Читаем без скачивания Осел и морковка (СИ) - Анна Стриковская

Показала свои мысли Армандо, он кивнул и объявил вслух:

— Граф держал в плену свободных граждан Кармеллы. Разве это недостаточное основание для того, чтобы заключить его под стражу до суда? Давайте отдадим его магистрату вместе с заявлением и потребуем магической экспертизы.

— А его дружки?

— Они вместе с ним. Мы же не знаем, кто они, правильно? Но можем утверждать, что это сообщники Дешерна и на этом основании тоже запереть их в темнице.

— А они отступного дадут! — крикнул кто‑то из толпы, — Наши в магистрате — суки продажные, берут с живого и с мертвого. Откупятся!

— Им сейчас нечем, — усмехнулся мой муж, — А в Кармелле верят только звонкому золоту. Разве не так?

Моряк все не унимался.

— У таких в каждом банке денег немерено! Найдут чем заплатить.

На это расхохотался Удиар — старший.

— Они не маги, чтобы подтвердить свою личность слепком ауры. Им для этого нужен выданный банком перстень. А где он? Думается мне, на дне морском. Доступа к деньгам у них нет, тут и говорить не о чем. Для нашего магистрата они грязные нищие. Так что для начала нам хватит аргументов: запрем их местной тюрьме.

Армандо подхватил:

— А еще надо дать знать элидианскому королю. Они же против него злоумышляли? Вот пусть и разбирается. У нас здесь есть его эмиссар, он и доложит. Почтовые порталы работают днем и ночью, так что если мы решим этот вопрос сегодня, то уже завтра будем знать ответ короля.

Народ радостным гулом приветствовал это решение, после чего главные переместились в каюту капитана, чтобы составить прошение и жалобу в магистрат. Меня пустили на это священнодействие, а самых младших Удиаров отправили заводить галеру в гавань и ставить на якорь.

Звон якорной цепи раздался примерно тогда, когда выполнявший роль писаря Жером — младший поставил точку в конце составленной бумаги. Его отец взял в руки лист, перечитал, одобрительно прищелкнул языком и первый поставил подпись. За ним расписался Армандо, а потом и Удиары — сыновья, которые зашли сообщить, что галера их брата только что бросила якорь в порту Кармеллы и к ней уже спешат представители властей.

Старый капитан скомандовал сыновьям:

— Найдите в этой толпе наших, кармелльских, пусть тоже подпишут. Да скорее, пока чиновники не нагрянули.

Армандо пояснил мне, что заявление собственных граждан по закону не может остаться без внимания, особенно тех, кто является, как он или Удиары, домовладельцами. Среди матросов домовладельцев может не оказаться, но в самом начале стоят подписи пяти уважаемых граждан, этого должно хватить по крайней мере для того, чтобы Дешерна и его соучастников сразу не отпустили.

Ну и хорошо. А то как подумаю, что этого гада могут отпустить, так сразу дурно делается.

Я надеяась, что все формальности быстро закончатся и мы пойдем смотреть дом Армандо. Еще и Бака надо поскорее забрать, я по нему соскучилась.

Но чиновники как пришли, так и не уходили. Еще бы: столько народа и все без документов. Они уже настроились на взятки, но тут дело взял в свои руки Удиар — старший. В харизматичности мужику не откажешь: мигом всех построил. Раз пришедшие не могут решить вопрос с бывшими рабами Дешерна, то пусть сюда явятся те, кто может.

С лысым стариком без бумаг чиновники не стали бы и разговаривать, но за его спиной — сыновья, уважаемые богатые граждане. Да и сам Удиар, как выяснилось, от гражданства Кармеллы не отказывался, а также владел в этом городе двумя домами. Пусть у него не было при себе бумаг, но его личность не вызывала сомнений. Так что мздоимцам пришлось отступиться и послать за начальством.

Нам с Армандо повезло: первым явился начальник порта. У этого симпатичного крепыша все было средним: рост, возраст, вес, телосложение. Темные глаза, смуглая кожа и и кучерявые волосы выдавали в нем уроженца здешнего побережья. Он поздоровался с Удиарами, причем отдельно и очень почтительно поклонился отцу, а потом вгляделся в Армандо и направился к нам с широкой улыбкой:

— Бастиан, ты ли это, прохвост?!

На столь нелестное обращение мой муж ответил весело и задорно:

— Я это, я. Ты не очень‑то тут язык распускай, Перналь, вокруг дамы!

— Я пока вижу только одну, но она с тобой, так что должна знать тебе цену. Такого второго ловкача и хитреца по всему побережью поискать. Как же я рад тебя видеть!

— Знаю я тебя, раз рад видеть, значит, что‑то от меня понадобилось. А когда потом я за деньгами прихожу, тебя не найти днем с огнем, ночью с зонтиком!

— У нас юбилей на носу, а ты исчез. Я уж стал подыскивать, кому заказать оформление и фейерверк.

— Перналь, ты в своем репертуаре. Никому не заказывай, я вернулся.

— И не один!

— Да, с женой, — и, не обращая внимание на недоверчивую гримасу своего знакомого, продолжил, — Познакомься, Дина, это начальник здешнего порта, жулик каких мало, но хороший человек и мой друг Хоакин Перналь. А это, дружище, моя жена Армандина.

Я изобразила предписанный в таких случаях для дам поклон. Перналь тоже поклонился мне, а затем захохотал.

— Ты так собой гордишься, Бастиан, что даже жену приискал одного с со своим имени.

— Да не искал я ее. Так уж вышло: сама как‑то нашлась. Но с именем, ты прав, здорово получилось. Ее родители как знали, для кого дочку растят.

Я хотела уже возразить и возмутиться, а потом подумала… Он же просто гордится мной. Всем во мне, даже тем, что нас зовут одинаково. Тут не возмущаться надо, а радоваться. Армандо между тем запустил удочку:

— Перналь, ты нас не отпустишь? Дина так устала, еле стоит. А если какие вопросы возникнут, ты знаешь, где меня искать. И очень тебя прошу: проследи, чтобы дали ход жалобе Удиаров. Я ее тоже подписал. Если надо, потом приду прямо в магистрат, все объясню и засвидетельствую.

Перналь поднял брови повыше и скривил рот в недоверчивой гримасе.

— У нас не будет неприятностей, Бастиан?

Армандо ответил честно.

— Будут. Но гораздо худшие неприятности всех ждут, если из заявление проигнорируют. Поверь.

— Верю. Сто раз убеждался: ты всегда знаешь, о чем говоришь. А что там за заявление?

— Мы поймали злодея, который обращал моряков и их пассажиров в рабов, а с других брал дань под видом защиты.

— Пирата?

— Графа Дешерна.

Лицо у Перналя сделалось такое, как будто он хватил неразбавленного уксуса.

— Дешерна? Ты в своем уме? Гроза пиратов…

— И сам еще худший пират, — Армандо провел рукой по безволосой макушке, — Представляешь, он тех, кто попал к нему в плен и отказался служить добровольно, обрабатывал зельем Зентиса, чтобы не сбежали.