Читаем без скачивания Наше восточное наследие - Уильям Джеймс Дюрант

шапочка, блуза и брюки, драгоценности и босые ноги. Он мало заботился о мясе, а в последние годы жизни почти полностью отказался от него , заявив, что "не следует, чтобы человек делал свой желудок могилой для животных". Тем не менее он был силен телом и волей, преуспел во многих активных видах спорта и не задумывался о том, чтобы пройти тридцать шесть миль за день. Ему так нравилось поло, что он изобрел светящийся мяч, чтобы в него можно было играть ночью. Он унаследовал жестокие порывы своей семьи, и в юности (как и его современники-христиане) был способен решать проблемы с помощью убийств. Постепенно он научился, по выражению Вудро Вильсона, сидеть на собственном вулкане; и он намного превзошел свое время в том духе честной игры, который не всегда отличает восточных правителей. "Его милосердие, - говорит Фиришта, - не имело границ; эту добродетель он часто переступал за грань благоразумия".93 Он был щедр, тратил огромные суммы на милостыню; он был приветлив со всеми, но особенно со скромными людьми; "их маленькие подношения, - говорит миссионер-иезуит, - он принимал с таким довольным видом, обрабатывая их и кладя в свою грудь, как он не делал с самыми щедрыми дарами знати". Один из современников описывал его как эпилептика; многие говорили, что меланхолия овладела им в болезненной степени. Возможно, чтобы придать реальности более яркие краски, он умеренно пил спиртное и принимал опиум; его отец и его дети имели схожие привычки, не обладая подобным самоконтролем.* У него был гарем, соответствующий размерам его империи; одна сплетница сообщает нам, что "король держит в Агре и Фатхпур-Сикри, как достоверно сообщают, тысячу слонов, тридцать тысяч лошадей, четырнадцать сотен прирученных оленей, восемьсот наложниц". Но, похоже, у него не было чувственных амбиций или вкусов. Он женился широко, но политически; он угодил раджпутским князьям, взяв в жены их дочерей, и тем самым связал их обязательствами по поддержке своего трона; с этого времени династия Моголов наполовину состояла из туземцев по крови. Раджпут стал его главным полководцем, а раджа - величайшим министром. Его мечтой была объединенная Индия.94

Его ум не был таким реалистичным и холодно-точным, как у Цезаря или Наполеона; он увлекался метафизикой и, если бы его свергли, мог бы стать мистическим затворником. Он постоянно думал, постоянно делал изобретения и предлагал усовершенствования.95 Как и Харун-аль-Рашид, он совершал ночные прогулки, маскируясь, и возвращался, полный реформ. В разгар своей сложной деятельности он нашел время собрать огромную библиотеку, состоящую исключительно из рукописей, прекрасно написанных и гравированных теми искусными мастерами пера, которых он считал художниками, полностью равными живописцам и архитекторам, украшавшим его царствование. Он презирал печать как механическую и безличную вещь и вскоре избавился от лучших образцов европейского книгопечатания, подаренных ему друзьями-иезуитами. В его библиотеке насчитывалось всего двадцать четыре тысячи томов, но они были оценены в 3 500 000 долларов.97 теми, кто считал, что такие клады духа можно оценить в материальном выражении. Он без конца покровительствовал поэтам, а одного из них - индуса Бирбала - полюбил так сильно, что сделал его придворным фаворитом и, наконец, генералом; после этого Бирбал устроил беспорядок в кампании и был зарублен без лирического налета.*98 Акбар поручил своим литературным помощникам перевести на персидский язык, который был языком его двора, шедевры индуистской литературы, истории и науки, и сам руководил переводом бесконечной "Махабхараты".100 Под его покровительством и стимулом расцвели все виды искусства. Индусская музыка и поэзия пережили один из своих величайших периодов, а живопись, как персидская, так и индусская, достигла своего второго зенита благодаря его поддержке.101 В Агре он руководил строительством знаменитого форта, а в его стенах возвел (по доверенности) пятьсот зданий, которые его современники считали одними из самых красивых в мире. Они были снесены стремительным Шахом Джеханом, и об архитектуре Акбара можно судить только по таким остаткам, как гробница Хумаюна в Дели и остатки в Фатхпур-Сикри, где мавзолей любимого друга Акбара, аскета Шайка Салима Чисти, относится к самым красивым сооружениям в Индии.

Глубоче этих интересов была его склонность к спекуляциям. Этот почти всемогущий император втайне мечтал стать философом, как философы мечтают стать императорами и не могут понять глупость Провидения, лишающего их законных тронов. Покорив мир, Акбар был несчастен, потому что не мог его понять. "Хотя, - говорил он, - я хозяин столь обширного королевства, и все средства управления находятся под моей рукой, но поскольку истинное величие состоит в исполнении воли Божьей, мой разум не успокаивается в этом разнообразии сект и вероисповеданий; и если не считать этой внешней пышности обстоятельств, с каким удовлетворением, в этом унынии, я могу взять на себя управление империей? Я жду прихода какого-нибудь благоразумного и принципиального человека , который разрешит трудности моей совести. . . . Философские диспуты обладают для меня таким очарованием, что отвлекают меня от всего остального, и я насильно удерживаю себя от их прослушивания, чтобы не пренебречь необходимыми часовыми обязанностями".102 "Толпы ученых людей из всех стран, - рассказывает Бадаони, - и мудрецов различных религий и сект, приходили ко двору и удостаивались частных бесед. После расспросов и расследований, которые были их единственным делом и занятием днем и ночью, они говорили о глубоких положениях науки, тонкостях откровения, курьезах истории и чудесах природы".103 "Превосходство человека, - сказал Акбар, - покоится на жемчужине разума".104

Став философом, он глубоко интересовался религией. Внимательное чтение "Махабхараты" и близость с индуистскими поэтами и мудрецами привлекли его к изучению индийских верований. По крайней мере, на какое-то время он принял теорию переселения и скандализировал своих мусульманских последователей, появляясь на публике с индуистскими религиозными знаками на лбу. Он умел с юмором относиться ко всем вероисповеданиям: угодил зороастрийцам, надев под одежду их священную рубашку и пояс, позволил джайнам убедить его отказаться от охоты и запретить в определенные дни убивать животных. Когда он узнал о новой религии, называемой христианством, которая пришла в Индию с захватом Гоа португальцами, он отправил послание миссионерам-паулистам, предлагая им прислать к нему двух своих ученых людей. Позже в Дели приехали иезуиты, которые так заинтересовали его Христом, что он приказал своим писцам перевести Новый Завет.105 Он предоставил иезуитам полную свободу в обращении в христианство и разрешил им взять на воспитание одного из своих сыновей. Пока католики убивали протестантов во Франции, а протестанты при Елизавете убивали католиков в Англии, инквизиция убивала и грабила евреев в Испании, а Бруно сжигали на костре в Италии, Акбар пригласил представителей всех