолько деревянным и неубедительным, что даже в самой захудалой таверне Реверсайда, где обитают лишь прожженные выпивохи и неотесанные чурбаны, его бы с улюлюканьем выгнали со сцены. Зато как искусно Джупитер делал вид, стоя поодаль от остального оркестра, что вдохновленно играет на валторне, тогда как мысленно составлял карту звезд! Или как умело имитировал творческие муки, притворяясь, что сочиняет поэму, в то время как сам вел дневник наблюдений за очередным явлением, которое остальные ангелы считали недостойным своего внимания…
Он отчетливо помнил тот день, когда впервые задался вопросом об устройстве окружающего мира. Ему было около трех или четырех, и к этому возрасту он уже немало раз становился свидетелем того, как старшие сородичи корпят над чаройтом, костями умерших предков, создавая из них различные инструменты и предметы. Он знал, что этот удивительный материал, составлявший скелеты орфов, уникален по своей природе и способен повелевать самим эфиром, и потому работы с чаройтом всегда сопровождались сиянием всех шести эфирных планов – красным, оранжевым, желтым, зеленым, синим и фиолетовым. В тот день Джупитер выбрался из своего укрытия в большом дупле, где пережидал ливень (он очень не любил, когда намокают перья на ногах и крыльях), вдохнул полной грудью посвежевший лесной воздух и вдруг заметил в небе знакомые разноцветные переливы. Он очень разволновался, ведь раскинувшаяся над островом сияющая арка была невиданных масштабов, а значит, где-то творилось впечатляющее чаройтовое действо, которое он пропускал. Он поспешил воспарить в небо, чтобы отыскать ее источник, и чрезвычайно удивился, когда не ощутил от арки ни малейшего веяния эфира. Вскоре от сородичей он узнал, что никакого ритуала с чаройтом в той местности не происходило, и что увиденное им явление действительно не имеет отношения к эфиру и называется радугой.
Он был удивлен. Если дело не в эфире, то в чем тогда? Почему разноцветная арка возникла в небе, и почему она исчезла? «Так бывает после дождя, дитя, – отозвались его соплеменники, не отвлекаясь от росписи сводов в большом открытом павильоне из белого мрамора. – Так устроена природа».
Он посмотрел на них, удивленно моргая. Неужели их совсем не беспокоила загадка странной не-эфирной арки? Он отошел от занятых росписью орфов, окинул взором окружающее пространство, и вдруг его сердце неистово заколотилось, а в голове словно прорвало незримую плотину, и сотни, тысячи вопросов неистовым потоком хлынули в его разум. Почему светит солнце? Почему восходит луна? Почему дует ветер и почему текут реки? Мир, совсем недавно бывший родным и понятным, вдруг стал распадаться на части прямо на глазах у маленького Джупитера. Он заметался от одного острова к другому, устремляя разбушевавшееся любопытство на старших товарищей…
Но получал лишь отмашки и пренебрежение. Далеко не сразу, но он понял, что на волнующие его вопросы не найдет ответов, ведь они никогда не интересовали его племя. Орфам не требовалось знать, почему сияют звезды, чтобы восхищаться их сиянием, и почему текут реки, чтобы слышать музыку в беге их вод. А изучение эфира они и вовсе считали кощунством, ведь посягать на его тайны означало ставить под сомнение его абсолютное величие.
И тогда Джупитер твердо решил, что должен отыскать ответы сам. Он верил, что в материальном мире, как и в эфирном спектре, имеется своя Гармония, и что все в нем взаимосвязано; стоит раскрыть тайну одного феномена, и постепенно откроются остальные. Пока его сестры и братья следовали за избранными наставниками, обучаясь искусствам, Джупитер следовал за ползущим по траве жучком или плывущим в вышине облаком, стремясь постичь причины и законы, по которым это происходило. Он неизменно радовался, обнаруживая новые связи между событиями, что казались прежде несвязанными, и открывая новые правила, по которым взаимодействовали различные создания и объекты. В такие моменты ему казалось, будто мир вокруг снова обретает целостность, а сам он – значимость, которой, в отличие от своих сородичей, никогда не мог достичь благодаря искусству. Вместе с тем он чувствовал свою неполноценность из-за этого, и, хотя на тот момент осуждение со стороны соплеменников в его сторону только-только начинало зарождаться, он все чаще ощущал себя отщепенцем в родном клане.
Достигнув возраста половой зрелости, орфы обретали способность, что называлась Соприкосновением. Это была возможность в снах или трансе слышать мечты, мысли, чувства жителей Реверсайда, узнавать об их нуждах и созерцать их деяния. При помощи своей силы ангелы могли поддержать людей в миг отчаяния, направить или утешить, а в случае крайней необходимости перенестись в их мир и повлиять на ситуацию лично. Соприкосновение имело большую значимость не только для простых людей, которые получали помощь высших сил, но и для самих ангелов, во многом благодаря ему черпавших свежие идеи. Любому творчеству требуется вдохновение, но в безмятежном и отстраненном пространстве Эдена, где едва ли происходило что-то знаменательное, оно уже давно было исчерпано до капли. Поэтому благодаря Соприкосновению, глядя глазами реверсайдцев, орфы получали возможность запечатлевать в своих творениях события и красоты, трагедии и перемены их мира.
Когда Джупитер обрел способность к Соприкосновению, он почувствовал, будто перед ним распахнулся миллион дверей разом. Впервые узрев мир, к которому у орфов принято было относиться со снисхождением, он поразился тому, что жившие в нем люди ломали головы над теми же вопросами, что и он. Более того…
