Читаем без скачивания Душехранитель - Сергей Гомонов

Оказавшись в своем номере, Паском связался с Тэс-Нителом и узнал от него, что Туна-Мин и ее сын чувствуют себя хорошо. Лишь после этого древний ори смог заснуть.

Через две недели владелец волчицы послал к Паскому своего сына сообщить, что глаза открылись у всех волчат. Кулаптр оглядел восьмерых. Самочка-альбиноска оказалась не той, кто был нужен старому целителю. Но, словно узнав своего спасителя, она радостно тыкалась носом в его руки и повизгивала.

Серебристого с темно-серой полоской на хребте отловили в дальнем углу подвала. Разъехавшись на непослушных лапках, щенок молча лежал у прогрызенного мышами льняного мешка с кукурузой.

— У-у-у! А это кто у нас? — Паском поднял волчонка на ладони.

Тот чихнул и поднял мордочку, обмотанную пыльной паутиной. Малыш был не самым крупным и не самым сильным из помета. Зато, похоже, самым отчаянным.

— Ну, здравствуй, шутник! — улыбнулся кулаптр, глядя в затуманенные темно-серые глазки волчонка. — Уважаемый господин, этого красавца я забираю у вас сейчас.

— А с остальными что делать? — недовольно буркнул северянин. — Топить — поздно. Кому эти уроды нужны? Лопатой их теперь, разве что…

— Ну и альбиноску с сереньким я тоже прихвачу. Симпатичные малыши. На Оритане еще не так интересуются породой, был бы волк храбрым…

Хозяин равнодушно поджал губы и дернул плечом. Чудак ори… Они все сумасшедшие.

— Бэалиа! — Паском погладил живот альбиноски. — Прекрасная! Ты будешь в хороших руках. Ну а тебе, серый, придется послужить старому кулаптру…

Забрав троих забракованных щенков, южанин ушел. Аст-гарец подивился и повертел пальцем вокруг своей головы. Привадить таких ублюдков…

Поговорив с мужем Туны-Мин, Паском привез их семейство в Эйсетти. Пока они продавали дом и улаживали прочие дела, волчата кулаптра подросли. Паскому уже не нужно было кормить их из соски: щенки научились есть самостоятельно. Серебристый с темной полоской на спинке быстро перегнал в росте брата и сестру. И стало понятно, что это будет самый крупный волк из всех его братьев и сестренок. Подаренный маленькому Алу, он постоянно находился рядом с ним в кроватке. Он получил кличку Нат.

Первыми, кого навестил кулаптр на Оритане, были родители шестилетнего Тессетена, того самого безобразного мальчишки, который уродился с внешностью северянина. Неизвестно, почему так поглумилась судьба над их сыном: оба отличались изысканной красотой, позаимствованной у двух ныне враждующих рас. Правда, на Юге к аринорцам относились более терпимо, чем на Севере — к ори.

Волосы у Сетена были роскошными — длинными, блестящими, волнистыми. Мать умышленно не остригала их, чтобы хоть немного замаскировать отталкивающую внешность ребенка. Он стоял перед кулаптром и смотрел на маленькую белую волчицу, рысцой бегающую по заснеженной лужайке перед домом.

— Это тебе подарок от твоего друга Ала, Сетен. Ее зовут Бэалиа, — сказал кулаптр, погладил мальчика по голове и отправился разговаривать с его родителями.

Тессетен присел на корточки, протянул руку волчонку. Бэалиа подбежала и обнюхала его пальцы. Затем дружелюбно вильнула тоненьким хвостиком.

— Ты и правда Прекрасная! — сказал мальчишка, а щенок задорно фыркнул и припал на передние лапы, призывая поиграть.

ВНЕ РЕАЛЬНОСТИ. НИКОГДА. РОСТАУ

«К чему я снова вспоминаю это? А память свежа — словно все произошло еще вчера. Проклятье? Проклятье.

Кому-то забывать, кому-то помнить.

М? Что ты говоришь, родная? Наши избавители очень близко? Да знаю я, знаю…Бассейн — дело хорошее. Пусть копают, я направлю их руку. За тем дело не станет…

Но ты меня отвлекла. Видишь ли, я сейчас немного занят. Замечаешь эту «ось»? Она появилась неспроста. Иначе сложно разбираться в этом «тогда-сейчас-потом». Приходится накалывать реальности на воображаемый штырь, стараясь, чтобы они были «пробиты» правильно, а «рисунок» на этих вселенских кальках идеально совпал каждой черточкой и в итоге сложился бы в общую картину. Картина должна стать не просто реалистичной. Она должна ожить. Только это будет доказательством исчерпывающего решения головоломки. Разум сейчас за пределами снов, иначе вот бы кто свихнулся в первую очередь, видя «завтра» как «вчера» и пересчитывая мириады мгновений «сегодня». Это как в больной фантазии идиота-писателя, что заставляет своего персонажа при очередном редактировании проживать свою маленькую книжную жизнь иначе, нежели в прошлой версии романа. Да что — проживать? Это еще полбеды. А вот умирать по-разному…

Свести разум с ума — дело нелегкое.

Да, да, уже слышу твой насмешливый голос, который говорит о том, что мне, как всегда, нечем больше заняться, кроме как изобретать дурацкие оксюмороны и бросаться избитыми фразами. Что ж, теперь я вижу: ты расположена к общению со своим полузабытым супругом. Тогда, конечно, я отложу всю эту ерунду и… Ну вот, теперь я полностью к твоим услугам. Такая изысканная редкость — твое внимание!

Что? И тебя мучает ностальгия? Родная моя, это так единит нас всех…

Хочешь, вспомним, как мы увиделись с тобой впервые? Оу! Этого мне не забыть. Ты родилась в одну ночь с Алом, но только на другой стороне Земли. Наверное, даже с первым своим криком ты была прекрасна…

Не перебивай, я продолжаю. Да, да, я склонен к сентиментальности. Годы идут, я тоже не молодею.

Гм… Нас познакомила моя волчица, Бэалиа. Ты очень понравилась ей. Ты и впрямь была чудесна в тот серый день. Мы с Бэалиа и волком Ала гуляли в «кратере» — ну, то местечко в большом парке Эйсетти, который все местные называли кратером. Помнишь его? Конечно, помнишь. Не притворяйся.

Накануне мне приснился сон о Луне. Это был страшный сон. Страшный и красивый одновременно. Я чувствовал, как сотрясается Земля. Из пучины морской в небеса поднялась гигантская волна, и я очутился на ее гребне. И волна выбросила в небо плоть от плоти Земли, и я видел, как удаляется наша планета. Мне было холодно и жутко. Я знал, что больше не вернусь домой никогда.

Когда мы бродили с Бэалиа и Натом в «кратере» — пересохшем котловане для лодочных прогулок — я вспоминал свой сон, вспоминал Луну. Это состояние было похоже на мое нынешнее: казалось, я знаю прошлое, настоящее и будущее; мерещилось, что я могу управлять всем этим; мнилось, что я наконец вспомнил, откуда мы пришли…

И тут — ты. Кстати, всегда хотел спросить: что ты делала тогда в том парке? Зачем пришла? Как оказалась на берегу «кратера»? Почему Бэалиа бросилась именно к тебе? Впрочем, все это уже неважно…