Читаем без скачивания Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде - Владислав Шейченко

Бывало так, что обнаружишь в деле материалец, где сведения в твою пользу могут толковаться. Заикнёшься о таком с надеждой о лучшем, гля, а через краткое время, бля, в том же месте дела уже вроде тот, а по суди другой, правленый акт красуется. А по вопросу головосъёпному отвечаю: подлинным является первый, ну, тот, что первым родили. Всякие остальные – то либо дополнения (изменения), либо подложка чистейшей воды. Коли подтвердятся обстоятельства первоиздания и натурально обнаружен будет первенец, хотя бы визированной копией его, такой и следует обращать как подлинник. Любой, изданный позднее, в отсутствие промежуточных решений об отказе от первого или о внесении в него изменений – такой подлежит дисквалификации. А нефиг было вприсядку выпечку лизать. Хотя… блин, и второй документ – тот тоже подлинник в своём роде, да только ничтожен он из-за фальшивой производности. Хреновый такой подлинник.

Подобная эквилибристика сведениями и материалом сплошь и рядов в нашем судоскотстве. Состряпав акт, запротоколировав свидетельства, легавые через какое-то время вдруг обнаруживают его ошибочность, несоответствие действительным усмотрением или новым обстоятельствам по делу, они вдруг выясняют вредность документа, а то и их совокупности в свете текущей позиции. Или вред не обнаруживается в связи, например, с утратой документа. Это совсем недавно для таких каверз взят на вооружение безобразный приём, когда прежний издатель через спец-его-допрос наглейшим образом ссылается на «технические ошибки» при составлении документа, уточняет его, и с помощью таких вот показаний фактически заменяют суть бумаги по любому его разделу. Но для условий, когда сопутствующие документу другие материалы (где имеется перекрёстная ссылка на информацию по документу) и сам документ ещё не переданы в «чужие» руки, мусорами облюбована иная беспардонность. Документ правят той же падлючей рукой и тех. средствами, переиздают и, в порядке дикой подмены, изымают прежний из материалов. А на его место новёхонький впендюривают (чуть не вырвалось оскорбительное «с-суки!»; но я сдержался).

Несколько осложнит потенцию мусоров ситуация, когда требующий правки документ запущен в глубокий делооборот, перекочевал во власть иных органов и лиц. Тогда заинтересованное в правках лицо может обманным способом добиться доступа к соответствующим материалам с этим документом. Так поступят, если заранее не рассчитывают на взаимопонимание и отзывчивость держателей документа, и полагая, что новый владелец зассыт ввязываться в аферу с перспективой личной ответственности. Однако, доступность возможно обеспечить и «законным» путём. Это путь возврата материалов первому предшествующему владельцу под благовидным правовым поводом. Повод и основания (мнимые) для этого обеспечиваются, например, порядком возвращения судом материалов дела прокурору (ст. 237 УПК), а прокурором следователю (ст. 221.1.2 УПК), а и от одного следака другому (37.2.12, 39.1.1 и 11 УПК). Фактические основания для таких и подобных вариаций придумываются до легко и изящно. Особое лицемерие – когда основанием указывают благой почин: необходимость блюсти Право на защиту.

Ну, к чему такие условности, господа! Естественным, предпочтительным и традиционным будет условие дружественности структур, их взаимопонимания и согласия при общем решении о доступе, обменах и передачах.

Практически невозможно осуществить подлог при утрате документа или при его нахождении визированной формой в лагере независимых или противостоящих субъектов, например, в твоих руках. Понятно, здесь мундиро-мантные негодяи оказываются под угрозой разоблачений. Но и в таких ситуациях мусора с детской непосредственностью делают попытки внедрить новую бумагу, божась именно в её оригинальности, дескать, ошибочка и техническая запарка вышла: вот он, правильный, а тот – брак, экземпляр с опечатками, который в канцелярской путанице мимо корзины втесался среди бумаг. Так ведь и такой лепет канает, принимается убедительным и достаточным доводом в вышестоящих инстанциях. Как не поверить, когда кровное дитя брешет? Святое дело.

Как-то раз мне на удачу подвернулся такой наглючий судья. Я ему вздумал апеллировать, тыкать в харю его же решением (удостоверенная копия).

Судья тот секунду поморщил носик и запросто поменял в деле оригинал решения на новый вариант, внеся в него соответствующие правки. А от моей копии жрец правосудия отмахнулся, изъял её под предлогом ознакомления, дерзко ссылался об опечатках в моей копии, и в ответ на уместный ропот защиты, пользуясь тем, что я не могу до его глотки дотянуться зубами, стал судья тот угрожать уголовной расправой: мол, это ты сам, падла, сидя в тюряге своей вонючей подделал документ, а не завалишь епало, припаяю новую делюгу, сука преступная. С них станется… Насчёт «падлы» и «суки» я как бы не возражаю, но укором в подставе и фальши остался оскорблён.

С вещдоками сложнее. Этот источник физически нейтрален к мусорской среде, и их большинство оригинально и неподменно. Если, допустим, и возможно раздобыть аналогичный гвоздь или перчатку, то ювелирку или конверт с рукописным текстом покойника нарыть неоткуда. Легче угробить такой вещдок и затеять пропажу. Достоверность вещдока выясняется из самих материалов, где прослеживается судьба дока с описаниями и перекрёстными ссылками на оный, вплоть до обстоятельств его обнаружения и приобщения. Дополнительные меры по выяснению всяких противоречий природы и принадлежности выясняют через дополнительные проверки через сопричастных к обороту с этой вещью (предметом) уже известных лиц или вновь выявленных очевидцев.

Мелким гребнем чеши, и гниды недостоверности обильно осыпят шузы твои. Тем явственнее будут признаки недостоверности, чем на более дольный период отступает время подмены от времени рождения первичного источника. Время неотвратимо меняет нас и всё окрест. Неутешительное само по себе обстоятельство это в данном случае играет нам в плюс. Например, вздумает следак через полгода-год свой документ воссоздать по-новой, а прежних средств не сыскать ему. Потому что Мир сменился: чернила не те, бумага в принтере не та, рука подпись выводит не ту и мыслит он уже не так. Те-та-ту-так. А, кроме того, материалы пухнут объёмом, копии идут вразлёт по инстанциям, перекрёстные ссылки копятся. Ещё не зная о подлоге ты взглянешь на такой документ в ряду других, того же времени и лица-издателя и всяко различия отметишь, то ли по бланкетной форме, то ли по рукописным приметам или расхождениями с ранними копиями и параллельными ссылками. Где-то, а косячок обнаружится.

Существует симпатичная практика (дозволенная между прочим Законом – статья 158.1 УПК) восстанавливать материалы дела – документы, утраченные в ходе производства. Документы в их доказательственном значении самым чудесным образом восстанавливают по сохранившимся копиям, а иногда и по памяти. То есть, если оригинал по каким-то причинам профукали мусора, они принимают решение о восстановлении, изыскивают его копию (не обязательно удостоверенную), сами удостоверяют её соответствие и правильность и принимают в работу взамен оригинала на тех же условиях. Во как!

Такие нормативные дозволения дают широкий простор «творческой» деятельности нечистым на руку мусорам. Поведаю случай. Следак просрал постановление о назначении экспертизы и добивался его восстановления по копии. А оказалось, что такого постановления и копии его не было изначально. Ситуация правовая сложилась так: Следак «забыл» вынести решение, хотя экспертизу провели, и эксперт в своём заключении заочно сослался на его наличие. Защита заявила о нарушении порядка проведения экспертизы в связи с отсутствием назначающего решения. А следак не растерялся, а следак пяткой бил себя в гудинку перед прокурором, мол, было решение, потерялось оно, но есть копия, позвольте восстановить, за ним не заржавеет. Следак тыкал пальцем в материалы, где действительно не доставало одного листа. Этим листом дела, следуя указанию «Описи документов» являлось постановление. Правда, непонятно было, о каком именно решении шла речь, так как в Описи лишь кратко указывалось – «постановление». Ни названия, ни даты. Как позже выяснилось, в этом месте было постановление, но по решению мелкого процедурного вопроса. Хотя и саму Опись можно было запросто перепечатать. Как бы то ни было, прокурор санкционировал восстановление. Далее следак изготовил муляж требуемого акта, проставил на нём все необходимые реквизиты «задним» числом, изготовил с этого экземпляра обычную светокопию, представил прокурору, осуществил формальное восстановление и пихнул признанной идентичной эту копейку в материалы дела. Всего-то делов, разговоров больше! При наличии такой светокопии и экспертным путём не установить время издания, соответствие письменных данных и печатей, как они могли иметься в оригинале, как не определить и само существование того оригинала ранее в природе. Ну а восстановление «по памяти», когда содержание документа воспроизводится (по сути, с погрешностью) очевидцами документа, обычно самим автором и издателем – это всего лишь элемент судоскотства.